Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Все вместе эти полномочия позволяют римской католической церкви функционировать как многонациональная религиозная корпорация, объединенная одним набором правил и создающим эти правила генеральным директором в лице самого папы. Эти папские полномочия и их итоговый результат – централизованный орган церкви, который работает как единое целое, несмотря на политические границы, – действительно являются древними особенностями христианского мира. Однако они не настолько древние, как обычно считается.

Одним из самых оригинальных поэтических произведений, сохранившихся со времен Карла Великого, является анонимная эпическая поэма в стиле Вергилия, которую мог написать наш старый друг Эйнхард. Она существует под заглавием, данным уже ее современным редактором: «Карл Великий и папа римский Лев». Что касается заглавия, то оно отражает суть. Уцелевший отрывок, вероятно, ее третьей книги заканчивается встречей Карла и Льва в Падерборне. И уже давно существует предположение, что была и четвертая книга, которая заканчивалась днем Рождества Христова 800 г. Но изначально помимо этого поэма охватывала гораздо больше событий. Две другие книги окончательно утрачены, и даже уцелевший фрагмент третьей книги содержит гораздо больше событий и не останавливается на моменте судьбоносной встречи, которая привела к восстановлению империи.

В этой поэме к папе римскому Льву проявлены величайшие симпатия и уважение. Потрясенный поэт вспоминает ужасное поведение жителей Рима по отношению к «величайшему пастырю в мире» и отдает должное уважение чуду – выздоровлению папы после нанесенных ему ран:

Но нет ни малейшего сомнения в том, что главная фигура в поэме сам Карл Великий. На протяжении поэмы он всегда оказывается в таком положении, что физически главенствует над действием. Когда приезжает папа римский, армия франков собрана у подножия холма, но Карл Великий находится на его вершине и спускается, чтобы приветствовать своего гостя. Слово «император» мелькает в поэме, хотя ее действие происходит в 799 г. Это был предмет разногласий, как мы уже видели, между королем и его двором: Бог сделал Карла Великого императором задолго до 800 г., и все, что сделал папа римский Лев в качестве рождественского подарка человечеству, – это, в конце концов, признал данный факт. Под стать этой главной идее автора, высказанной еще до упомянутой встречи, мысль о том, что Карл Великий – основатель нового Рима, представленного в форме своего дворцового комплекса в Ахене. Это главное, что выбрал поэт из эпической поэмы Вергилия, потому что тот взял за образец сцену, когда Эней становится основателем Первого Рима. Однако этот образ тщательно адаптирован. У читателя не остается никаких сомнений в том, что Новый Рим превосходит Первый (и эта фигура речи, который повсеместно встречается у поэтов при дворе Карла Великого).

Еще больший интерес представляет общее описание Карла Великого за работой, с которого в поэме начинается рассказ об Ахене: Карл – великий, но сострадательный победитель в бесчисленных войнах, являющий собой саму щедрость ко всем своим верным сподвижникам. Он также смиряет гордых, возвышает слабых (бла-бла-бла), но потом становится еще интереснее:

А причина, по которой он может делать все это, – его превосходный интеллект и набожность, которые позволяют лишь ему одному понимать, чего хочет Бог:

Поэт утверждает, что у Карла Великого существуют единственно тесные взаимоотношения со Всемогущим, и снабжает его соответствующим перечнем служебных обязанностей, который попирает все известные нам прерогативы папской власти: он не только вынуждает варваров стать христианами, но и определяет правильное поведение для всех своих подданных. Несмотря на то что к папе римскому Льву проявлено величайшее уважение, его религиозная власть меркнет и становится относительно незначительной рядом с прямой связью Карла Великого с Всемогущим. Действительно, король Франции все знал о проблемах папы Льва задолго до прибытия из Рима посланца именно потому, что Бог послал ему весть об этом во сне. На картине, нарисованной нашим поэтом, отношения Карла Великого с Богом дают ему политическую, нравственную и религиозную власть, превосходящую власть любого возможного соперника, даже apostolicus’а – епископа Рима[252]. Прежде чем отмахнуться от этого как от слов, которые сказал бы любой поэт при дворе Каролингов, мы должны более внимательно рассмотреть унаследованные традиции политической и религиозной власти, в рамках которой действовали и Карл Великий, и папа римский Лев.

Императоры и патриархи

В Риме во времена Деяний святых апостолов уже существовала христианская община. На тот момент, когда новая религия стала распространяться среди последующих поколений, уже существовала более обширная христианская цивилизация или обитаемое пространство (как называли ее сами христиане), принявшая форму медленно растущего числа автономных конгрегаций, которыми оказались усеяны главные города Средиземноморья (как лягушками вокруг пруда, по известному выражению Сократа). Эти конгрегации были сами по себе и лишь периодически вступали в контакт друг с другом, особенно потому, что Римское государство время от времени начинало их преследовать. Не существовало никакой официальной установленной иерархии религиозной власти ни между этими конгрегациями, ни даже, для начала, внутри их самих, так как требовалось время, чтобы придать официальный статус положению священников и епископов, а общим руководством и богословским анализом иногда занимались те, кого мы теперь назвали бы представителями мирян. Но из тумана, окутывающего этот самый ранний период истории христианства, проглядывает случайный момент ясности, который показывает, что конгрегация Рима, и в частности ее руководство, занимали особенно престижное положение благодаря своей связи с двумя величайшими лидерами раннего христианства – Петром и Павлом. Этот особый престиж уже упоминался в известном письме Игнатия Антиохийского, датируемом первым десятилетием II в., и мог при случае превратиться в необычную степень религиозной власти. От этого же времени сохранилось знаменитое письмо папы римского Клемента I от 96 г., адресованное христианской общине Коринфа, в котором он вмешивается во внутренний коринфский спор о правах священников. А сто лет спустя более широко действовал папа римский Виктор I, отлучая от церкви любых христиан (так называемых приверженцев 14-го дня), которые настаивали на праздновании Пасхи в один и тот же день с еврейским Песахом. Римская конгрегация сама по себе неуклонно росла и уже в 253 г. при папе Корнелии состояла помимо епископа из не менее чем сорока шести священников, семи дьяконов, семи субдьяконов, пятидесяти двух экзорцистов, разнообразных лекторов и привратников. Но ввиду того что в христианстве в целом еще не было официально признанной иерархической структуры, вмешательство Рима в дела других общин ограничивалось редкими формулировками общих принципов (вроде отлучения от церкви, проводимого папой Виктором) или отдельными моментами, когда другая конгрегация просила римское руководство разрешить трудный вопрос. Немного драгоценных примеров таких просьб, датируемых до 300 г., дошли до наших дней, но нет и намека на то, что уцелевшие свидетельства сохраняют лишь верхушку от какого-нибудь огромного растаявшего айсберга[253].