На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

Лишь поздним вечером оба семейства покинули итальянский ресторанчик. Журавли и родственники Ефима поехали по домам на такси. Сам Келла, разозлившись на все на свете, направился к близнецам. А Нина двинулась к Кате – на мини-девичник.

– Напьешься, – сказала она на прощание жениху. – Убью.

И ее машина с визгом сорвалась с места.

Тот только улыбнулся.

* * *

Нина приехала ко мне в десять часов, и я уже ждала ее с нетерпением. Все было готово и ждало своего часа. Честно говоря, не верилось, что это – последний день перед свадьбой, настоящей свадьбой. И потом моя Нинка будет считаться замужней девушкой. В универе все об этом только и говорили, да и вся тусовка, в которой вращалась Журавль, стояла на ушах.

Никто так и не знал, кто будет ее женихом. Но всем было безумно интересно.

– Ты даже Кеечкой ради меня пожертвовала, – весело сказала подруга, заходя в мою комнату, которую сегодня освещали лишь свечи. Свечей было много – они стояли на столе, на книжных полочках и даже на кровати, отбрасывая на стены длинные трепещущие от сквозняка тени.

– Это ведь ты, – улыбнулась я подруге. – На кого я тебя променяю?

– Как ми-и-ило, – протянула Нинка, с любопытством оглядываясь. – Ты что мне, Катечка, романтик решила устроить? Поздно, я уже занята, – захихикала она.

– Не надейся. Сегодня мы будем гадать, – изрекла я. – Как в детстве.

Давным-давно, на новогодних каникулах мы собирались у кого-нибудь из нас дома и начинали гадать: то с иголочкой, которая должна была вертеться и указывать на нужные буквы на бумаге, то с помощью воска, вылитого в воду, то варя кофе и всматриваясь в его гущу на дне чашки. Естественно, никто из нас не обладал какой-то там магической силой, скорее, мы, будучи детьми, все это воспринимали этакими традиционными зимними забавами. Ведь так здорово сидеть в компании с подружками дома, когда еще стоит елка, мигающая разноцветными огнями, и остались конфеты из новогодних подарков, а на улице падает пушистый январский снег и на окнах искрятся под светом фонаря морозные узоры. Мы втроем: я, Нинка и Ира проводили так каждые новогодние каникулы, перебираясь из квартиры в квартиру, и было весело и уютно, несмотря на морозы и вьюгу.

Я вдруг вспомнила Иру, и стало немного грустно – жаль, что так получилось, и наша дружба порвалась, как яркая бумажная лента, которая только казалась прочной. Я часто думала: неужели любовь сильнее дружбы? Или все же дружба сильнее любви? Я не знала. И только сейчас, встретив Антона, поняла: дружбу и любовь сравнивать нельзя. У них одна основа – искренность. И если ее искра горит в сердце, то разве можно будет просто так выбросить человека – будь то любимого или друга – из своей жизни, как ненужную вещь?

Нет.

Отгоняя воспоминания о прошлом, я решительно махнула волосами, забранными в высокий хвост, и протянула Журавлю ее черное в белый горошек платье – копию старого детского наряда, сшитую Лешей. Нинка тотчас узнала платье и громко захлопала в ладони. Она моментально переоделась и даже завязала волосы в два хвоста, схватив Нелькины заколки.

– Как мило, – покружилась она по комнате и уселась на подушку, лежащую на полу. Кажется, происходящее ей нравилось. – И что мы будем делать?

– Гадать! – провозгласила я. – Помнишь, как раньше?

Подруга помнила. И мы неплохо развлеклись.

Сначала сжигали бумагу и пытались по тени, которую та отбрасывала на стену, определить – на что же она похожа? Нинке все казалось, что тень от ее бумажки похожа на справляющего нужду гнома, и она громко хохотала, заражая смехом и меня. А моя тень, по ее мнению, походила на мусорное ведро.

После, открыв нараспашку окно, потому как запах жженой бумаги был слишком сильным, мы стали гадать с помощью иголочки. Специально для этого начертили на бумаге круг и написали цифры и буквы. Ничего, правда, не получилось, зато мы вновь насмеялись вволю, между делом поедая фрукты и сладости. Настроение у подруги было отличным, и она рассказывала о том, как прошла сегодня встреча двух семей, веселя меня, и даже в порыве искренности вдруг призналась, что мерзкие предки Рыла помешали им остаться вдвоем вчера днем.

– Бедная, – фальшиво пожалела я подругу. – От страсти не сгорела?

– Подгорела немного, – фыркнула Журавль. – Но надеюсь, что Линялый вообще воздух коптил.

– Линялый? – удивилась я.

– Рыло, – пояснила подруга с веселой усмешкой. – Полинял мой мальчик. Больше не синий.

– Теперь ждешь первой брачной ночи? – поинтересовалась я.

– А чего ее ждать? – махнула рукой Нинка и рассказала о том, как Келла пробрался к ней ночью. А потом потребовала рассказ с меня.

– Чем занимались с Анчуткой? – изобрела новое прозвище для Тропинина Нинка.

– Были вдвоем, – вздохнула я мечтательно. Я так скучала по Антону, что, когда мы остались вместе в его квартире, я, целуя его, расплакалась. Он испугался, вытирал мне слезы и спрашивал, что случилось. А я просто стояла, одной рукой вцепившись в его предплечье, а второй закрывая лицо, и плакала. Конечно, успокоилась я быстро и извинилась, но Антон воспринял это слишком серьезно. Усадил меня за стол, сделал какой-то чай с успокаивающими травами, достал шоколад, а сам сидел рядом, держал за руку и смотрел в лицо, пытаясь понять, что со мной произошло. От травяного чая мне сделалось ужасно сонно, и мы с Антоном долго лежали на его кровати, разговаривая и тихо смеясь, а потом я уснула. И проснулась глубокой ночью.

Антона рядом не было, и я даже сначала немного испугалась, что он пропал. Однако я вышла в гостиную и поняла, что он сидит там с гитарой в руках и, перебирая струны, то что-то напевает, то записывает в тетрадь. А на полу, в лучших традициях творчества, валяется скомканная бумага. Антону в голову пришла какая-то идея, и он, погруженный в нее, не сразу заметил, что пришла я.

Рассвет мы встретили вместе, а когда солнце, с любопытством заглядывающее в каждую комнату, стало нестерпимо ярким, заснули.

– Тропино такой нежный, что аж плеваться хочется, – сказала, выслушав меня, подруга.

– А Келла? Неужели совсем не нежный? – поинтересовалась я.

– Откуда у этого мужлана нежность? – расхохоталась Ниночка, поедая мандарин.

И мы закрыли тему взаимоотношений.

В следующем нашем гадании, которое мы тоже помнили из детства, нужно было зажечь свечу и капнуть немного воска в воду, что мы и проделали – я заранее заготовила все необходимое. Расплавленный воск застыл в холодной воде, приобретая очертания странных фигур. И мы почти минуту вглядывались в них, пытаясь разгадать, что же получилось.

– Свинья какая-то, – объявила Нинка наконец, с интересом вертя тарелочку с воском.

– И что это значит? – удивилась я.

– Не что, а кого-то! – ухмыльнулась девушка. – Рыло. Это его символ! Ой, посмотри, – хмыкнула она и ткнула пальцем почти в воду, – вокруг свинячьей головы то ли нимб, то ли корона. Ну, точно он!