Лотос - Дженнифер Хартманн

матери-одиночки. Она сосредоточена на себе, своем пути к исцелению и своей невероятной дочери.

– Где твоя женушка? – спрашиваю я Гейба, забирая у него пиво и делая глоток. Я называю Табиту его женой, хотя они и не в таких отношениях пока что. Но это произойдет на сто процентов.

Он забирает пиво обратно, отмахиваясь от меня.

– Она не смогла найти няню для Хоуп, но мы встретимся позже.

Хоуп. Господи, если бы мои яичники уже не работали на пределе от сладких поцелуев Оливера, слов восхищения и волшебства, которое таится в его штанах, то от наблюдения за тем, как Гейб превращается из холостяка в любящего отца для маленькой Хоуп, я бы наверняка забеременела.

Детская лихорадка реальна.

– Кстати, твоя лучшая половинка ищет тебя, – добавляет Гейб, смотря танцующими бровями поверх горлышка бутылки.

– Лучшая половинка? – Я пристально смотрю на него, прежде чем мои плечи опускаются от поражения. – Верно и справедливо.

Клем отхлебывает еще одну желатиновую смесь, настоянную на спирте, и встает со стула.

– Оливер пропал без вести какое-то время назад, – говорит она. – Мне кажется, я видела, как он уходил с сексуальной таинственной девушкой.

Я бледнею.

– Что?

– Господи, просто шучу, – фыркает она. – Этот мужчина не заметил бы другую женщину, даже если бы она упала с небес, голая, лицом к нему на колени. Он рисует в гостевой комнате.

Я ударяю ее по руке, и мой пульс возвращается к менее тревожному ритму.

– Потаскушка.

– Шлюшка. – Она посылает мне воздушный поцелуй и исчезает на кухне.

Грубо.

Я быстро прощаюсь с Гейбом и направляюсь по коридору в старую спальню Оливера. Он выглядит просто восхитительно в своей рубашке в красно-белую полоску, и я подумываю о том, чтобы запереть нас в комнате на остаток вечера по… важным причинам.

Сидя на корточках, он застегивает молнию на маленьком рюкзачке и смотрит на меня, стоящую в дверях, с самой милой, самой взволнованной улыбкой. И я, честно говоря, ни за что не стала бы менять эти планы. Даже ради множественных оргазмов.

Скорее всего.

– Пора? – Я ухмыляюсь, моя улыбка сияет.

– Похоже на то. Они скоро начнутся. – Оливер перекидывает черный рюкзак через плечо и тянется к моей руке. – Идем.

Прогулка к нашему секретному холму полна хихиканья и крепко сцепленных рук, прохладного воздуха и неуклюжих ног, напоминающих о наших детских походах в это же место. И когда мы взбираемся по знакомому холму, я не могу не думать о том, как далеко мы продвинулись.

Два года назад я сидела здесь в полном одиночестве, загадывая желания на фейерверке и умоляя о том, чему, как я думала, никогда не суждено сбыться.

Год назад мое желание исполнилось, но Оливер все еще был таким хрупким, полным недостающих кусочков. Но он был у меня, он вернулся ко мне, и с тех пор я каждую минуту благодарю звезды.

И в этом году…

Этот год – только начало целой жизни, полной фейерверков, обещаний и заветных желаний.

Мы лежим бок о бок под ярким сиянием ночного неба, когда оно вспыхивает яркими красками. Я тянусь к руке Оливера, – фейерверк превращается в размытые пятна, пока мои глаза привыкают к насыщенности момента.

– Ты должен загадать желание, – говорю я ему тихо, мой голос грохочет в такт небу. Повернув голову, я обнаруживаю, что он уже пристально смотрит на меня.

– Хорошо.

Его пристальный взгляд удерживает меня в поразительном захвате, в его глазах цвета заката отражаются красные, желтые и синие тона.

– Тебе следует его записать. Тогда обязательно сбудется.

Оливер улыбается, и, клянусь, я вижу, что его губы дрожат от волнения. Слегка кивнув, он перекатывается на противоположный бок и берет свой рюкзак, расстегивает его и достает блокнот для рисования. С трудом дыша, он проводит указательным пальцем по верхней странице.

– Я так и сделал, – отвечает он, передавая мне блокнот.

Мы оба сидим прямо, в то время как бабочки оживают в моем животе, трепеща крыльями. Я беру протянутый блокнот и, прежде чем развернуть его, бросаю на него быстрый взгляд, наполненный любопытством.

– Я работал над новой сценой для комикса и подумал, что именно эта часть может тебя заинтересовать.

Я рассматриваю его прекрасно выполненные наброски с фейерверком в качестве ночника. Первый квадратик – это рисунок, на котором мы, держась за руки, идем по знакомой улице. Второй – это то, как мы взбираемся на этот самый холм. Третий – изображение фейерверка над головой, в то время как мы лежим под ним точно так же, как сейчас.

Четвертый – Оливер, роющийся в своем рюкзаке.

Пятый – это я, просматривающая комикс, этот комикс. Он запечатлел именно этот момент, вплоть до фантастического блеска в моих ярко-голубых глазах.

И шестой квадрат…

Шестой квадрат.

Всхлип вырывается наружу, моя рука взлетает ко рту и ловит мятежные слезы.

– Сид…

Мои глаза крепко зажмурены, все мое тело дрожит. Я набираю в легкие побольше воздуха и поворачиваюсь к нему лицом, раскрасневшаяся и ошеломленная.

– Оливер, – выдыхаю я.

Он сидит с кольцом в руке, бриллиантами в форме цветка лотоса.

Оливер приподнимается на одно колено, пока цвета льются дождем, окутывая бриллиант ослепительными оттенками, одновременно подчеркивая выражение благоговения на его лице.

– Сидни, – говорит он, переплетая мои пальцы со своей свободной рукой и поднимая кольцо. Оливер находит мои глаза, – мои заплаканные, влюбленные глаза, и крепко удерживает взгляд. – Я любил тебя раньше, я люблю тебя сейчас, и я буду любить тебя до конца своих дней. Ты моя лучшая подруга. Ты моя королева, – шепчет он, слова льются как стихи. – Станешь ли ты и моей женой?

Я набрасываюсь на него, обхватываю руками и почти забираю воздух из его легких. Когда мы оба падаем навзничь, я осыпаю его лицо тысячей крошечных «да».

– Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Да, да, да. Пожалуйста, женись на мне.

Оливер ухмыляется в ответ на мою атаку поцелуями, затем переворачивает нас, пока не нависает надо мной. Он берет меня за руку и надевает бриллиантовый лотос на мой безымянный палец, а затем вытирает мои слезы.

– Я очень рад, что ты сказала «да», – шепчет он, наши лбы сталкиваются.

– За кого бы я еще вышла замуж? – Я дразняще морщу нос, повторив его ответ, который он дал мне много лет назад.

Улыбка становится шире.

– Это также было бы немного неловко для людей, ожидающих у подножия холма.

Что?

Затем я поворачиваюсь, смотрю вниз, – мой взгляд падает на собравшуюся толпу. Наши друзья и семья разражаются радостными возгласами, зажигаются бенгальские огни, Гейб свистит