На крыльях. Музыкальный приворот - Анна Джейн

– Легко, – мигом сориентировался Келла. И выдал:

Нина мигом узнала, что декламирует жених, и пнула его под столом, чтобы он заткнулся. Ибо дальше должно было говориться о бойне, которую устроили эти самые боги-звезды, падая на землю и разрывая ее на части, сея хаос и разруху. Это была одна из первых песен «На краю», которую Журавль, к слову, очень любила.

Келла вовремя замолчал, поняв, что никто не оценит кровавых подробностей – плод фантазий Кея.

– Что это за поэт? – удивился весь стол.

– Антон Тропинин, – ответил Келла, смеша Ниночку. – Серебряный век, все дела.

– Что-то я такого не припомню, – изумленно сказала его мать, поэзию любившая, хоть в школе она и преподавала математику.

– А это малоизвестный поэт. Младосимволист, – подсказала Нина, – так сказать, второй плеяды. А еще Ефим мне песни пел, – вдруг добавила она. – Ужасно романтично.

Услышав это, дядя Витя поморщился, а Сергей едва не рассмеялся – помнил этот цирк.

– И писал признания на асфальте, – продолжала мстительно Журавль. – И даже звезды с неба обещал подарить.

– Дарить звезды с неба – удел алкоголиков, – довольно громко заявил дядя Витя, навлекая на себя гневный взгляд будущего свата и недовольный – зятя.

– Ой, папочка, перестань. Келла очень нежный, – не переставала Нина. – Знаете, у нас с ним как-то так просто все получилось, как будто бы так и должно было быть, – улыбнулась она родителям жениха. Келла не выдержал и под злобным взглядом дяди Вити встал, подошел к девушке, поднял ее с места и обнял. Видя это, даже Александр Михайлович немного оттаял. Невестка нравилась ему куда больше ее папаши с противной ряхой. Таких хлыщей, ворующих миллионы, отец Келлы привык щелкать, как блох.

– Так просто… – задумчиво повторила Нина и склонила голову к плечу Келлы. Тот умудрился звонко поцеловать ее в лоб. А после, потеснив невесту, сел на диванчик рядом с ней.

– Как романтично, – захлопал дядя Витя.

– Все гениальное просто, – согласилась Марина Сергеевна, приняв рассказ за чистую монету. И мама Ниночки тотчас согласилась с ней. – Жаль, что вы мало видитесь, – вздохнула она. – Ефим теперь в Германии… Ты переедешь к нему после свадьбы, Ниночка?

– Мы еще думаем, как быть, я ведь учусь, – похлопала та ресницами.

– А, зятек, расскажи-ка поподробнее, чем ты там в Германии занимаешься? – не вовремя встрял дядя Витя.

Келла недовольно взглянул на тестя.

– Работу работаю, папа, – отвечал он хмуро.

– А какую, Ефим Александрович? Ты ведь инженер? – явно решил поиздеваться над ним всласть Журавль-старший, прекрасно помнящий о том, что родня Зелибобы не знает о его музыкальной карьере. И что только за дураки? Как такое можно не заметить?

Сам Виктор Андреевич, конечно же, считал себя знатоком душ собственных отпрысков.

Келла попытался перевести разговор, но Журавль вновь стал его доставать.

– Что там у тебя за работа-то такая? Сколько получаешь? Перспективы карьерные есть? – дразнил он зятя. А Александр Михайлович решил вдруг, что будущий тесть намекает на то, что профессия у его сына простая и денег много простому инженеру не заработать.

«Не чета твой нищий олух моей красавице», – читал папа Келлы в голубых глазах Виктора Андреевича и злился все больше и больше.

– Честная, – вдруг сказал он, стукнув кулаком по столу – и все сразу замолчали. – Честная работа. У нас семья такая. У нас честь и верность себе, своему делу и своей женщине в почете. А у вас как с этим, господин Журавль?

Взгляды мужчин скрестились. Оба друг друга в данную минуту презирали.

– Саша, перестань, – попыталась успокоить его супруга, и Софья Павловна с пониманием посмотрела на женщину.

– Что – Саша? – гаркнул мужчина. – Ему, видите ли, профессия Ефимкина не нравится! А мне прыщи всякие не нравятся, которые миллионами крадеными ворочают. И я им не нравлюсь, когда допросы веду, – горячо говорил мужчина.

Таня надула щеки и медленно выдохнула, Келла попытался успокоить отца, но тот его и слушать не хотел.

– Да мне вообще все равно, – пожал плечами дядя Витя, ковыряя вилкой остатки бифштекса. – Хоть пусть за коровами убирает. Главное, – кинул он умиленный взгляд на Нину, – доченька моя его любит. А я что? А я ничего. И мезальянс потерплю. – И он театрально вздохнул. Мол, чего не вытерпишь ради своего ребенка.

– Мезальянс?! – до глубины своей души возмутился глава семьи Строгановых-Софьиных, для которого подобные темы были больным местом.

Виктор Андреевич пожал плечами.

– Я не против Ефимки, – явно передразнил он Александра Михайловича, – хороший мальчик. Но у всего есть свое название. У вашего Ефимки и моей Ниночки – мезальянс.

– Слушай, ты, умник, да ты знаешь, кто у нас предки? Графы Российской империи Строгановы! – стукнул по столу кулаком Александр Михайлович. – Они в гробах вертятся, слыша твой лай про мезальянс! Крестьяне! Ха!

– Ха? – переспросил дядя Витя, у которого предков-графов не было. Но были амбиции – в большом количестве. – Между прочим, семья крестьянина оплачивает свадьбу, – напомнил он весьма ехидно.

Александр Михайлович побагровел.

– Ты мне своими деньгами тыкать не смей. Показывай смету, половина – за нами.

Виктор Андреевич окинул его скептическим взглядом.

– А потянете ли? Вы свои возможности оценивайте реально, дрожайший.

– Хлебало-то закрой, – посоветовал ему папа Келлы, не страдающий избытком вежливости. – Я слышал, ты тут в долгах как в шелках да и мои коллеги из ОБЭПа тобой интересовались.

Дальнейшей перепалке двух отцов помешали, и произошло это довольно неожиданно. К их столику подошла официантка, но не та, которая их обслуживала, а другая. Она замерла и вдруг выронила поднос, который, слава богу, был пустым, но грохот все равно произвел знатный.

– Вы ведь Келла?! – закричала девушка, дико вращая глазами.

Мужчины замолчали. Ефим от неожиданности подавился куском мяса, и Нинка спешно стала колотить его по спине.

– Н-нет, – прокашлявшись, отвечал он. Парень даже и не думал, что его кто-то узнает в таком виде и в таком месте! Да его друзья не узнавали, увидев с нормальным цветом волос!

– Как – нет? – возмутилась официантка. – Это ведь вы! Келла из «На краю»! Только волосы больше не синие! Ой, я твоя фанатка! – перешла она на фривольное «ты». – Даже в Москву на финальный концерт в августе ездила! Потрясно было! Моя подруга лифчик на сцену кидала, ты его на палочке крутил! Помнишь?!