Трон Знания. Книга 1 - Такаббир Эль Кебади

узаконена кровная месть, и меру наказания определяет потерпевшая сторона, а не суд государства. Это значит, что в Ракшаде отсутствует государственная монополия права на насилие. Однако численность населения неустанно растёт. Женщина для ракшада – это станок для производства потомства.

Орэс вытащил из кармана пиджака платок, вытер ладони. Волнуется…

– Сорок лет назад Ракшада признала Могана законным королём Тезара, – вновь заговорил маркиз. – На коронации присутствовал верховный жрец. Когда Великий присвоил Порубежье, хазир отозвал из Тезара своих послов и дипломатов и указал на дверь дипломатическому корпусу Великого. Не война и не мир. Нынешний правитель Ракшады, хазир Шедар Гарпи, взошёл на престол девять лет назад. Перед этим он отправил на тот свет четверых старших братьев. Кстати, смерть его отца до сих пор покрыта мраком тайны. Вину Шедара не доказали, но факт остаётся фактом – братьев нет, свидетели исчезли, а он правит и поныне. По жестокости Шедар не уступает своим предкам, а порой превосходит их. Не отменил ни одного закона, зато ужесточил наказания. Принял странный «Закон Первого Прикосновения» или, как ещё его называют, «Закон Первой Крови». Он касается всех девственниц, волей судьбы или случая оказавшихся в поле зрения Шедара.

Орэс промокнул платком виски, спрятал платочек в карман:

– Я не был в Ракшаде, но надеюсь, что благодаря усилиям ваших советников Шедар признает ваши права на Порубежье, и мне посчастливится увидеть воочию самую таинственную страну в мире.

– Благодарю, маркиз Лаел. Можете идти, – сказал Адэр, и когда Орэс покинул кабинет, уткнулся лбом в сложенные на столе руки.

Перед внутренним взором мелькали лица дворян, в голове звучали голоса. Все роли расписаны, кроме одной: кому доверить партию первой скрипки?

Адэр стоял у открытого окна, подставляя лицо прохладному мокрому ветру. Сверкала молния, высвечивая в саду аллеи. С небольшим опозданием гремел гром. Шёл проливной дождь, омывая запылённую зелень и вызывая тоску в душе.

Адэр посмотрел на Вельму. Девушка лежала на меховом пледе, расстеленном поверх белого ковра. На изящной руке, как на подушке, покоилась белокурая головка. Сновидения затуманили нежное лицо. Густые ресницы трепетали. По припухшим губам пробегала слабая улыбка. Лежит она возле его ног – хорошо. Исчезнет под утро – он забудет о ней до следующей ночи. И не потому, что простолюдинка. Знатные дамы проходили чередой, не оставляя в его сердце следа. Вот только… Галисия.

Адэр закрыл рамы, улёгся на софу. Галисия… Она одаривала его жгучими ласками, уходила с безумными скандалами, и, прощая измены, вновь возвращалась. Порой ссоры доставляли большее удовольствие, чем милые прогулки под луной. Исступлённые взгляды тешили душу. Просьбы Галисии о примирении доставляли наивысшее наслаждение.

Адэр посмотрел на Вельму. Галисия далеко. Придётся довольствоваться малым.

***

Адэр ехал по Ларжетаю в полном смятении духа. Смотрел на светлые улицы столицы, а перед глазами стояли неухоженные поля и покинутые земли. Скользил взглядом по зелени парков и скверов, а видел шлагбаумы, ухабистые дороги и запущенные сады. Взирал на горожан в пёстрых как лето нарядах, а в памяти мелькали полуразрушенные замки и брошенные на произвол судьбы нищие селения.

Вилар не обманул, когда делился впечатлениями о поездке. Да он и без Вилара знал, что знатной своре Порубежья плевать на свою землю и на свой народ. Но в глубине души ещё теплилась надежда, что всё так ужасно лишь в Бездольном Узле, а стоит повернуть направо – упрёшься в кисельные берега, повернёшь налево – окунёшься в молочные реки. Глупая надежда и тупое сравнение счастливой жизни с киселём.

Автомобиль затормозил перед высокой лестницей. Стоя на строительных лесах, рабочие, словно муравьи, облепили гостиницу. У входа возвышались мраморные плиты, сложенные в ровные ряды. Грузчики перетаскивали мешки с цементом. Кто-то был занят реставрацией каменных собак, стоявших возле отшлифованной добела двери.

Адэр выбрался из салона. Строители направили на него беспокойные взгляды. Грузчики опустили мешки и упёрли руки в бока, всем своим видом давая понять, что так просто не бросят работу. Решили, что какая-то инспекция?

Адэр вошёл в безлюдный вестибюль. Вместо люстры нестерпимо яркая лампа на длинном проводе. На стенах свежая штукатурка. Окна заклеены бумагой. С верхних этажей доносились голоса и смех. Где-то в пустом коридоре эхом пролетел куплет песни.

Как из-под земли появился подросток. Шмыгнув носом, посмотрел сперва на охранителей за спиной Адэра, затем на его чёрные брюки и сверкающие сапоги.

– Господин, вы кого-то ищете?

– Где хозяйка гостиницы?

Юнец хлопнул ресницами:

– Вам нужна аспожа Малика?

Склонившись над лопоухой головой с торчащими рыжими волосами, охранитель гаркнул:

– Где хозяйка?

Подросток присел:

– На втором этаже. Позвать?

– Проводи меня к ней, – сказал Адэр и порывистым жестом велел охранителю убраться с глаз.

– Сию минуту, – выпалил юнец. Смочив в ведре тряпку, принялся мыть пол, покрытый толстым слоем упругой пыли. – Мой господин! Идите по чистому. – И, не разгибаясь, попятился к лестнице.

Адэр обошёл его и взбежал по ступеням. Приказав охранителям остаться в начале коридора, медленно двинулся вперёд, прислушиваясь к голосам. Пройдя мимо нескольких дверей, остановился. Малика? Ткнул пальцем в потрескавшуюся краску на створке.

Малика елозила линейкой по оштукатуренной стене:

– Здесь ямка.

– Её никто не увидит, – откликнулся человек в спецовке.

– Я вижу. А вот ещё. Таали, ставь крестик.

Человек нехотя пометил карандашом незаметное углубление в штукатурке.

– А здесь кочка.

– Малика, это стена, а не каток. Никто не споткнётся.

– Надо переделать, Таали. Я тебе доверяю как себе, а твои рабочие тебя подводят.

Скользя линейкой по стене, Малика двигалась к дальнему углу комнаты. И вдруг, даже не оглянувшись, произнесла:

– Чего стоите у порога? Проходите.

– Я не стою. Я только что пришёл, – произнёс Адэр и улыбнулся: он повторил слова, сказанные Маликой при первой или второй встрече с ним.

– Мне тут… по делу надо, – проговорил Таали и с довольным видом сбежал.

Малика поставила линейку в угол, отряхнула подол платья, поправила платок на голове. Повернувшись лицом к Адэру, присела:

– Мой правитель!

– Не удивлена?

– А должна удивиться?

– Тебе разве не говорили, что отвечать вопросом на вопрос – это признак, по меньшей мере, невоспитанности?

Малика выпрямилась:

– Я отвечаю сообразно своему происхождению.

Нечто притягательное было в её дерзком виде. Глаза, что ли, по-другому светятся? Или губы стали более соблазнительными? Серое мешковатое платье уже не раздражало. Платок, обмотанный вокруг головы, не выглядел нелепым.

– Вы приехали по делам или развеяться?

– Ты возвращаешься в замок.

Малика обвела рукой вокруг себя:

– У меня много работы.

– У меня мало времени. Даю три часа на сборы, – сказал Адэр и вышел в коридор.

– Вы не поняли, – прозвучало