Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Одно сплошное Карузо - Василий Аксенов

Одно сплошное Карузо - Василий Аксенов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 94 95 96 97 98 99 100 101 102 ... 109
Перейти на страницу:

Налицо был явно разный подход к термину.

Существовал, однако, предмет, по которому весь блок проявлял полное единодушие. Вы, конечно, уже догадались, что это за предмет на букву «с»: сионизм-батюшка, коварный – заграмоничный, скрипочкой – отвлекающий. Распаляя друг друга до белого каления под вполне умеренным и даже ласковым июньским солнцем, различные ораторы высказывались на разных уровнях клинического бреда. Один, например, собрав вокруг себя человек полста, визгливым голосом размышлял вслух о еврейских тайных символах. Оказывается, цифра «22» – это знак некоего сионистского посвящения. Недаром кручение ГКЧП было приурочено к 22 августа, также недаром и сионист Гитлер напал на нашу любимую родину 22 июня. Надо им смело бросить вызов, надо им теперь дать бой 22 июня. У них, товарищи, вообще-то повсюду тайные знаки и символы. У них ведь гласных букв нет, одни согласные, поэтому надо особенно внимательно все газеты читать, потому что в них зашифрованные команды сионистов согласными буквами. Вот, например, если видишь фамилию Соломин, читай – Соломон, а увидишь Сахаров, читай – Захария. Вот открой «Советскую Россию» и найдешь там еврейские команды. Позволь, сказал кто-то из слушателей, это ведь наша газета. Газета хоть и наша, взвизгнул оратор, а все равно там их пятая колонна сидит. И все с ним согласились.

Вдруг подошли какие-то вполне обычные тетушки и предложили воды напиться из пластмассовых канистр. Нет-нет, спасибо, ответили мы активисткам «Трудовой Москвы», нам не нужно, пить совершенно не хочется, ей-ей, никаких признаков жажды. Черт знает, что за вода там у них в этих канистрах, вдруг сионисты чего-нибудь подмешали.

Несмотря на американскую кепку с длинным козырьком и темные очки, меня никто в этой толпе не узнавал, хотя вообще-то на улицах Москвы меня нередко окликают по имени. Только один какой-то господин товарищ вдруг стал двигаться параллельным курсом, внимательно ко мне приглядываясь. Вполне возможно, какой-нибудь писатель из распутинско-бондаревской группировки.

Отсвечивала на солнце гигантская Останкинская телебашня. Многочисленные отряды милиции сохраняли благожелательный нейтралитет. Пожилой господин товарищ истошно вдруг завопил неподалеку: «Они, жиды, наших девчонок в гаремы продают на Ближний Восток! Надо их всех в проруби утопить!» Откуда тут проруби в июньский день? Почему ему вдруг проруби явились в воспаленную башку? Может быть, все-таки до зимы хочет подождать?

«Товарищи, товарищи дорогие!» – взывала женщина в пиджаке с орденскими планками. «Вы только посмотрите, как над нами шут Хазанов издевается! Приедет из своего Израиля и издевается над советскими людьми! Да их всех таких вешать надо!»

Эта, как видно, до зимы, до прорубей ждать не собиралась.

2[330]

На следующий день после блужданий в стане патриотического воинства возле телецентра «Останкино» – на самом деле, нет ничего более сомнительного в современной Москве, чем патриотизм этого воинства, – мы отправились на другую народную манифестацию, кажется, диаметрально противоположного направления, то есть на уличный рынок в центре Москвы, в районе Столешникова переулка и Петровки.

Мы спускались к Столешникову от площади Моссовета, и толпа внизу плотностью своей напоминала эпизод «Похороны Сталина» из фильма Кончаловского «Иннер Сёркл». Полностью, но не цветовой гаммой. Нынешняя толпа была похожа на русский винегрет в полном расцвете. Может быть, это и были окончательные похороны Сталина.

Естественно, в этот довольно жаркий июньский день первое, что привлекало внимание, вернее, шибало в нос заокеанского путешественника, были запахи. Америка, милостивые государи, это страна, где почему-то существует явный недостаток земных ароматов. Добавьте к этому пристрастие к дезодорантам, и вы поймете, почему нос заокеанского путешественника начинает уже и во Франции дергаться под влиянием, прошу прощения за наукообразность, естественных человеческих перспираций, а что уж тут говорить о Столешниковом переулке в центре реформируемой России.

О, многообразие человеческих подмышек и ротовых полостей! Наплывами к их ароматам вдруг примешивались, а то и полностью подавляли запахи пудры, или хорошо прокопченных лещей, или выделанных до резиновой гибкости кож, или горячей пены консервированного пива. Повсюду, как в романах пишут, слышались голоса торговцев. «Изделия Сирии!» – зазывали они. «Турция!», «Ливанские товары!», «Китай!», «Индия!»

Я представил себе, как, покачиваясь, идут караваны верблюдов к границам еще вчера закрытой идеологической супердержавы. Москвы не узнать!

Ровно год прошел со времени моего последнего приезда летом 1991 года. В торговом отношении город представлял тогда картину полного убожества, последние, вялые уже, конвульсии социалистической, «выдавательной» системы. Только в этом году, после семидесяти пяти лет «давания», когда государство «давало» гражданам кое-чего пожевать и прикрыть срам, давало то лучше, то хуже, а потом все хуже и хуже до полной мизерности, впервые после трех четвертей века распределения «от каждого по способностям, каждому по труду», город начал торговать.

Иные скажут: «Ах, это уродливо!» Разумеется, это уродливо, но как это может быть не уродливо после стольких лет рысканья за «дефицитом» на фоне всеобщей нищеты. Впрочем, так ли уж уродливо? Базар есть базар, и для того, кто любит базар, он не уродлив. Я люблю. На базарах веселее, чем в вылизанных до последней соринки торговых аркадах богатых стран. За два года до нынешних походов, летом 1990 года я объездил на машине пять бывших социалистических стран Восточной Европы и везде видел то же самое. Коробейники сидели и в Берлине на Александр-плац, и на ничейной земле между западной и восточной частями города, и в Варшаве, на аллеях Ерозолимских, и в Будапеште, на набережной Дуная, и на венгерско-югославской границе. Теперь настала очередь главного бастиона социализма открыть ворота для верблюжьих караванов. Утопия кончилась. Как после тифа, человек постепенно возвращается к своему естеству, к торговле.

Между прочим, где это и когда было за семьдесят пять лет – ну, исключая жалкой предпятилеточной пятилетки НЭПа, – чтобы советский человек, не выходя из одного городского квартала, мог почистить зубы хорошей международной пастой, побриться с помощью международных кремов и лезвий, тут же выпить международного пива из банки и тут же закусить первоклассным отечественным (наконец-то) вяленым лещом, ну а затем, освежившись вот таким образом, обуться в мягкие копыта международной молодежи, сиречь кроссовки, натянуть на телеса майку с международными надписями, засунуть в уши тампоны международной рок-системы, причесать шевелюру щеткой «ёж» и сразу же водрузить на макушку кепчонку «Доджерс», ну и в завершение купить для ребенка международную куколку Барби?

Да где же взять деньги на все эти роскошества, скажете вы, и попадете в самую точку. Деньги, только лишь деньги нужны для того, чтобы чувствовать себя среди всеобщего этого торга как рыба в воде. Как все упростилось! Не нужно ни бесконечных отупляющих очередей для обладания всеми этими соблазнительными штучками, которых раньше ни за какие деньги нельзя было достать. Ненужные никому «деревянные рубли» вдруг стали всем нужны. Оказалось, что на них можно покупать. Вопрос только в том, как их достать в достаточном количестве. Вот Америку открыл, скажете вы, однако и в этом прозвучит весьма серьезная новизна: еще год назад ценность денег была под вопросом.

1 ... 94 95 96 97 98 99 100 101 102 ... 109
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?