Контур человека: мир под столом - Мария Аверина

Бабушка заботливо умыла меня и на руках отнесла в мою комнату. Положила на голову холодный компресс.

– Бабушка, я полежу немножечко, ладно? – слабым голосом попросила я. – А ты иди… Гости же…

– Полежи, конечно, полежи, потом покушаешь, – тревожно хлопотала Бабушка. – Вон побледнела вся. Полежи… Если что – зови меня!

– Конечно, – еле слышно продолжала я. – Конечно, позову. Слоника только и Мишку мне дай. И двери не закрывай. А то у меня совсем сил нет: я позову, а ты и не услышишь…

– Конечно, конечно!

Бабушка вышла, а я крепко-крепко обняла Мишку и Слоника, пряча в них предательски рвущуюся радостную улыбку: кажется, Лешкин метод оказался действенным! Тем более что с кухни уже несся трубный глас Тети Раи:

– Знаешь, что я тебе скажу?! Определенно у твоего ребенка больной желудок! Прежде чем давать эту еду, ее надо серьезно обследовать! Тут ведь и непривычные ей кислоты могут быть, раздражать больную слизистую… А еще лучше…

Монолог внезапно оборвался, и Тетя Рая с громким шлепком по лбу побежала в прихожую за своей сумкой.

– Ой, девочки! Я же совсем забыла! Я же вам всем подарок привезла! Вот дура-то старая… Так бы и домой обратно забрала!

Из кухни донеслось какое-то шуршание, возня и затем торжествующий вопль:

– Вот! Это вам! Зинаида Степановна, простите, не знала, что вы будете, а то и на вашу долю бы отсыпала. Но вы же телевизор все равно тут смотрите. Значит, и на вас действовать будет. А я в следующий раз вам обязательно принесу. У меня еще есть. Сын много привез. Специально с учетом, что я поделюсь.

Конечно, мне не видно было из комнаты, что же такое раздавала Тетя Рая, но по молчаливому недоумению поняла, что что-то сногсшибательное.

– Вы не рады? Это же камушки! Из Индийского океана! Из Индийского, девочки! В банку с водой, которую к телевизору ставите, положите. Значительно усиливает воздействие! Я на себе уже попробовала.

– Какую банку? Какую воду? – озадаченно спросила Бабушка.

– Как какую? Ты что, Алана Владимировича не смотришь? Так немудрено, что у тебя ребенок болеет! Ты небось и водой из-под крана ее поишь?

– Кто такой Алан Владимирович?

И тут Тетя Рая просто захлебнулась от возмущения:

– И «Взгляд» ты тоже не смотришь?

– Не всегда, девочки! У меня же вечерники, заочники, – безуспешно оправдывалась Бабушка.

– Нет, ну это даже я знаю, – тихонько поддакнула из угла Тетя Тамара. – Такой приятный, интеллигентный, импозантный мужчина… в очках… Я всегда, когда шью, его слушаю…

– Слушать там особо нечего! Там надо сидеть и ставить заряжаться!

– А я и заряжаюсь! – тут же возразила Тетя Тамара. – Вот уже и глаза закрываются, стежков не вижу. Чуть палец под иголку в машину не суну. А как посмотрю – и кофе не надо!

– Девочки! Я как белка в колесе… У меня же Маша…

– Так тем более ты должна знать! – громыхала Тетя Рая. – У тебя ребенок на руках! Между прочим, «Взгляд» всякую фигню показывать не будет! Они даже в больницу ездили проверять, как он от язвы желудка исцелял! Врачи удивляются!

И далее на кухне вспыхнул ожесточенный спор, в котором я ничего не понимала – ухо мое лишь выхватывало таинственные и загадочные слова: экстрасенс, провидец, прорицатель, целитель, Нострадамус, Ванга, Джуна, ЦК КПСС… Словом, обычная взрослая болтовня. Поняв, что всем теперь точно будет не до меня, я тихонько сползла с кровати. Достав свои волшебные кубики, я, по обыкновению, пристроилась на подоконнике и сложила картинку с Питером Пэном. Глядя в неспешно гаснущее небо, я стала думать о том, что с черной магнитной доской, с ее буквами и цифрами в мою доселе достаточно беззаботную жизнь врывалось что-то обязательное и неминуемое, обозначаемое строгими Бабушкиными словами «тебе скоро в школу». Но ведь Питер Пэн не ходил в школу! Он вообще был единственным мальчиком на свете, который не мог ни прочесть, ни написать ни единой буковки – и ничего! Пренебрегая такими мелочами, он тем не менее жил в свое удовольствие. А почему? Потому что у него была своя фея.

Но где же мне взять свою? Ведь тот самый первый родившийся на свете ребенок своим смехом, рассыпавшимся на тысячу мелких кусочков, и тем самым каждого из нас наделивший своей Венди, наверняка предусмотрел одну такую и для меня? Где же она заплуталась? Я же никогда не произносила, что не верю в нее? Почему же она никак ко мне не приходит? Неужели она не понимает, что без нее мне с этой таинственной надвигающейся «школой» точно не справиться!

Уже на следующий день выяснилось, что значение этого «витаминного девичника» в нашей с Бабушкой жизни я серьезно недооценила. «Фея», или, точнее, «фей», как оказалось, была совсем рядом, просто, как водится, она замаскировалась, и я ее не сразу узнала! Ибо на следующее же утро, будучи разбуженная для того, чтобы идти в детский сад, я, вместо того чтобы одеваться и собираться, прямо в пижаме была высажена перед телевизором на специально поставленный стульчик. Рядом стоя, в серьезной задумчивости глядя в экран, примостилась Бабушка.

Пока и спросонья, и от изумления я протирала глаза, дикторы оживленно о чем-то судачили. А потом в кадре появился седой благообразный мужчина с вполне породистыми чертами лица, который глубоким завораживающим голосом вкрадчиво произнес:

– Сядьте поудобнее. Расслабьтесь. Положите руки на колени ладошками вверх. Надеюсь, вы не забыли поставить перед экраном воду, крэмы – все, что вы хотели бы зарядить.

На этом моменте я повернулась к Бабушке, чтобы спросить, что такое «крэмы», но она повелительным жестом остановила мой вопрос и таинственно-строго приложила палец к губам.

– Будьте уверены, что все будет заряжено, – задушевно заверил мужчина в очках.

«И я тоже? – мелькнуло в моей голове. – А чем?»

Я опять повернулась к Бабушке, чтобы об этом спросить, но она крепко сжала мне плечо и взглядом показала, что следует молчать.

– Подготовились? Начали!

И он зашевелил губами.

– Бабушка, – не выдержала я. – Звук у телевизора сломался. Дядю не слышно.

– Молчи! Все со звуком нормально! Так надо! – прошептала Бабушка, завороженно не отрывая взгляда от экрана.

Так мы и сидели какое-то время: мужчина самому себе что-то говорил и время от времени поднимал руки, Бабушка, не отрываясь, каким-то оценивающе-прищуренным взглядом смотрела в экран, а я… я все время пыталась понять, зарядил он меня чем-то или нет? И как это должно проявиться?

Но, видимо, у него все получалось! Потому что скоро мне сидеть неподвижно стало просто невмоготу: сперва, как водится, зачесался нос, потом – что-то на спине, потом – на животе. Потом затекла нога, я попыталась поджать ее под себя, но Бабушка, так же молча и строго снова усадила меня ровно, положила мне на колени руки ладошками вверх и опять замерла, внимательно глядя в экран.