Ангелочек. Время любить - Мари-Бернадетт Дюпюи

Старая дама уложила волосы в высокий пучок, а дряблые щеки немного нарумянила. Ее хрупкие плечи были укрыты роскошной кашемировой шалью. Пальцы ее украшали самые красивые кольца, а шею — жемчужное ожерелье. Жерсанда де Беснак была просто очаровательна.

— Мне очень жаль, — сказала Анжелина. — Вам надо чаще приходить в мое маленькое жилище.

— Боже мой, но улица Мобек такая крутая! Когда я возвращаюсь домой, у меня так болят ноги! Итак, о чем ты мне поведаешь?

— Хочу добавить, — лукаво откликнулась Анжелина. — Физические упражнения очень полезны для здоровья. Мадемуазель, сегодня утром я приняла первых пациентов. А ведь я так переживала, почти потеряла веру в себя.

Октавия, готовившая петуха в вине, принесла лимонад. Подпоясанная фартуком в красных пятнах, служанка добродушно рассмеялась.

— И я слышала краем уха. Как я за тебя рада, Энджи!

— Я тоже лад, Энджи, — проворковал Анри, игравший с железным паровозиком, точной уменьшенной копией настоящего паровоза.

— Какая у тебя красивая игрушка, мой малыш! — воскликнула Анжелина.

— Ее дал мне Луиджи, — объяснил мальчик и стал подражать шуму поезда.

— Да, этот подарок преподнес ему Луиджи, — радостно подхватила Жерсанда. — По вечерам мой старший сын играет с малышом. Если бы ты их видела! Двое мальчишек! Часто он уводит Анри в свою комнату и играет ему на пианино различные мелодии, читает считалки.

— Я не знала, — удивилась Анжелина.

— Бог послал мне огромное счастье, Энджи. Каждый день я молюсь и благодарю Господа. И пусть Луиджи зовет меня «мадам», какая мне разница, если он произносит это слово с бесконечной нежностью. Вчера вечером он даже поцеловал меня в лоб, вот сюда.

И указательным пальцем Жерсанда де Беснак указала на место над левой бровью.

Растроганная Анжелина мечтательно улыбнулась. Она не могла похвастаться тем, что в последнее время акробат тоже удостоил ее своей лаской, подарил, хотя бы невзначай, легкий поцелуй.

— А Гильем, что тебе известно о нем? — с искренним сочувствием спросила старая дама.

— Клеманс продолжает писать мне. Пока нет никаких улучшений. Однако Гильем надеется, что он снова сможет двигаться.

— Какое несчастье! И это в его-то возрасте! Боюсь, как бы он не остался калекой навсегда. В Лозере один из наших батраков упал со стога сена на поперечину плуга. Несчастный так и не встал с кровати до конца своих дней. Нижняя часть тела у него была парализована, а спина покрылась струпьями.

Они замолчали. Анжелина мысленно обратилась к Господу с короткой молитвой, прося его избавить Гильема от столь печальной участи. Наконец она тихо сказала:

— Мне написал Филипп Кост. Он сообщает, что приедет в следующую среду. Я собираюсь послать ему телеграмму, в которой попрошу избавить меня от своего присутствия.

— Ты права. Теперь этот мужчина должен оставить нас в покое… А что у тебя с «Луиджи? Дорогая, ты можешь быть со мной вполне откровенной.

— Мадемуазель, мы просто хорошие друзья. И так даже лучше. Когда он приехал сюда, я сразу же обо всем вам рассказала. Он не из тех мужчин, которые связывают себя брачными узами. Во всяком случае, с повитухой с бурным прошлым.

— Глупости! — возмутилась Жерсанда де Беснак. — Вы были бы счастливы вместе.

Радостная возня на лестнице заставила их замолчать. Они слышали, как Октавия открыла дверь. Первой в гостиную вошла Розетта. Щеки ее раскраснелись. Она тщетно пыталась сдержать улыбку.

— Здравствуйте, мадемуазель Жерсанда! — воскликнула девушка. — Мы с мсье Луиджи славно повеселились. Как вам это? Он научил меня говорить «мадемуазель», а не «мамзель». Он также торговался, когда мы покупали кудену[25]. Мы эти колбаски пожарим завтра вечером на огне во дворе на улице Мобек. Он так уже делал, ваш акробат, когда бродил по деревням… А еще у нас есть для вас сюрприз, для вас обеих, для мадемуазель Энджи и для вас.

К ним присоединился Луиджи. В одной руке он нес корзину с фруктами и овощами, а в другой держал букеты желто-оранжевых георгинов.

— Немного солнца в доме, — сказал он. — Эти цветы очаровали меня. Один букет для вас, мадам, второй — для вас, Анжелина. Хм, как чудесно пахнет! Октавия, я уверен, что ты готовишь петуха в вине.

Занятая готовкой, служанка крикнула из кухни:

— Да, в том самом вине, которое вы вчера заказали, мсье.

— Черт возьми! — воскликнул Луиджи, немного утрируя местный выговор. — Мне начинает нравиться швырять деньги на ветер.

— Спасибо за цветы, дитя, — вздохнула его мать, улыбаясь и с любовью глядя на своего сына.

— Да, спасибо, они будут великолепно смотреться в диспансере, — подхватила Анжелина.

Она, пользуясь случаем, рассказала о визите мадам Мессен, что обрадовало Луиджи. Розетта запрыгала от восторга.

— Я же говорила вам, мадемуазель! Скоро у вас появится много пациенток.

За обедом они оживленно беседовали. Перед подачей десерта Анжелина заметила, что в кухне, куда с видом заговорщиков убежали Луиджи и Розетта, царит необычное оживление. Их сердечное отношение друг к другу вызывало у Жерсанды искреннее беспокойство.

— Не теряй бдительности, Энджи, — прошептала она, нахмурив брови.

— Бдительность мне ни к чему, — также шепотом откликнулась Анжелина. — Розетта, общаясь с Луиджи, с каждым днем меняется в лучшую сторону. Заметьте, она стала правильно говорить и сдерживается, когда ругательства уже готовы сорваться с языка.

И тут молодая женщина услышала, что кто-то стучит в дверь.

Мгновением позже она узнала голос отца. Это было настолько невероятно, что сердце Анжелины бешено забилось. И вот на пороге гостиной появился сапожник, державший Жермену под руку.

— У нас гости. Они пришли отведать торт со взбитыми сливками, который я купил в городе, — заявил Луиджи.

И он с торжествующим видом отвесил пришедшим поклон. Несколько дней назад он сменил свою широкую рубашку и кожаный жилет на рубашку с широким воротником и шерстяной приталенный пиджак и стал связывать свои длинные черные волосы на затылке. В таком виде он выглядел писаным красавцем.

Смущенная Анжелина опустила голову. Она, не будучи романтической натурой, принялась мечтать о венчании в соборе Сен-Лизье под музыку органа, с букетами лилий и роз. Она наденет не фату, символ невинности, и не белое платье, а изысканный туалет из сиреневого или фиалкового муслина.

— Мадемуазель, вы не поздоровались со своим папой! — упрекнула ее Розетта.

— О да, разумеется! — воскликнула Анжелина, быстро выходя из-за стола. — Папа, прости меня! И вы простите меня, Жермена. Я была так ошеломлена, я не знала, что и думать. Видеть вас здесь…