Лучший из лучших - Уилбур Смит

Робин облегченно вздохнула – и тут Мунго застонал и дернул бы ногой, если бы не Клинтон, державший его за лодыжку. Робин поспешно положила бамбуковую маску на лицо Мунго и капнула в нее несколько капель хлороформа.

Она отрезала изъязвленные ткани, работая в опасной близости к артерии и белому шнуру бедренного нерва. Вокруг швов, наложенных дедом на кровеносные сосуды, обнаружились новые участки нагноения. Робин вычистила нарывы и аккуратно срезала омертвевшие ткани.

Теперь крови было много – чистой, ярко-красной крови. Наступил критический момент: в здоровых тканях все еще гнездилась инфекция, которая снова вспыхнет, едва рану закроет шов.

Вчера вечером Робин смешала раствор для дезинфекции: одна часть карболовой кислоты на сто частей дождевой воды. Этим кровоостанавливающим раствором она промыла зияющую рану, чтобы остановить кровотечение из мелких сосудов, которые невозможно перевязать.

Настало время закончить операцию и зашить рану. Робин и раньше оставляла в теле пациента инородные предметы. Часто они инкапсулировались, не причиняя никакого беспокойства в дальнейшем, но в этот раз она интуитивно почувствовала, что так делать нельзя.

Она бросила взгляд на серебряные часы Клинтона, которые он положил рядом с хирургическими инструментами, чтобы было удобно следить за временем: с начала операции прошло двадцать пять минут. Робин по опыту знала, что чем дольше работает хирург, тем больше риск первичного или вторичного шока.

– Мадам, я собираюсь найти пулю, – объявила она. – У нас есть время на одну-единственную попытку.

Лицо Луизы Сент-Джон было белее мела, однако тошнота прошла и капельки пота на лбу высохли. «В силе характера ей не откажешь, – неохотно признала Робин. – Это качество достойно куда большего восхищения, чем экзотическая красота…»

Из книг Листера и по собственному опыту она знала, как опасно лезть в рану голыми руками, но еще опаснее использовать острые инструменты в переплетении нервов, артерий и вен в паху.

Ограниченное движение бедренной кости в тазобедренном суставе и источник сильной боли, нащупанный при осмотре, когда Мунго находился в сознании, подсказали, где искать. Робин решительно воткнула указательный палец в ткани над выскобленным участком кости: судя по направлению выстрела – спереди и вверх, – пуля должна быть где-то здесь.

Наткнувшись на сопротивление, Робин попробовала в другом месте – еще и еще раз, пока не нащупала узкое отверстие в горячей плоти. Палец вошел на всю длину и натолкнулся на что-то твердое. Не исключено, что это головка бедра или нижний выступ тазовой кости, тем не менее Робин взяла скальпель.

Тоненькая струйка крови брызнула в лицо, прежде чем Робин успела пережать перерезанный сосуд. Несмотря на вновь накатившую тошноту, Луиза твердой рукой вытирала кровь, чтобы Робин могла резать дальше. Словно наводнение, прорвавшее дамбу, из разреза хлынул густой желтый поток, в котором виднелись частички металла, гниющие шерстяные нити и прочий мусор.

– Слава Тебе, Господи! – прошептала Робин и подняла руку: в пальцах, с которых капал вонючий желтый гной, был твердо зажат бесформенный комочек свинца.

Близнецы давно обнаружили полную книг сокровищницу, которую Робин хранила в закрытом на ключ комоде у себя в спальне. Разумеется, приходить сюда удавалось только тогда, когда старшие были чем-то заняты: например, когда король Бен вызывал родителей в Булавайо, Салина готовила, а Кэти рисовала или читала. Тогда близнецы тайком проскальзывали в спальню, ставили к стене стул, Вики влезала на плечи Лиззи и дотягивалась до ключа.

В комоде было больше пятидесяти книг – к сожалению, в основном без картинок. Такие книги оказались неинтересными: усилия близнецов расшифровать текст часто разбивались о рифы трудных слов. Иногда, именно в тот момент, когда повествование становилось ужасно интересным, попадались целые абзацы на иностранном языке – наверное, на латыни или греческом. Такие фолианты близнецы не трогали, а вот книжки с картинками стали запретным лакомством, которое опасность и сознание вины делали еще слаще. В одной из них было нарисовано, как устроены женщины внутри – с ребенком и без ребенка – и как младенец появляется на свет.

Больше всего близнецы любили книжку, которую прозвали «Книга дьявола», где на каждом развороте – яркая, реалистичная и выразительная иллюстрация мучений грешников в аду. В этом издании Данте художник словно смаковал обезглавленные тела, выпущенные кишки, раскаленные щипцы, крючья, вывалившиеся языки и выпученные глаза. Мимолетный взгляд на этот шедевр гарантировал, что близнецы проведут большую часть ночи, прижавшись друг к дружке под одеялом и дрожа от восхитительного страха.

Однако сегодня тайный визит в спальню родителей производился в интересах науки – в противном случае близнецы никогда бы не пошли на такой риск, пока Робин Баллантайн остается в Ками.

Они выбрали время утреннего приема пациентов, когда мама в церкви, отец убирает свинарник, а Салина и Кэти заняты по хозяйству.

Налет производился с давно отработанной четкостью. Близнецы оставили свои книги для чтения на обеденном столе, вылетели за дверь и достали ключ – времени на это ушло ровно столько, сколько требуется, чтобы сделать глубокий вдох. Лиззи встала на страже у окна, наблюдая за кухней, церковью и свинарником. Вики залезла в комод, вытащила «Книгу дьявола» и открыла на нужной странице.

– Вот! – прошептала она. – Говорила же я тебе!

Вики была права: это он – Сатана, Люцифер, Повелитель преисподней. Без рогов. Все мелкие демоны с рогами – все, кроме самого Дьявола. Зато у него есть хвост – великолепный хвост, расширяющийся на конце, как наконечник ассегая матабеле.

– На этой картинке он бородатый! – заявила Лиззи, не желая сдавать позиции.

– Наверное, сбрил бороду, чтобы нас обмануть! – ответила Вики. – Посмотри-ка!

Вытащив из волос шпильку, она прикрыла округлым черным кончиком глаз Люцифера. Сходство стало поразительным: густые черные кудри, широкий лоб, орлиный нос, пронзительный взгляд из-под изогнутой брови и улыбка – та самая дьявольски насмешливая улыбка.

Лиззи задрожала от сладкого ужаса: Вики права, это он и есть!

– Салина-малина! – предупреждающе прошипела Вики, заметив выходящую из кухни сестру.

К тому времени, когда она перешла двор и заглянула в столовую, близнецы уже положили книгу на место, заперли комод, вернули ключ в тайник и вновь склонились над учебниками.

– Молодцы! – нежно улыбнулась им Салина. Иногда сестренки просто ангелочки! – Какие вы сегодня послушные!

Она вернулась на кухню.

– Куда он его прячет? – тихонько спросила Лиззи, не поднимая головы.

– Что прячет?

– Хвост.

– Пошли, я тебе покажу! – Вики встала из-за стола.

Наполеон, старая дворняга, спал на солнышке у дверей. Позвонки у него выпирали, шерсть на морде поседела. Время от времени ему снились кролики и цесарки, и тогда задние лапы пса конвульсивно подергивались, а из-под хвоста вырывалась струя зловонного запаха.