Талиесин - Стивен Рэй Лоухед

— Что тут обсуждать? — удивился Талиесин. — Конечно, нам хорошо заручиться столь могущественным союзником… хотя не вижу, какой прок от этого союза Аваллаху?

Царь кивнул.

— Твой сын одними и теми же словами вызывает на бой и обезоруживает. Полезное умение для короля. Однако вопрос остается: что даст нам этот союз?

Тут заговорил Белин.

— Как уже говорил Аваллах, мы и сами чужаки в этой стране, однако в отличие от вас не можем вернуться на родину. Тайрн, Саррас, вся Атлантида лежат на морском дне. Мы уцелели, но жить нам куда труднее, чем представляется на ваш взгляд.

— Однако вы неплохо устроились. — Эльфин обвел рукой великолепный дворец.

— Не будет похвальбой, если я скажу, что это всего лишь тень, жалкое подобие того, что мы оставили позади. Однако бессмысленно оплакивать прошлое, которого не воротишь. У нас нет выбора, кроме как ужиться со страной, в которой мы оказались.

— На наш взгляд, — отвечал Эльфин, — вы прекрасно с ней уживаетесь.

— И все же, — в голосе Аваллаха прорезалась печаль, — это не так, как видится со стороны. Если мы хотим жить здесь и дальше, нам надо меняться.

— В чем же?

— Нам многого недостает, — произнес король-рыболов. — По правде сказать, нам недостает того, без чего нам не выжить в этом суровом краю, — того, что можете дать вы.

— Мы и рады бы помочь вам, чем сумеем, — отвечал Эльфин. — Однако у нас нет ничего своего, как ты прекрасно знаешь. И уж конечно ничего такого, чем бы не обладали вы.

— Я не о том, что можно потрогать руками, — сказал Аваллах.

— Так что же у нас есть, необходимое для вашей жизни?

— Вы — народ воителей, — отвечал Белин. — Вы закалены в боях. Мы ненавидим войны, но понимаем: чтобы удержаться здесь, придется воевать.

— Вы что, предлагаете, чтобы мы сражались вместо вас? — недоверчиво спросил Эльфин.

— Да, в обмен на землю, — отвечал Аваллах.

У Хафгана вырвался сдавленный стон. Лицо Эльфина ожесточилось.

— Подавитесь своей землей! Кимры — не рабы!

Царевич Майлдун вскочил. Лицо его искривила высокомерная усмешка.

— По мне, так у вас нет выбора. Вам нужна земля, нам — воины. Все просто. А какой еще от вас прок?

Эльфин побагровел от гнева и открыл было рот, чтобы ответить. Однако, прежде чем он произнес хоть слово, Талиесин выступил вперед и встал между отцом и Аваллахом.

— Позволь нам удалиться, король Аваллах, чтобы мы могли между собой обсудить твое предложение.

— Не будем мы… — начал Эльфин с жаром.

Талиесин повернулся к нему.

— Давай сейчас же уйдем, — сказал он мягко.

Эльфин круто развернулся и вышел. Хафган и Талиесин последовали за ним. За все время, что они шли по дворцу, никто не произнес ни слова.

— Киалл бы его убил, — мрачно произнес Эльфин, когда конюхи подбежали с лошадьми.

— Он не знал, что говорит, — молвил Хафган.

— Глотку перерезают за меньшее.

— Он по-настоящему заблуждался.

— А будь со мной мой кинжал, его сын был бы по-настоящему мертв!

— Сейчас твоими устами говорит гнев, — сказал Талиесин. — Я не буду слушать.

Лошадей подвели. Эльфин выхватил у конюха поводья и вскочил в седло.

— Ты едешь?

— Нет, — отвечал Талиесин. — Я задержусь ненадолго и попробую переговорить с Аваллахом.

— Нечего с ним разговаривать. Мы уходим из этих краев.

— Позволь мне прежде поговорить с ним с глазу на глаз. Может быть, он уже жалеет о своей ошибке.

— Ладно, говори, — буркнул Эльфин. — Я тем временем займусь сборами. Видно, что мы здесь больше не нужны.

Подковы зацокали по двору, а Талиесин вернулся во дворец. Когда он шел по переходу в зал, впереди мелькнула тень. Он остановился и позвал:

— Выйди, друг, поговорим лицом к лицу.

Через мгновение из темноты выступила худощавая фигура Аннуби. Талиесин и прежде видел царского советника, но лишь издали и мельком. Сейчас его изумил облик этого человека: смертельная бледность, скорбный рот, потухшие серые глаза, на голове редкий седой пух. Прорицатель шагнул вперед, и тени как будто сгустились, надвинулись вместе с ним, — так плотно окружала его тьма.

— На одно слово, господин, — вздохнул Аннуби. Он стоял очень близко, и Талиесин ощутил гнилостный запах из его рта.

— Ты советник Аваллаха, — сказал Талиесин.

— Я им когда-то был. — Прорицатель мертвыми глазами смотрел на юношу. — Однако я утратил зрение и голос.

Талиесин поежился под этим мрачным, пугающим взглядом.

— Чем могу тебе служить?

— Оставь нас, — прошипел Аннуби. — Твой отец прав, вы здесь больше не нужны. Уходи и не возвращайся.

— Почему? Зачем ты нас прогоняешь?

— Аваллах говорит о будущем, о союзах… ба! Мечты! Обольщения! У нас нет будущего. Мы принадлежим к миру, который погиб и не возродится.

— Возможно, — сказал Талиесин. — Времена проходят, мир изменяется. Так устроена Вселенная. Но… — Он обвел рукою дворец, — …вы и тут неплохо устроились.

— То, что ты видишь вокруг, — обман зрения. Это ничто — менее, чем ничто! — Он сухощавой рукой ухватил Талиесина за плечо. — Мы — отзвук умершего голоса. А вскоре стихнет и отзвук.

Талиесин хотел снять его руку со своего плеча и почувствовал кости под дряблой кожей запястья.

— Но он еще не стих. И не стихнет, покуда есть те, кто его слышит. — И юноша зашагал по переходу.

Аннуби за ним не пошел, но снова вжался в тень.

— Мы умираем, — простонал он, и тьма застонала с ним. — Уйди и дай нам умереть с миром!

Слуга вновь провел Талиесина во внутренний покой. Белин ушел, но Аваллах с Майлдуном по-прежнему были здесь. Оба уставились на Талиесина; Майлдун нахмурился, но Аваллах принудил себя улыбнуться.

— А, это ты, Талиесин? Выпьешь с нами вина? — Он налил кубок и протянул юноше.

— Отец говорил, что ты искусный певец, — вставил Майлдун. — Жаль, что я никогда тебя не услышу. — Он высокомерно усмехнулся.

— Ты лучше других должен понять, — сказал Талиесин. — Мой отец не был бы королем, если бы оставил без внимания прямое оскорбление себе и своему народу.

— Так значит, союз с нами для вас оскорбителен? — с жаром спросил Майлдун.

Глаза Аваллаха сузились.

— Ты видишь, как легко извратить смысл? — спросил Талиесин.

— Все я понял! — Майлдун грохнул кубком о стол.

— Все ли? — Талиесин взглянул прямо ему в лицо. — Тогда я напрасно сюда вернулся.

— Погоди! — шагнул вперед Аваллах. — Кажется, я понял… или начинаю понимать. Останься, Талиесин, поговорим.

— Что с ними разговаривать? — сердито вскричал Майлдун. — Все против нас, отец. Мы можем полагаться лишь на свои мечи. Пойми!

— Выйди, Майлдун, — мягко попросил Аваллах. — Я поговорю с Талиесином.

Царевич с грохотом поставил на стол кубок, вино плеснуло на камни у его