Своенравная наследница - Бертрис Смолл

В барке Болтона находились графиня Уиттон, ее сестра и еще три приятельницы Филиппы. Они были очень благодарны за разрешение занять место в барке — им не пришлось терпеть давку в других барках, где скучились придворные дамы. Анна хотела, чтобы Элизабет плыла с ней, но последняя оказалась осмотрительнее.

— Не стоит раздражать окружающих, — объяснила она королеве. — И без того они ревнуют и завидуют моей удаче. Если я окажусь в твоей барке, это будет для них огромным оскорблением. Они наверняка найдут способ разлучить нас. И возможно, обратятся к королю с просьбой отослать меня домой.

— Он этого не сделает! Не сейчас! — вскричала Анна.

— Но твое поведение опозорит его, Анна. Неужели ты действительно хочешь опозорить короля? Он был очень добр к тебе и неизменно стоял за тебя против всех. Мыс Филиппой поплывем в своей барке.

И они поплыли. Барка была увешана крошечными колокольчиками, которые весело звенели от ветра и качки. Позже Анна заметила, что считает декор барки Болтонов очаровательным и необычным.

— Процессия продолжала путь вверх по реке. Вдоль берегов стояли военные и торговые суда, и каждое давало салют в честь новой королевы. Воздух наполнился дымом. Но самый оглушительный залп был дан, когда барка Анны достигла Тауэра. Лорд-канцлер и один из офицеров приветствовали Анну, помогли ей выйти на берег и проводили к королю, который приветствовал ее поцелуем.

— Добро пожаловать, милая, — прошептал он.

Анна слегка расслабилась, впервые за много месяцев почувствовав себя в безопасности. Теперь все будет хорошо. Генрих любит ее. Ребенок энергично толкается в животе. С ней верная подруга. Обернувшись, она широко улыбнулась:

— Мой добрый господин, мой лорд-мэр, члены галантерейной гильдии, милорды и леди, горожане Лондона! От всего сердца благодарю вас за сердечный прием. Благослови, вас Господь!

Она помахала рукой. Послышались нестройные приветственные крики, которые тут же смолкли. Но Анна, ничего не заметив, взяла под руку короля и вошла в Тауэр.

Гребцы уже спускались с огромной барки, на которой приплыла Анна. Эта барка, красивейшая в Англии, когда-то принадлежала Екатерине Арагонской. Анна рассудила, что бывшей королеве она не нужна, конфисковала и велела заново отделать.

По этому поводу испанский посол пожаловался Томасу Кромвелю. Тот заверил, что король, узнав об этом, будет очень расстроен. Тогда посол отправился к герцогу Норфолку. Дядя Анны Томас Говард улыбнулся своей холодной улыбкой и согласился, что племянница — причина всех бед и неприятностей, случавшихся при дворе. Дело, однако, дальше не пошло, и герб Екатерины заменили гербом новой королевы, несмотря, как уверили посла, на недовольство короля.

Но более всего был недоволен народ. Люди любили Екатерину и не желали принимать распутную ведьму, околдовавшую их доброго короля. Когда в церквах молились за короля Генриха и королеву Анну, многие вставали и уходили. Разгневанный король призвал лорд-мэра и строго-настрого наказал, чтобы подобное больше не повторялось. Лорд-мэр передал приказ главам гильдий, которые все объяснили мастерам и подмастерьям. Тем предстояло приструнить жен. С этого момента любое нелицеприятное высказывание в адрес Анны считалось наказуемым преступлением.

Улицы Лондона были вычищены и засыпаны свежим гравием. Кое-где устраивались специальные места для зрителей. Каждая гильдия должна была разыграть костюмированное представление в честь коронации Анны. Лорд-мэр даже приказал иностранным торговцам принять участие в празднествах и приготовить подарки для новой королевы. Большинство делали это неохотно, но все было готово в срок.

Прибыв в Тауэр, король, королева и несколько избранных гостей отправились в заново обустроенные королевские покои, где был устроен пир. Подавали свежайшую рыбу, выловленную из моря этим утром, огромных креветок, сваренных в белом вине, устриц во льду, треску в сливках, оленину и кабанину. Посреди стола красовался лебедь, начиненный гусем, начиненным уткой, начиненной петухом, начиненным жаворонками, в соусе из сухих вишен. Кроме этого, были хлеб, масло, несколько сортов сыра и большое блюдо любимых королем артишоков. На десерт подавали бисквиты, пропитанные марсалой, желе, засахаренные фиалки, фигурки из сахара, первую землянику с только что сбитыми девонскими сливками.

Элизабет на пир не пригласили. Она была недостаточно знатна. Ей пришлось ждать возвращения Анны в ее покоях. Та пришла в ужасном настроении: оттолкнула служанок и прикрикнула на дам, велев им убираться.

— Элизабет уложит меня! Идите спать, гнусные сплетницы! Брайд, подожди за дверью, — велела она служанке и захлопнула дверь. — Стервы!

— Что тебя так расстроило, Анна? — спросила Элизабет.

— Мистрис Сеймур. Мягкая, покорная, нежная, сладкоречивая мистрис Джейн Сеймур [8] ! Видела бы ты, как она строит глазки моему мужу! Маленькая девственница готова прыгнуть в постель короля! А он не находит себе места. Мой живот — не слишком приятное зрелище. Он же должен утолить свою похоть! Почему он не может немного сдержать себя?!

Анна бросилась на кровать.

— Сядь и позволь мне расшнуровать твой корсаж и снять туфли, — велела Элизабет, принимаясь раздевать королеву.

Скатав чулки, она покачала головой: ноги и щиколотки сильно распухли.

— Ты так добра ко мне, — пробормотала королева. — Самое твое присутствие меня успокаивает.

Она немного оживилась:

— Что ни говори, сегодняшний день был настоящим триумфом, правда? Погода была чудесная. Словно сам Господь улыбался с неба! Как умно ты придумала украсить барку колокольчиками!

— Не я, а Филиппа, — поправила Элизабет. — Она знает, как ты ценишь оригинальность и новизну.

— Уж не хочет ли она украсть мой успех? — вскинулась Анна.

— Глупости! — рассмеялась Элизабет. — Как бы она ни любила принцессу Арагонскую, все же она не посмеет оскорбить королеву.

— Ты любишь сестру? — неожиданно спросила Анна. — Я свою терпеть не могу. Когда мы жили во Франции, у нее была ужасная репутация. Она выглядит как ангел — с нимбом белокурых волос и голубыми глазами, но худшей шлюхи при дворе было не найти. Король Франциск называл ее своей английской кобылкой. Теперь она замужем и ведет себя так чинно и высокомерно, словно хочет, чтобы все забыли о ее прежнем поведении.

— Семья — это все, Анна, — покачала головой Элизабет, подкладывая под спину королевы несколько подушек. — Тебе нужно попробовать помириться с леди Мэри. Хочешь вина?

— Только разбавь водой. Мне очень хочется пить.

Дверь в спальню открылась. Вошел король и удивленно воззрился на Элизабет.

— Добрый вечер, мистрис Хей, — приветствовал он. Элизабет сделала реверанс и, вручив Анне кубок, пролепетала:

— Добрый вечер, сир. Ваше величество желает остаться наедине с королевой?

— Да, — кивнул король.

— Я не хочу, чтобы Элизабет уходила, — раскапризничалась Анна.