Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

Москве для обмена информацией и уведомлениями, требуемыми различными соглашениями по вооружениям, чтобы снизить риск просчетов или недопонимания (но не заменить "Горячую линию" прямой связи, зарезервированную для глав правительств, и не служить для управления кризисами).

Были сделаны небольшие шаги вперед в переговорах по стратегическим вооружениям, и на INF Соединенные Штаты, наконец, согласились вывести ядерные боеголовки для семидесяти двух немецких ракет Pe-IA, когда эти ракеты были выведены из строя - небольшой пункт, но достаточно обеспокоенный в Москве, чтобы Горбачев обратился с просьбой в своем письме.

Газета Neu: Йорк Таймс" в редакционной статье по поводу объявленного принципиального соглашения по договору "ноль-1;F" заявила, что Рейган и Горбачев "демонстрируют признаки попытки поставить советско-американские отношения на устойчивый курс". Устойчивость, возможно, звучит не очень убедительно. Но это был критически важный недостающий ингредиент в самых важных отношениях в мире".

Устойчивость, которую увидела газета "Neu; York Times", на самом деле еще не достигнута. Одна из иллюстраций сохраняющегося разрыва была очевидна, когда министр иностранных дел США выбрал заключительный день визита Шеварднадзе, чтобы объявить о своем одобрении демонстрационных и проверочных испытаний космической системы оружия для SDI.4b Другим признаком было продолжающееся нежелание Горбачева согласиться на саммит и подписание договора INF без продвижения к соглашению о сокращении стратегических наступательных вооружений в сочетании с сохранением Договора AB�l.

В письме Горбачева и в частной беседе Шеварднадзе с Шульцем были затронуты несколько важных вопросов, помимо переговоров о вооружениях. Горбачев ясно дал понять, что Советский Союз выступает за разрешение региональных конфликтов, в частности, путем "национального примирения", то есть компромисса, а не победы одной из сторон. Шеварднадзе наедине доверительно сообщил Шульцу, что принято твердое политическое решение покинуть Афганистан и что вывод войск, вероятно, произойдет до конца срока полномочий администрации Рейгана. Шеварднадзе просил американцев помочь ему сделать так, чтобы советский уход не способствовал захвату власти в Афганистане исламскими фундаменталистами. Шульц не ответил на это, отметив лишь, что Америка заинтересована в нейтральном, неприсоединившемся Афганистане.

 

Шеварднадзе также просил, и Шульц дал ему заверения в том, что наращивание американского военного присутствия в Персидском заливе связано с кризисом и не будет постоянным. Наконец, Шеварднадзе также указал, что Советский Союз теперь готов быть более откровенным в гуманитарных вопросах и вопросах прав человека. После многолетних споров по поводу удовлетворения американских запросов по отдельным делам, Шеварднадзе теперь взял инициативу в свои руки: "Дайте мне ваши списки".

Всего через несколько дней после визита Шеварднадзе президент Рейган выступил на Генеральной Ассамблее ООН. Помимо утверждения, что "СОИ значительно расширила перспективы реального сокращения вооружений", Рейган долго бичевал Советский Союз за "продолжающуюся советскую оккупацию Афганистана.... Нет никакого оправдания для продления жестокой войны или поддержки режима, дни которого явно сочтены". Он напомнил, что призывал Советы назначить дату вывода войск, и дал "обещание", что как только Советский Союз продемонстрирует готовность к подлинному политическому урегулированию, Соединенные Штаты "будут готовы помочь".

Это публичное давление на Горбачева по Афганистану, хотя, конечно, и соответствовало давней американской политике, могло быть воспринято в Москве только как удар ниже пояса. За пять дней до этого Шеварднадзе конфиденциально сообщил Шульцу о решении Советского Союза вывести все свои войска из Афганистана. Шульц уважал это доверие, держа информацию в секрете, но он, конечно, сообщил ее президенту Рейгану. Теперь в Москве казалось, что Рейган без необходимости пинает Советский Союз на пути к отступлению и ставит себе в заслугу его решение.

Советский Союз сотрудничал в принятии резолюции 598 Генеральной Ассамблеи ООН по урегулированию ирано-иракской войны, но публично критиковал участие американского флота в Персидском заливе, что президент Рейган с раздражением отметил в своем выступлении в ООН.

Американские и советские правительственные чиновники уже некоторое время обсуждали между собой идею встречи министров обороны соответствующих стран, чтобы вновь подхватить идею, впервые опробованную в ходе параллельной встречи на саммите в Вене в 1979 году. 22 сентября министр обороны Вайнбергер направил письмо министру обороны Дмитрию Язову с приглашением посетить Вашингтон для обсуждения "широкого круга вопросов". Генерал Язов ответил 30 сентября предложением встретиться в Женеве на запланированной сессии совместной Постоянной консультативной комиссии по вопросам договора о контроле над вооружениями. Вайнбергеру не понравился ни форум, ни идея быть втянутым в обсуждение интерпретации Договора по ПРО, поэтому в то время из этой общей идеи ничего не вышло, хотя вскоре он вернулся. Вскоре после этого Вайнбергер решил уйти на пенсию, и его заменил Фрэнк Карлуччи.

В другой сфере Советский Союз опередил Соединенные Штаты в демонстрации поддержки Организации Объединенных Наций, пообещав 15 октября, отменив многолетнюю практику, выплатить всю задолженность в размере 197 миллионов долларов, включая поддержку миротворческих действий, которые он не поддерживал. Соединенные Штаты остались главным отстающим в выплате причитающихся им средств организации ООН.

Госсекретарь Шульц в сопровождении советника по национальной безопасности Карлуччи (к тому времени назначенного министром обороны, но этот факт еще не был обнародован) прибыл в Москву вечером 21 октября для двух переговоров, которые должны были завершить подготовку к саммиту. Его сопровождала большая делегация экспертов, и было создано восемь рабочих групп для рассмотрения широкого круга вопросов, которые планировалось включить в повестку дня саммита. Советская сторона стремилась не только продвинуться вперед в работе над почти завершенным проектом договора INF и менее завершенным договором СНВ о сокращении стратегических вооружений, но и договориться о дальнейшем ограничении испытаний ядерного оружия. В первый день переговоры с Шеварднадзе прошли довольно гладко, но когда 23 октября Шульц встретился с Горбачевым, он столкнулся с неожиданным препятствием.

Горбачев вернулся к теме, что стратегические наступательные вооружения и оружие в космосе являются центральной проблемой, коренной проблемой, стоящей перед Советским Союзом и Соединенными Штатами. Он вновь попытался увязать десятилетний период строгого соблюдения Договора по ПРО, "как мы его толковали и соблюдали до 1983 года", с сокращением стратегических сил, с подпотолками, как того добивались Соединенные Штаты. Несмотря на несколько меньшие ограничения в отношении испытаний ПРО, чем формула Рейкьявика, по сути, предложение было таким же. Таким же был и ответ США, как быстро стало ясно Шульцу. Горбачев был готов отступить на шаг: вместо того, чтобы настаивать на полном соглашении по стратегическим и космическим вооружениям до саммита, он предложил, чтобы соглашение по крайней мере по "ключевым положениям" по стратегическим и космическим вооружениям было завершено к моменту подписания Рейганом и им самим на саммите.

Шульц не мог согласиться с этим, и впервые, предполагая, что встреча на высшем уровне может не состояться, он отметил, что практически завершенный Договор о INF,