История военной контрразведки. СМЕРШ Империй - Андрей Шаваев

Одним из таких каналов, например, являлась агентурная разработка, именовавшаяся «Синдикат-4», которая велась с 1924 по 1930 г.

По этой разработке органы ОГПУ легендировали перед белоэмигрантами и иностранными разведками существование на территории СССР нелегальной «Внутренней российской национальной организации» («ВРНО») с центром в Москве, которая ставит целью свержение Советской власти.

В период 1925 г. ОГПУ вело переписку через своего агента Ларсен-Пфейль с представителями берлинского объединения монархистов-кирилловцев (великий князь Кирилл Владимирович претендовал на царский престол и даже объявил себя за границей русским императором). В ноябре 1925 г. под видом представителя штаба «ВРНО» в Берлин был направлен Попов — агент ОГПУ, который там встретился с представителями кирилловцев Бельгардом и генералом Бискупским. В состоявшихся беседах Попов проинформировал их о состоянии «ВРНО» и договорился о проведении совместной антисоветской работы. Он также сообщал Бискупскому ложные компрометирующие данные на Тухачевского, якобы имеющего бонапартистские намерения.

По этому поводу Попов 24 декабря 1925 г. в своем докладе в ОГПУ писал:

«Бискупский очень интересовался, что из себя представляют Раттель, Савватеев, Тухачевский и новые командующие округами. А когда я ему несколькими мазками нарисовал Тухачевского как чистейшего бонапартиста, то он сказал, чтобы мы обещали ему, что государь его назначит флигель-адъютантом, если он перейдет на нашу сторону в нужный момент, и вообще бы не скупились всяких наград лицам, нам нужным, если этим можно перетянуть их на свою сторону».

При содействии Бельгарда Попов установил связь с членом межсоюзной контрольной комиссии в Германии флигель-адъютантом английского короля полковником Раддеем, которому нарисовал общую схему и цель организации «ВРНО» и договорился с ним о дальнейшем связи. Эта связь развития не получила, так как Раддей с указанной должности был отозван.

В дальнейшем выяснилась слабость кирилловского движения, в связи с чем усилия ОГПУ были направлены на установление связей «ВРНО» с английской и немецкой разведками.

Так, в июне 1926 г. агент ОГПУ Ларсен-Пфейль через немецкого барона Клейста вел переговоры о контакте с разведкой немецкого рейхсвера, но чины рейхсвера от прямой связи с «ВРНО» уклонились, а подставили для этой цели некоего Рау, являвшегося агентом немецкой полиции и разведки генштаба Германии.

В феврале 1927 г. агент Попов при содействии Бискупского связался с представителем немецкой фашистской организации «Стальной шлем» Энкелем и с некоей Ваттер, являвшейся уполномоченным лидера германской национальной партии, члена рейхстага графа Вестарпа. Однако Энкель и Ваттер отказались содействовать «ВРНО».

В августе 1926 г. была развернута и английская линия в разработке «Синдикат-4» через агента ОГПУ бывшего генерал-лейтенанта царской армии Дьяконова, имевшего обширные связи с русской белоэмиграцией. В 1926–1927 гг. Дьяконов провел переговоры о поддержке «антисоветской» деятельности «ВРНО» с английскими правыми консерваторами Локар-Лемпсоном, Биркенхедом, Детердингом и др. После этого ОГПУ направило за границу агента Попова, который встретился с англичанами Детердингом, Биркенхедом и др., а также вел переговоры от имени «ВРНО» с уполномоченным начальника русского отдела английского МИДа Моором в присутствии бывшего начальника английской разведки в России Торнхилла и руководителя английской разведки в Прибалтике Мак-Ферзона.

В своем докладе агент Попов 16 мая 1927 г. писал в ОГПУ:

«Интересуясь вопросом будущего переворота в России, Детердинг добивался от меня, чтобы я сказал, кто из лиц, пользующихся особой симпатией, будет во главе движения. Этот вопрос он задал мне три раза, добиваясь определенного ответа. Я ответил, что такого человека у нас нет и его невозможно отыскать в России, но есть человек, который очень популярен в армии, который и будет выдвинут у нас на роль высшего руководителя в нашем движении. Детердинг очень образовался этому и говорил, что вот о таком-то человеке он и спрашивал».

Из архивных материалов «Синдикат-4» нельзя установить, называлось ли в 1927 г. имя Тухачевского как возможного руководителя антисоветского движения. Однако его имя как предполагаемого военного диктатора после свержения Советской власти уже упоминается в подписанном Поповым 17 апреля 1928 года плане командировки агентов ОГПУ Попова и Де-Роберти в Париж, Берлин и Лондон. В этом плане подробно изложена линия поведения агентов при переговорах по делу «ВРНО» с представителями различных белоэмигрантских центров, а также с руководителем английской парламентской фракции консерваторов Локар-Лемпсоном, его секретарем Смисом, Мак-Ферзоном, Детердингом и др.

На вопрос, кто будет в случае благополучного переворота в России поставлен во главе движения, агенты должны были ответить:

«Вероятнейшим спасителем России от возвращения комвласти и способом удержания благоприятных результатов предполагаемого переворота является диктатура лица, которое в момент переворота будет избрано поднявшими меч. На это лицо и будет возложено вывести Россию из хаоса, т. к., совершив переворот, невозможно удержать до бесконечности достигнутое только штыками. Конечно, нельзя вперед назначать такого диктатора, но подготовить обстановку к избранию именно данного лица, пользующегося популярностью, особенно в армии, которая будет играть в этом перевороте не последнюю роль, мы должны. Считаясь со свойствами характера, с популярностью как в обществе, так особенно в армии, и с жизненной подготовкой, организация наметила на эту роль Тухачевского, который, конечно, об этом не знает, но окружение его в этом случае настолько подготовлено в нужном направлении, что у нас нет никаких сомнений, что в решительную минуту он будет с нами и во главе нас».

О том, что указанный план с компрометацией Тухачевского был выполнен органами ОГПУ, видно из доклада агента Попова от 27 июля 1928 г. о поездке его в Париж, где он встречался с белоэмигрантами Мельгуновым, Кутеповым, Зайцевым и др.

«Во время второго свидания Кутепов поднял вопрос о переходном времени и необходимости на этот период установления твердой и сильной диктатуры. “Фотограф” ответил, что этот вопрос у нас разбирался и что мы именно решили, что первые 1½ года… мы предполагали установить на этот срок диктатуру. Тогда Кутепов задал сразу вопрос, как мы в этом случае смотрим на Тухачевского. Таким образом, очевидно, Мельгунов передал Кутепову разговор с ним на эту тему, во время которой “Фотограф” указывал ему на Тухачевского как на предполагаемого нами в будущем диктатора. К этому времени Кутепов уже достаточно выпил, и “Фотограф”, отвечая ему, заявил, что нами был намечен этот кандидат только потому, что в своих рядах мы не находили человека, пользующегося в армии и у населения такой популярностью и симпатией, как Тухачевский».

В ноябре 1928 г. для перепроверки деятельности «ВРНО» в Москву нелегально прибыл представитель Кутепова — белоэмигрант Огарев, с которым имел неоднократные встречи агент ОГПУ Серебренников, представившийся как участник «ВРНО».

В своей сводке от 1 декабря 1928 г. Серебренников со слов Огарева сообщил, что руководитель белогвардейского эмигрантского «народно-революционного союза» в Париже Алексинский в 1928 г. в присутствии Огарева обращался к представителю французского генерального штаба с просьбой оказать финансовую помощь для развития антибольшевистского движения среди эмиграции. Как подчеркивает Серебренников, этот представитель генштаба указал: