Соперник - Бренда Джойс

Сидевший за столом невзрачный человек поднялся, одергивая засаленный и тесноватый камзол.

– Здравствуйте, милорд! Какая приятная неожиданность! К нам не часто захаживают столь высокопоставленные особы! – заискивающе улыбнулся он, показывая гнилые зубы.

– Я приехал за восьмилетней слепой девочкой, недавно помещенной в ваш приют, – коротко улыбнувшись, продолжал Гаррик. – Ее зовут Анна.

– Что-то я не припомню, – с притворным недоумением пожал плечами старший надзиратель. – Слепая, вы говорите? Лет семь-восемь? – Он решительно покачал головой. – Нет, никогда не видел тут такой девочки!

Оливия издала тихий стон отчаяния.

Метнув на нее предостерегающий взгляд, Гаррик приблизился к старшему надзирателю и положил на стол чек на сумму в десять тысяч фунтов стерлингов.

– Ну как, теперь ваша память прояснилась? – многозначительно спросил он.

Хепл смотрел то на Гаррика, то на чек, то снова на Гаррика…

Неожиданно из-за портьеры вышел… Арлен Грей!

– Нет, не прояснилась! – ответил он за старшего надзирателя и, повернувшись к жене, презрительно бросил: – Грязная шлюха!

В эту секунду Гаррик почувствовал непреодолимое желание убить негодяя на месте, но здравый смысл не позволил, потому что это все равно не привело бы к желаемому результату.

– Арлен! Прошу тебя! – воскликнула Оливия, бросаясь к мужу. – Позволь мне забрать мою Анну! Я сделаю все, что ты захочешь!

Схватив Оливию за руку, Гаррик остановил ее.

– Не вмешивайся! Я все сделаю сам! – тихо бросил он.

– Ребенок останется здесь! – холодно произнес Арлен. – Это будет наказанием тебе, Оливия, за то, что ты не была верной супругой!

– Накажи меня, но не Анну! – закричала в отчаянии Оливия. – Она твоя дочь! Как ты можешь так жестоко поступать с собственной дочерью?!

– Нет! – взревел Арлен. – Она мне не дочь! И мы оба хорошо это знаем!

Потрясенная до глубины души, Оливия побледнела и, казалось, перестала дышать.

– Эшберн, если ты не отдашь Анну матери, я убью тебя! – прорычал Гаррик.

– Слышали? – расхохотался Арлен, поворачиваясь к старшему надзирателю Бедлама. – Де Вер угрожает убить меня! Придумай что-нибудь поинтереснее, де Вер! Твои угрозы мне не страшны!

– Тогда я заставлю тебя испугаться! – неожиданно громко сказала Оливия.

В комнате воцарилось гробовое молчание.

Оливия шагнула вперед, сдергивая с головы мокрый капюшон.

– Если ты не отдашь мне мою дочь, – непривычно грозным голосом произнесла она, – я всем расскажу о твоей связи с Элизабет!

Гаррик в шоке повернулся к ней, решив, что она спятила от горя.

Не глядя на него, Оливия медленно подняла вверх сжатый кулак и клятвенно пообещала:

– Я всем расскажу, как сильно ты любишь свою младшую сестру. Как сильно и как часто.

Остолбенев, Арлен смотрел на жену и не мог вымолвить ни слова. Гаррик внезапно осознал, какие противоестественные отношения связывают Арлена и Элизабет, и ошарашенно переводил взгляд с Оливии на ее мужа.

Даже при слабом освещении было видно, как по лицу Арлена разлилась смертельная бледность.

– Ты не можешь этого знать, Оливия! – хрипло пробормотал он. – Это абсурд! Вранье…

– Я знаю об этом с самого первого дня нашей супружеской жизни. Вы совокуплялись, подобно скотам, в доме, куда ты привел свою молодую жену! Все эти долгие годы я притворялась, что ничего не знаю. Омерзительно! И не мне одной известно о вашей кровосмесительной связи. Об этом знает вся прислуга в доме! Твоей сестре было десять лет, когда ты стал ее опекуном, Арлен. Именно тогда ты впервые овладел ею?

У нее сорвался голос, и в комнате надзирателя воцарилась звенящая тишина. Ни один из присутствующих не смел даже шелохнуться, не то что сказать хоть слово.

Первым оправился от шока Гаррик.

– Так вот почему ты так возненавидел меня с самого детства? – повернулся он к Арлену. – Элизабет все время бегала за мной, и ты ревновал ее?

Оливия легко коснулась руки Гаррика, заставив его замолчать.

– Послушай, Арлен, – тихо начала она. – Если ты вынудишь меня разгласить вашу тайну, для тебя и твоей сестры навсегда закроются все двери! Ее будут считать грязной шлюхой, а тебя покроют позором, как отца ребенка, которого она теперь носит под сердцем!

– Сука! Ведьма! – зашипел Арлен.

– Отдай мне дочь, и мы навсегда исчезнем из твоей жизни! – твердо повторила Оливия. – Иначе вы со своей драгоценной сестрой станете изгоями общества и потеряете все, что имеете!

Гаррик с нескрываемым восхищением смотрел на прекрасное лицо Оливии, одухотворенное праведным гневом. Он никак не ожидал от нее такого мужества и отваги.

– Тебя надо было убить еще девять лет назад, ведьма проклятая! – заорал Арлен. – Хорошо! Забирай свое отродье и убирайся из Англии! И чтобы я никогда не видел ни тебя, ни твою слепую стерву! Я расторгну брак с тобой! И ты ничего от меня не получишь, дрянь!!!

Оливия закусила губу, и из ее глаз неожиданно хлынули слезы.

– Отведи нас к ребенку! – приказал Гаррик надзирателю.

Хепл молча кивнул и повел их по коридору. Остановившись перед одной из дверей, надзиратель достал из кармана связку ключей и отпер замок.

Оливия ахнула от ужаса. Перед ними простирался еще один длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались зарешеченные камеры, заполненные грязными и оборванными безумцами.

Хепл двинулся вперед. Гаррик одной рукой прикрыл Оливии глаза, чтобы уберечь ее от этого страшного зрелища, и повел вслед за надзирателем.

Люди за решетками бесновались, орали, прыгали, словно дикие обезьяны, дрались друг с другом, справляли нужду, нисколько не стыдясь присутствия соседей, плакали и пели…

Наконец они вошли в большую комнату без решеток. Здесь помещались женщины и дети, такие же грязные, оборванные и вонючие, как и мужчины в других камерах. Одни что-то быстро бормотали, другие издавали дикие вопли, третьи закатывались в истерическом хохоте. По углам комнаты были расставлены параши, но весь пол был испачкан испражнениями.

Гаррик внимательно вглядывался в лица несчастных, но Анны нигде не было…

– Мама…

Оливия замерла на месте, не веря своим ушам.

Гаррик повернулся в ту сторону, откуда донеслось тихое «мама», и увидел сидевшую у стены Анну.

Оливия тоже увидела свою дочь и с радостным криком бросилась к ней, раскрыв объятия.

Анна встала и снова позвала:

– Мама!