Не зови меня больше в Рим - Алисия Хименес Бартлетт

– Вот то, что вы просили. Здесь всё. Надеюсь, вы мне поверите на слово и не возьметесь пересчитывать деньги прямо сейчас.

– Я же не сумасшедшая! Только гляну разок.

Я положила чемоданчик на колени и приоткрыла крышку. Там очень аккуратными стопками покоились купюры. Я подумала, что если бы они действительно предназначались мне, в этот самый миг меня бы охватила паника, а затем ее бы сменил полный паралич. Я сунула руку в карман плаща и нажала кнопку на телефоне, уже настроенном на нужный номер. Видимо, на лице моем, пусть и на долю секунды, мелькнуло что-то, что открыло Нурии мой обман. Она посмотрела на меня горестно и скорбно, как человек, понявший, что его предали. Поэтому она не слишком удивилась, увидев, что наш стол окружили трое мужчин. Комиссар Коронас произнес вполне ожидаемые в данной ситуации слова:

– Вы должны проследовать с нами в комиссариат.

И тут эта железная женщина внезапно превратилась в женщину стеклянную, она опустила голову и зарыдала. Здесь, в респектабельном заведении, где кто угодно мог ее увидеть, одетая в элегантный костюм барселонская дамочка Нурия Сигуан впервые дала волю своим чувствам.

– Моя сестра Элиса не имеет ко всему этому никакого отношения, – сказала она тихо. – Я сама велела убить отца. Только я одна отвечаю за преступление.

Коронас повторил:

– Вы должны проследовать вместе с нами в комиссариат. Пожалуйста. Там вы сможете все рассказать.

Плакала она почти столько же, сколько говорила, но и слезы и слова были одинаково бесплодными. Она раз за разом повторяла одно и то же: “Это сделала не моя сестра, а я”. И никто не мог сдвинуть ее с этой точки – ни Коронас, ни судья, ни Гарсон, ни я. Но, само собой разумеется, эта мантра не убедила ни одного из нас. А так как рыдания ее становились все более надрывными и неудержимыми, судья велел вызвать ее мужа, а также психолога, так как опасался, что у нее случится нервный срыв. Муж, естественно, не появился, а психолог порекомендовал отправить ее в больницу, где женщину постараются успокоить. Туда Нурию и препроводили под охраной полицейского, и до самого последнего мгновения она убеждала нас: “Это сделала не моя сестра, а я”.

Коронас заметно нервничал, он пошел в свой кабинет, чтобы подготовить все необходимые документы для получения санкции на арест Элисы Сигуан в Соединенных Штатах. Судья Муро вернулся к себе в большом расстройстве, так как прямое и непосредственное столкновение с нашей полицейской реальностью произвело на него неизгладимое впечатление. А мы остались, как всегда, вдвоем, Гарсон и я, оба слегка растерянные и не знающие, чем же нам заняться теперь.

– А не пойти ли нам в “Золотой кувшин”? – вдруг пришло в голову моему коллеге.

Я конечно же сразу согласилась.

В баре было довольно много народу. На стойке выстроились в ряд круглые, как солнца, тортильи, жареные кальмары на пышных салатных листьях, аппетитные пинчос морунос, салаты… Наступило обеденное время.

– Ну что, наберем разных закусок, тапас, или вы предпочитаете блюдо из меню?

– Да я вроде и не думала обедать.

– А чего тут думать или не думать, еда – это жизненная потребность.

– Тогда тапас, – сдалась я.

Сев за столик, мы следили за тем, как его заполняют закуски, которые выбрал ненасытный Гарсон. Я же накинулась на пиво, такое свежее, такое бодрящее и восхитительное. После пива я глубоко вздохнула, снова почувствовав себя включенной в действительность. Мой товарищ между тем с энтузиазмом Робеспьера принялся отрывать головы у креветок.

– Петра, вы что, даже не попробуете эту роскошь?

– Что-то мне совсем не хочется есть, правда не хочется.

– А должно бы хотеться… Вы должны быть голодной и… счастливой! Дело-то наконец раскрыто.

– Раскрыто? А кто же преступник? Нурия, Элиса или обе вместе? А Рафаэль Сьерра – он соучастник? Знал ли он о том, что затевается? А мотив? Только лишь экономический? Но тогда чего ради было Элисе убивать собственного отца?

– Она его ненавидела! Черт возьми, вам этого мало? Она терпеть его не могла!

– Знаете, Гарсон, я не очень-то любила свою мать, но мне никогда не приходило в голову просто взять и убрать ее с дороги.

– Но если бы, допустим, ваша сестра задумала убить ее, возможно, вы бы не стали ей мешать.

– А я уверена: это Элиса разработала план – она наняла киллера, она ему заплатила!

– Ну вот, все отлично складывается: одна – главная виновница, другая – соучастница. Дело раскрыто. Дальше вступает в игру судья.

– Ничего подобного! Сперва надо допросить Элису Сигуан! Вы слишком торопитесь, потому что вам не терпится отделаться от этой истории. Потому что она уже стоит у вас поперек горла. И вообще, сначала вы вообразили себя туристом, а потом работали спустя рукава. Не было в вас ни напора, ни азарта.

– Если хотите, чтобы я сказал правду, то дело это – сплошная мутотень. С самого начала и до конца мы с вами, что называется, камни дробили. Все было слишком заковыристо, все доставалось громадным трудом! Мы с вами куда-то ездили, устанавливали контакты с полицией другой страны, до одури вели допросы, потом вас чуть не убили… И все это ради того, чтобы узнать, кто пять лет тому назад прикончил грязного мерзавца! Ведь вы, как мне кажется, уже и сами убедились, что этот дон Адольфо был настоящим мерзавцем.

– А как быть с Джульеттой Лопес? Ведь это мы помогли убийце выйти на ее след, это мы, так сказать, поднесли ему девушку на блюдечке, и он убил ее под самым нашим носом.

– Да, тут вы правы, но не надо забывать: и она не была ангелом, и она тоже успела в грязи изваляться как следует.

– А с каких это пор мы беремся выносить приговоры?

– Да знаю я, что так нельзя! Просто терпение мое лопнуло с этим треклятым делом. Упаси нас Господь от того, чтобы еще хоть раз с таким столкнуться! Нет, мне подавай свеженькие трупы, а мумиями пусть занимается кто-нибудь другой!

– Толстокожее животное!

– Не такое уж и толстокожее, гляньте-ка: половину креветок все-таки вам оставил, не все умял. Будьте добры, восстановите свои силы. А раз я чувствую себя ужас каким благородным и забочусь о вас, то сейчас сам эти креветки для вас и почищу. Не дай бог только, чтобы сюда зашел кто-нибудь из нашего комиссариата и увидел, как я этим занимаюсь, подумают, что я к вам подлизываюсь.

И он принялся очень осторожно очищать креветки от панциря и класть на мою тарелку. Я же, как одна из тех сказочных принцесс, что изводят всех своими капризами и отказами от еды, безо всякого аппетита их жевала. Никто не умел позаботиться обо мне так, как Гарсон, и я взглядом поблагодарила его, изобразив на лице ласковую улыбку.

Элиса Сигуан не только не возражала против того, чтобы ее доставили в Барселону, но даже сама, по собственной воле, прилетела сюда, прежде чем Интерпол успел предпринять какие-либо шаги. Так что международную операцию пришлось отменить. По-моему, комиссар Коронас даже почувствовал легкое разочарование из-за того, что все получилось слишком просто. Международный масштаб, приобретаемый делом, сулил ему особую роль в той шумной кампании, которую наверняка организует пресса. Между тем Нурию Сигуан пришлось поместить в психиатрическое отделение тюремной больницы. Она впала в столь глубокую депрессию, что врачи опасались за ее жизнь. В камере она вполне могла попытаться наложить на себя руки, а это никому не было нужно. Поначалу мы полагали, что болезнь ее – чистая симуляция, но, поговорив с лечащим врачом, я поняла, что никакого подвоха тут искать не следует: эта казавшаяся несокрушимой башня рухнула. И, вопреки советам врача, я все же настояла на свидании с ней, пообещав не давить на нее и не добиваться любыми средствами нужных мне ответов. Цель моя в чем-то была сходна с целью святого Фомы: увидеть раны от гвоздей и вложить в них перст. Нурию я не узнала. Она похудела, и глубокие морщины изменили ее лицо. Она была одурманена транквилизаторами и, заметив меня, начала дрожать и смотрела так, как смотрят только настоящие сумасшедшие: в глазах ее застыли безумие, ужас и неподдельный трагизм.