Галактический штрафбат. Смертники Звездных войн - Николай Бахрошин

Предупреждаю — в последний раз!

Госпожа флот — адмирал!

Считаю необходимым довести до вашего сведения подробности недавнего разговора между зам. директора ССР бригадным генералом Борисом Черновым и майором ССР Теодором Бронски. Разговор шел по коммуникатору и перехвачен и дешифрован нашей службой.

Примечание:

Текст разговора приложен к рапорту в качестве отдельного файла. Буквой «Ч» для краткости обозначен генерал Чернофф, буквой «Б» — майор Бронски.

Текст файла:

(звонок на коммуникатор Черноффа)

Б: Извините, господин генерал, сэр. Это я, Бронский.

Ч: Да, Тед, здравствуйте. Что у вас?

Б: Здравия желаю, господин генерал, сэр! Я все по поводу этого цензора, капитана УОС Мери Пикфорд…

Ч (раздраженно): Что там еще?

Б: Да, в общем, ничего особенного, сэр… На первый взгляд — ничего… Только не нравится мне ее подход к деятельности свободной печати… Эти ее ехидные замечания… Я вот все думаю, нет ли в этом скрытого саботажа, некой попытки опорочить и разложить наши информационные органы…

Ч: Разложить? Вы думаете, это возможно — разложить наши информационные органы еще больше? Хотел бы я лично пожать руку тому, кто решится на этот подвиг! Это, мой дорогой, достойно Геракла, вступающего в Авгиевы конюшни.

Б: Простите, кого, сэр? Я как — то не расслышал, куда вступил упомянутый господин?

Ч (ворчливо): Именно туда, куда обычно вступают! И по самые яйца… Впрочем, не важно… Не делайте на вашем честном лице идиотское выражение, майор, оно и без того… Гм… Я вас не вижу, но и так знаю, что вы сейчас вылупили глаза, как телескопический спутник — шпион на высокой орбите… А что касается Пикфорд — она, эта стареющая лесбиянка, просто стерва по натуре, ничего больше. К сожалению, стервозность пока не объявлена государственным преступлением. А зря, между прочим.

Б: Но, сэр, она пишет, что женщина — существо низшее и недалекое. А поскольку наш президент женщина, не есть ли это…

Ч: Вряд ли, Тед. Похоже, она имеет в виду всех женщин вообще. А тут ей виднее, майор. Мы же с тобой не женщины, судить не можем. (Раскатисто смеется.)

Б (хихикнув и переждав): Да, господин генерал, сэр, именно так… Мне всегда нравился ваш юмор, господин генерал… Только все эти высказывания, как мы обосрались…

Ч (все еще посмеиваясь): Мы? Говорите за себя, Бронский, когда обращаетесь к старшему по званию с подобными обобщениями!

Б: Виноват, сэр! Ее высказывания, как я обосрался… (запинается) Ну, то есть… Ну, не только я, так сказать, и другие младшие по званию, много младших по званию и все…

Ч (подсказывая): Засранцы?

Б (запинаясь): Ну, так сказать, то есть…

Ч (передразнивая): Ну, то есть, так сказать… (со вздохом) Ладно уж, майор, излагайте, как вы умеете. Кстати, я припоминаю, она написала — обкакались…

Б: Нет, сэр! То есть да, сэр! Именно так она написала. Это, с одной стороны… Но с другой, если говорят «обкакались», обычно имеют в виду «обосрались», а это процесс уже куда более глобальный, это поворачивает дело совсем в другом ключе, вы не находите?

Ч (несколько озадаченно): Ага… Гм… Обкакались, обосрались… Глобальней, да, пожалуй, что так… Да вы философ, Тед! Хвалю! Проникновение в самую суть процесса испражнения говорит о том, что вы не лишены определенной созерцательности ума… И что из этого следует?

Б: Ну, так сказать, в общетеоретическом смысле… В смысле войны, сэр…

Ч: Да понял я, понял.

Б: И это восхваление мужества конфедератов…

Ч: Ладно, я же сказал — понял. Можете дальше не расшифровывать вашу глубокую мысль. Обосрались… Ну и что из того? Война, Тед, — это та же политика, а она всегда грешит избытком естественных отправлений на головы малых мира сего. А что касается мужества противника, кто — то когда — то сказал: «Чем доблестней противник, тем больше чести приносит победа». Положение на фронтах действительно сложное, уж вы — то, майор, это должны знать.

Б: Сэр, я не в этом смысле…

Ч: Ладно, Тед. Я вот что скажу про эту цензоршу — пришить ей государственную измену мы всегда успеем, материалов на это уже хватает. Но пусть пока поработает, может, она еще пригодится нам. Нашей службе, я имею в виду.

Б: Я просто думаю, господин генерал, сэр…

Ч: А вы не думайте, Тед! Думать вообще вредно, а вам — просто противопоказано, учтите это. Ваш психоаналитик вам не говорил этого?

Б: Никак нет!

Ч (задумчиво): Значит, скрывает, затаил… Надо бы к нему присмотреться… Как, вы сказали, его зовут?

Б: Сэр?!.. А, понял, это вы опять шутите, господин генерал… Извините, что сразу не догадался…

Ч (со вздохом): Шучу, конечно же, шучу… Впрочем, я всегда знал, что вы не из догадливых.

Б (осторожно): Смею заметить, господин генерал, сэр, наши коллеги из Службы президентской охраны…

Ч (перебивает): Черти в аду им коллеги! Служба президентской охраны, по — моему, занимается всем, кроме охраны самого президента. Нахапали себе полномочий — прожевать не могут. У них уже сейчас штат больше, чем в нашем разведуправлении, а опять добиваются от конгресса новых ассигнований… Даже не напоминайте мне о них, Бронски, не хочу слушать! Я только что пообедал, в конце концов…

Б: Слушаюсь, сэр!

Ч: Объясняю вам, Тед, в первый и последний раз: сейчас, когда надвигаются мирные времена, нашим доблестным штрафподразделениям уже не требуется такое количество пушечного мяса. Поэтому кончайте заниматься фигней и займитесь, наконец, делом! Где отчет по использованью вашим отделением писчебумажных и канцелярских принадлежностей за второе полугодие истекшего года? Займитесь им, наконец!

Б: Слушаюсь, сэр, господин генерал! Но, может…

Ч: Не может, майор!

Б: Слушаюсь, сэр!

Ч: Уверяю вас, Тед, строгая, сбалансированная отчетность важна для общественного согласия ничуть не меньше, чем пристальное наблюдение за умонастроениями.