Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

Слова, слова, слова. Могущественнее меча и, по крайней мере, такие же смертоносные, хотя Томасу казалось, что отношение Энди Партриджа к печатному слову как к чему-то бесконечно священному являлось единственным правильным подходом. Сжигать книги по каким бы то ни было мотивам во все времена могли только варвары и диктаторы. Так будет и впредь.

Сегодня утром Томас позвонил в Атланту Деборе Миллер, чтобы поблагодарить ее и прокрутить ей эту песню, но она все еще была в Мексике, и Тоня понятия не имела, когда та вернется. Ему показалось, что за шутливыми замечаниями насчет того, что Дебора загорает на пляжах Канкуна, в то время как ей, Тоне, приходится одной держать музей на ногах, прозвучало определенное беспокойство.

— Скорее всего, она лазает вверх и вниз по пирамидам майя, — задумчиво произнес вслух Томас, наблюдая за волнами, ласково набегающими на берег.

— Вы уже повадились разговаривать сам с собой, Найт?

Он не увидел, как подошла Полински.

— Привет.

— Репетируете следующее интервью? — спросила следователь, искривляя в усмешке широкий рот. — В последние дни нельзя включить телевизор, чтобы не наткнуться на вас.

— Просто ужасно, правда? — совершенно искренне сказал Томас.

Полински была в светло-сером брючном костюме. Пиджак оттопыривался под мышкой, там, где был пистолет. От жары она вспотела и раскраснелась.

— Но вы помогли обелить имя Эсколма, доказали, что он говорил правду. Весь этот безумный бред о пьесе Шекспира! Неудивительно, что вы знаменитость.

— Пожалуй, — кивнул Томас.

— Насколько я слышала, поиски еще не закончены, правильно?

— Для меня они завершились, но известие о том, что уцелел один экземпляр пьесы, подтолкнуло многих на поиски других. Сейчас все кому не лень допытываются у Эльсбет Черч, что она помнит из «Плодотворных усилий любви», но я сомневаюсь, что она кому-либо что-то скажет. На какое-то время это станет главной задачей научного сообщества.

— Как вы думаете, пьесу найдут?

— Кто может сказать? Вдруг где-то, в каком-нибудь неописанном архиве или в забытом хранилище завалялся еще один экземпляр. Как знать?

После той ночи на Гребне они с Полински разговаривали по несколько раз на дню, часто на конференциях с участием представителей английской и французской полиции, созванных при поддержке Интерпола. Объединив усилия, учитель и следователь помогли собрать вместе все элементы загадки. Лицо Брэдли было опознано по записи камер видеонаблюдения, работающих в подвалах «Демье». Полиция установила, что во время международной конференции шекспироведов он проживал в «Дрейке». Улики в основном были косвенными, но их хватило, чтобы открыть против него дело, и теперь уже криминалистам предстояло заполнить кое-какие пробелы. Эльсбет Черч, которая быстро поправлялась после ранения, заявила полиции Ньюбери, что пригласила Томаса к себе в дом. Все понимали, что это неправда, но полиция, вздохнув с облегчением, сняла с него все обвинения. Дело было фактически закрыто. Томас не представлял себе, о чем им еще говорить, но Полински настояла на личной встрече сразу же после его возвращения в Штаты.

— Для Эсколма очень большое значение имело то, чтобы его правота была доказана, — сказала Полински.

— Вы в этом уверены?

— Да, конечно, — подтвердила следователь, доставая из нагрудного кармана конверт. — Его никак нельзя было назвать состоятельным человеком, но он подозревал, что ему угрожает опасность, и заранее сделал соответствующие распоряжения. В тот день, когда Эсколм написал вам, он также отправил своему адвокату письмо, которое можно рассматривать как его последнюю волю, завещание.

Томас молча уставился на нее, гадая, к чему она клонит.

— По большому счету ни о каком богатстве речь не идет. Общая стоимость имущества составляет лишь несколько тысяч долларов, — продолжала Полински. — К завещанию прилагалось одно условие. У Эсколма не было ни друзей, ни близких родственников. Все имущество Дэвида, такое как есть, должно было отойти к вам, если вы сможете доказать, что его рассказ об утерянной пьесе был правдой и что он не убивал Даниэллу Блэкстоун. Вы так и поступили, теперь это по праву ваше.

Потрясенный Томас смотрел на нее. Они стояли в считаных шагах от того места, где был обнаружен труп Эсколма.

— Есть еще одна загвоздка. — Полински нахмурилась, сверяясь с текстом завещания. — «Эти деньги мистер Томас Найт обязан использовать на финансирование своих будущих дел, которыми он должен заниматься в качестве следователя-консультанта». — Она насмешливо взглянула на Томаса.

— Вы меня разыгрываете, — пробормотал тот.

— Мне бы очень этого хотелось, поскольку я знаю, что вы весьма серьезно отнесетесь к просьбе, донесшейся из могилы.

У Томаса в голове прозвучал голос Эсколма, неумело воспроизводящего британский акцент по телефону: «„Вы видите, но не замечаете!“ Потрясающая вещь».

Наверное, в этом Дэвид был прав.

— Следователь-консультант? — спросил Найт.

— Даже не думайте об этом, — отрезала Полински. — Меньше всего мне в отделе нужен клоун, возомнивший себя Шерлоком Холмсом.

— Вы считаете меня клоуном?

— Я считаю вас школьным учителем, — улыбнулась она.

— Это действительно так. — Томас в ответ тоже приподнял уголки губ. — Я горжусь этим. Но летом у меня бывают большие каникулы, — добавил он, хитро подмигнув, что было ему несвойственно.

Найт покрутил в голове план университетского городка, ориентируясь на месте, и направился прямиком к цепочке трехэтажных зданий из бурого кирпича, прятавшихся в тени кленов. Погода стояла сухая, и деревья начинали раньше времени сбрасывать пожелтевшие листья. Факультет английской литературы знавал лучшие дни. Мраморные полы, когда-то роскошные, потрескались и покрылись пятнами. Узкая лестница, ведущая на третий этаж, опасно шаталась, а плитка, которой был выложен пол в коридоре, вздымалась и опускалась большими плавными волнами.

Джулия Макбрайд сидела за письменным столом с ручкой в руке и листала стопку пожелтевших книг с библиотечными бирками. Услышав стук в открытую дверь, она, не поднимая взгляда, пригласила Томаса войти и лишь затем сообразила, кто к ней пожаловал.

У нее на лице промелькнула быстрая и сложная игра чувств. Найту показалось, что он успел разглядеть удивление, даже беспокойство, затем сдержанность и наконец знакомое заигрывающее внимание.

— Том Найт! — сияя, воскликнула Джулия. — Какие люди, черт меня побери! Впрочем, вы это и так уже знаете. Чему я обязана вашему визиту? Ко мне редко заглядывают знаменитости, если не учитывать ученых мужей, но мы-то знаем, что они не в счет.

— Я просто хотел прояснить кое-какие мелочи, — улыбнулся Томас, не спуская с нее глаз.

— Кому это нужно?