Талиесин - Стивен Рэй Лоухед

знала одно — период беспокойной тоски кончился. Начинается что-то новое. Вокруг — а возможно, и в ней самой — происходит брожение, оно носится в воздухе, щекочет ноздри при каждом вдохе. Очевидно, это оттого, что она никогда не была так окружена людьми и богами — даже когда плясала на бычьей арене. Нельзя и шагу ступить, чтобы не наткнуться на кого-то из них.

Что странно — это ее не угнетало! Напротив, была в этом какая-то приятная надежность, в которую Харита поверила, хотя кому бы, как не ей, знать, что в жизни нет ничего устойчивого.

Она ехала рысью, отдавшись свободному течению мыслей, которые проносились в голове, словно птицы в небе, порхающие над кронами деревьев. Дорожка вывела ее на тенистую лесную поляну. Посредине поляны было озерцо, в которую впадал чистый ручей. Харита натянула поводья и, глядя, как бегут по воде отражения облаков, позволила лошади шагом выйти на мшистый берег.

Берега озера заросли камышом и высоким перистым тростником. Место это было недалеко от дворца, Харита проезжала здесь раз или два и еще тогда подумала, что тут, наверное, хорошо искупаться. Сейчас, когда она глядела на озерцо, мысль эта вернулась. Она спрыгнула с лошади, стреножила ее, подошла к берегу, сняла сапоги, распустила волосы и вошла в воду.

Высоко в небе висел жаворонок, и песенка его золотым дождем сыпалась на землю. Солнце сияло, по поверхности воды плыли облачка. Харита зашла по грудь, подогнула колени и откинулась на спину, чувствуя, как прохладная влага забирается под сухую одежду.

Она плыла, волосы и одежда медленно, приятно колыхались в воде, алмазные капли сверкали на коже и сбегали с пальцев, когда она мерно поднимала и опускала руки. Она закрыла глаза и плыла, отбросив мысли и тревоги, отдавшись полдневной дреме, и сама не заметила, как начала вполголоса напевать песню, слышанную вчера в пиршественном зале.

Талиесин видел, как серая лошадь во весь опор вылетела со двора. Он смотрел, как конь и золотоволосая всадница несутся по склону Тора и дальше по дамбе через болота, потом ринулся следом. Он не думал, что будет дальше, не собирался догнать ее, просто боялся потерять из виду. Она манила его своей загадочностью. Царственная и величественная, прекрасная и недоступная, она казалась обитательницей Иного Мира, которая по своей прихоти исцеляет или губит прикосновением.

Юноша ехал в отдалении, не желая показаться назойливым. Он заметил, что девушка прекрасно держится в седле, но вскоре стало ясно: если она и направляется куда-то, то явно не торопится. Впрочем, нельзя было сказать, что она бесцельно едет, предоставив коню идти, куда он хочет.

Наконец Талиесин решил, что царевна не направляется в определенное место, но и не скачет без цели — она совершает привычный круг, объезжает уголки, настолько знакомые, что она, не задумываясь, поворачивает на нужную тропку.

Харита и впрямь безошибочно выбирала дорогу, но Талиесин-то этих мест не знал и вскоре потерял ее из виду. Она въехала на холм и остановилась на вершине возле нескольких вязов. Талиесин тронулся следом, однако, когда он оказался в рощице, Харита уже исчезла.

Он проехал по склону, пытаясь отыскать ее след, но тщетно, и, отчаявшись, повернул назад к дворцу, срезая петли, которыми ехал сюда. Вершина Тора уже показалась над лесом, когда он услышал пение. Мелодия наполняла воздух, накатывала невидимым током, призывала свернуть с дороги.

Держа на звук, он въехал в негустой лес и сразу наткнулся на ручей, который увел его в заросли. Пение слышалось громче. Талиесин остановился и слез с коня. Сердце его колотилось. Ошибиться было невозможно: женский голос пел одну из песен его собственного сочинения.

Но едва он соскочил с коня, пение оборвалось.

Он тихо побрел вдоль быстрого ручейка между деревьями и вышел на солнечную поляну. Посредине поблескивало озерцо: казалось, пение исходит прямо из него и самый воздух над водой дрожит от сладостных звуков. Юноша подкрался и встал за кряжистым вязом.

Послеполуденное солнце золотило воду. Сейчас Талиесин увидел посреди озера расходящиеся круги, потом всплеск… еще один. Медленно поднялась рука, рассыпая самоцветы брызг. В следующий миг рука исчезла, и гладь озера успокоилась.

Он ждал, слыша, как громко колотится его сердце.

И тут она встала посреди озера, запрокинув голову, чтобы мокрые волосы не падали на глаза — дочь короля-рыболова, осиянная солнцем, вода сбегала с нее золотистыми ручейками, платье слепило глаза, свет дробился брызгами колотого стекла.

У Талиесина перехватило дыхание. Он узнал ее: загадочную девушку из Иного Мира, спавшую в водах озера, с пальцами, крепко сжатыми на рукояти меча.

Мгновение она стояла неподвижно, глядя в сторону Талиесина, и он подумал было, что его заметили. Однако в следующий миг девушка подобрала длинные мокрые пряди и стала выжимать из них воду. Вновь ее голос наполнил поляну Талиесиновой мелодией. Он с трудом сдерживался, чтобы не подпеть, ибо каждая жилка его пела вместе с чудесной девушкой.

«Я знал, что отыщу тебя», — думал он вне себя от радости, что она здесь, во плоти, живая, как и он сам, — не видение, не дух, не сила, живущая только в Ином Мире.

Он выпрямился и выступил из укрытия.

Сперва Харита его не видела. Она продолжала выжимать воду из волос, потом побрела к берегу. Несколько шагов — и она замерла. Руки ее упали. Она подняла глаза к прибрежному вязу, зная, кого там увидит.

Он стоял здесь, как она и предвидела: высокий и стройный, золотая гривна блестит на солнце, длинные соломенные волосы подвязаны на затылке, темные глаза смотрят на нее, не отрываясь.

Действительно ли он здесь, или она своей песней наворожила его подобие?

В первый миг никто из них не шелохнулся, не произнес ни слова. Звон капель, бегущих с ее одеяния, наполнил тишину, как до того наполняла поляну песня. Затем певец шагнул ей навстречу, прямо в воду.

— Владычица озера, — нежно произнес он, простирая к ней ладони. — Приветствую тебя.

Харита оперлась на его руку, и они вместе пошли к мшистому берегу.

— Ты — дочь короля-рыболова, — сказал он, помогая ей выйти из воды.

— Да, — отвечала она. — А ты — певец. — Она взглянула на него спокойно, хотя в душе ее все бурлило и пело. — Есть ли у тебя имя?

— Талиесин, — отвечал он.

— Талиесин… — Она произнесла это имя, словно ответ на вопрос, мучивший ее долгие годы, затем повернулась и пошла к лошади.

— На языке моего народа это значит Сияющее чело, — объяснил Талиесин, догоняя ее. — А у тебя имя есть? Или при встрече с тобой люди просто произносят прекраснейшее из известных им