Трущобы Севен-Дайлз - Энн Перри

– И он испугался? Внезапно? Испугался чего? Что мы арестуем его по пути в суд и не дадим ему выступить там в качестве свидетеля?

Наррэуэй медленно набрал полную грудь воздуха и так же медленно выдохнул.

– К чему вы клоните, Питт? Сейчас не время для игр.

Если он не скажет этого прямо сейчас, момент будет окончательно упущен, и тогда Питта до конца его дней будут терзать сомнения.

– Как удобно для нас! – ответил он. – Теперь можно спать спокойно. Ведь Суэц остался в наших руках. – Он, не мигая, смотрел на Наррэуэя.

Лицо Наррэуэя стало мертвенно-бледным.

– Возможно, – согласился он, однако по его лицу промелькнула тень.

– Почему эль-Абд это сделал? – спросил Питт.

– Не знаю. Это полная бессмыслица, – признал Наррэуэй, по-прежнему стоя как вкопанный посреди кабинета.

– Если бы мне… – произнес Питт. – Или вам…

Наконец до Наррэуэя дошло. От его лица отлила последняя капля крови, отчего его кожа сделалась серой, как бумага.

– Боже милостивый! Вы считаете, что я убил эль-Абда?

– А разве нет?

– Нет, – быстро ответил Наррэуэй. – Я его не убивал.

Он не стал задавать Питту тот же вопрос, ибо уже знал ответ. Знал он и то, что Питт спрашивает его искренне и что ему больно это делать. Но шевельнувшееся в его груди сомнение заставило его заговорить.

– Его убили?

– Вы уверены, что его убили?

– Не на все сто процентов, но полагаю, что да, – ответил Питт. – Это было сделано весьма умело, я бы сказал, мастерски. Невозможно определить, когда эль-Абд получил травмы – до или после смерти, ударил его кто-то или же он сам, падая, случайно ударился, или же его задело проходившее мимо судно. Невозможно ничего доказать.

По лицу Наррэуэя вновь промелькнула тень.

– Но кому понадобилось его убивать и почему?

– Думаю, это сделал тот, кто знал о резне, – предположил Питт. – Кто был готов пойти на что угодно, даже на преступление, лишь бы отправить Райерсона на виселицу и не допустить, чтобы правда всплыла. Ибо это дорого бы стоило ему самому.

Наррэуэй был искренне ошарашен.

– Вы так считаете? – спросил он надтреснутым от удивления голосом. – Что я хочу видеть Райерсона в петле?

– Нет, я так не думаю, – честно признался Питт. – Думаю, вам это самому неприятно. Думаю, вас терзает вина. Но вы скорее отправите его на эшафот, чем позволите правде получить огласку, ибо в этом случае мы теряем Египет.

Наррэуэй ничего не ответил. Молчание повисло между ними, словно бездонная, темная пропасть.

– Не тратьте понапрасну мое время, – произнес Питт, делая шаг к двери и отрезая Наррэуэю к ней путь. В его планы не входило применять физическую силу. Более того, он не был уверен, что он на нее способен. Пусть Наррэуэй легче и ниже его ростом, однако он поджар и, возможно, искушен в способах самообороны, которые ему самому неизвестны. Возможно, даже вооружен.

Тем не менее Питт поклялся себе, что не сдвинется с места, пока не получит ответ. Им владели чувства, а не разум. Он даже не задумался о том, как поступит, если Наррэуэй признается в убийстве эль-Абда.

На какой-то миг тучи за окном рассеялись и в комнату проникли солнечные лучи.

– Это никак не связано с Египтом, убийством Ловата или резней, – наконец произнес Наррэуэй глухим, сдавленным голосом.

Питт ждал, что он скажет дальше.

– Черт побери, Питт! Это не ваше собачье дело! – взорвался Наррэуэй. – Это случилось много лет назад. Я… я… – Он снова запнулся.

Питт даже не пошелохнулся.

– Двадцать лет назад, – продолжил Наррэуэй, – я работал над ирландской проблемой. Я знал, что готовится восстание, акты насилия, убийства…

По спине Питта пробежал холодок.

– Я должен был узнать, что происходит, – продолжил Наррэуэй. Он немигающими глазами посмотрел на Питта. Впрочем, взгляд его был исполнен внутренней муки. – У меня был роман с женой Райерсона. – Его голос дрогнул. – Она погибла по моей вине.

Так вот оно что! Наррэуэя терзало раскаяние. А Ловат, или Аеша, или что-то еще были здесь совершенно ни при чем. Внезапно Питт поймал себя на том, что верит Наррэуэю.

Тот ждал, пристально глядя ему в глаза. Он не стал ничего спрашивать. Питт медленно кивнул. Он все понял. Более того, внезапно, к его великому изумлению, до него дошло нечто такое, что наверняка никогда не будет произнесено вслух даже в виде намека: Наррэуэю не все равно, что он подумает.

– Так мы едем в суд? – внезапно рявкнул Наррэуэй. Он видел: Питт поверил ему, и этого было достаточно. Мучительное напряжение ушло, и он поспешил этим воспользоваться. Он должен был вернуть старый долг и сгорал от нетерпения это сделать.

– Да, – ответил Питт, вновь поворачиваясь к двери, и, даже не обернувшись на Наррэуэя, вышел из кабинета.

***

На этот раз зал суда Олд-Бейли не был набит битком. В последние дни интерес к громкому процессу явно пошел на спад. Газеты сообщили о смерти Тарика эль-Абда, но лишь как о смерти неизвестного иностранца, который, по всей видимости, совершил самоубийство. Ни о какой связи с делом Райерсона даже не упоминалось. Вердикт присяжных воспринимался как само собой разумеющееся, хотя и будет вынесен не раньше завтрашнего дня. Считалось, что адвокат обвиняемых должен сделать некое объяснительное заявление, высказать собственное сомнение – что угодно, лишь бы все подумали, что он сделал все, что мог.

Наррэуэй и Питт вошли в зал в тот момент, когда этот самый адвокат, сэр Энтони Маркхэм, встал, чтобы выступить с речью.

Судья раздраженно посмотрел на Наррэуэя. Он не знал, кто перед ним. В его глазах это был некий незнакомец с дурными манерами, который опоздал и своим появлением нарушил чинный ход заседания.

Питт заколебался. Маркхэм явно знал Наррэуэя, однако никакого интереса на его лице Питт не заметил, скорее наоборот. Слегка покачав головой, адвокат вновь повернулся к судье.

Наррэуэй замер на месте. Знает ли Маркхэм про Тарика эль-Абда или нет? Если нет, то наверняка станет цепляться за любую спасительную соломинку. Внезапно он, к своему ужасу, понял, что толком не знал, свидетелем какой стороны, обвинения или защиты, должен был выступить эль-Абд – должен ли он подкрепить убийство идеальным мотивом или же, наоборот, сообщит суду некие смягчающие обстоятельства?

Но что, если этим неожиданным свидетелем был вообще не эль-Абд, а кто-то другой? Что возвращало его к вопросу, на который у них до сих пор не имелось ответа – кто стоит за всей этой историей? Кто организовал убийство Ловата, кто пытался отнять у Британии Суэц и разрушить всю восточную половину империи? Был ли один из присутствующих в зале адвокатов им подкуплен? И кто убил эль-Абда и почему?