Ночная охотница - Сергей Осипов

Но кто тогда были те замотанные в простыни Горгоны, которых Настя перестреляла во дворе? Сейчас, сидя под дулом ружья и ощущая свое тотальное фиаско, Настя, наверное, согласилась бы и с версией о том, что вся эта стрельба случилась лишь в ее воображении.

– Вам ведь все равно это не сойдет с рук, – сказала Настя. – Король Утер вам этого не простит. Он будет преследовать вас по всему свету, пока не сотрет с лица земли…

– Поэтому ты нам и нужна, – сказала Горгона.

– Что?

– Ты нам нужна, – с удовольствием повторила Горгона. – Мы хотели выменять тебя на королевского сына, но ты пришла сама. Ты ведь знаешь, зачем пришла?

«Дурацкий вопрос, – подумала Настя. – И ответ вам, девочки, не понравится».

– Чтобы перестрелять вас и спасти Дениса.

– Нет, не за этим.

– Да что ты говоришь! – Настя пыталась быть самоуверенной и саркастичной, но боль мешала, и со стороны она, наверное, выглядела не самоуверенной, а раздраженной очевидной глупостью слов Горгоны. – Ну тогда объясни мне, бестолковой, зачем я притащилась в эту глушь да еще с пистолетом в руке! И между прочим, использовала этот пистолет по назначению…

– Тебя привела сюда судьба, – спокойно сказала Горгона.

– Что?!

– Предназначение.

Настя не нашла что на это ответить. Фразы «Маразм крепчает» или «Крыша набирает скорость» были слишком банальны для такого выдающегося полета нездоровой фантазии.

– Здесь, – ладонь Горгоны нежно погладила книжную обложку. – Здесь было предсказано, что пять тысяч лет наш народ будет преследоваться и истребляться. Пока не придет мессия.

– Кто?

– Воин, который поведет наш народ к новой жизни. К достойной жизни.

– Хорошая книжка, – сказала Настя. – Главное, сюжет оригинальный. Ну а я тут при чем?

– Здесь сказано, что сначала мессия придет к Горгонам с мечом и обратит свой меч против них, но затем ощутит зов крови и станет во главе сестер.

– Во главе кого?

– Нас. Друг друга мы называем сестрами.

– Понятно. Называете? То есть на самом деле вы – не родные сестры?

– Горгонами не рождаются, Горгонами становятся, пройдя обряд перехода. Я прошла такой обряд и стала сестрой пятнадцать лет назад. Завтра настанет твой день. – Горгона помедлила, словно раздумывала, а потом добавила все с той же широкой искренней улыбкой: – Сестра.

Настя на какое-то время потеряла дар речи.

– Сестра? – переспросила она потом и ткнула себя пальцем в грудь. – Это я? А мессия? Тоже я?

Горгона дважды утвердительно кивнула. Настя схватилась за голову, чтобы собраться с мыслями, и когда мысли собрались, то в первом ряду стояли следующие аксиомы.

– Я вас ненавижу, – сказала Настя. – Я убивала таких, как вы. В прошлом году. Я убила троих сегодня. И после этого я – мессия?

– «Обратит свой меч против них», – сказала Горгона, и по тону ее голоса Настя догадалась, что это цитата из книги. – Ты обратила свой меч.

– И еще пистолет.

– Нет, то, что было сегодня, не было убийством.

– Не было? Ага. Если это не было убийством, то это было…

– Жертвоприношением.

– Жертво… Ага.

– Сестры знали, что ты идешь сюда, и ждали тебя, чтобы пасть от твоей руки и тем самым поскорее вытянуть из тебя твою ненависть, пробудить голос крови.

Самое ужасное было то, что Горгона безоговорочно верила в то, что говорила.

– Понятно, – сказала Настя. – Все понятно. И знаете, что я думаю? Лечиться вам нужно. Лечиться, лечиться и еще раз лечиться.

– Вот именно, – согласилась Горгона. – Мессия очистит наш разум от заблуждений и укажет нам верный путь. Теперь ты понимаешь, почему я не стала бить тебя в лицо?

Настя кивнула, подумав про себя, что сказанное Горгоной или бред, вызванный чтением мистической литературы с истекшим сроком годности, или же это такая особо изощренная форма мести. Они не захотели убивать Настю, они не захотели делать из нее статую во дворе. Оказывается, был еще и третий, самый худший вариант. Горгоны хотели сделать Настю одной из них.

Она представила, как на голове у нее шевелятся скользкие противные твари, и едва не стошнила прямо на стол, на ружье и мудрую книгу. Интересно, был ли в книге предсказан такой поворот событий? Интересно, Горгоны и в самом деле такие дуры?

Это стоило проверить.

16

Настя некоторое время посидела с задумчивым видом, потом прокашлялась и постаралась напустить на себя столь же серьезный вид, как и ее визави:

– В общем, так… сестра… Наверное, меня и в самом деле притащила сюда судьба. И я чувствую что-то такое…

Горгона понимающе кивнула, словно психотерапевт, призывающий пациента не сдерживаться и выкладывать на стол все свое подсознание.

– …что-то важное. Я чувствую, – Настя мелодраматически постучала себя кулаком по груди. – Мне нужно торопиться, мне нужно немедленно увидеть вашего пленника…

– Это успеется, – сказала Горгона.

– Но это очень важно! – Настя постаралась изобразить эту огромную важность на лице, однако Горгона осталась к изображенному безразлична.

«Все у этих Горгон не как у людей, – сердито подумала Настя. – Нет чтобы упасть на колени перед мессией, а потом исполнять все его, то есть ее, то есть мои прихоти…»

– Зов крови! – вспомнила Настя подходящее выражение. – Зовет меня, и… – Она вскочила, пытаясь сыграть одержимость и понимая, что не знает, как это сделать. Трястись всем телом? Вращать зрачками? Пустить слюну? На такие глупости у нее просто не было сил, и Настя просто рванулась к двери, словно влекомая мистической силой.

А вот сила, которая ее остановила, была совсем не мистической, а очень даже обычной. Горгона подставила ей ногу, и Настя со всей своей одержимостью грохнулась на пол. Это было больно и неприятно. Сначала тебя называют мессией, которого ждали пять тысяч лет, а потом подставляют ногу. Как это символично.

Пока Настя со злым разочарованием разглядывала деревянный пол, Горгона что-то громко выкрикнула, дверь открылась, и в дом вошел человек. Это был действительно человек, и Настя знала, как его зовут, и даже знала, что сказать ему при встрече.

– Нашелся, да? А я думала, тебя волки съели.

Покровский ничего не ответил, просто взял Настю за шиворот, поднял с пола и бесцеремонно усадил на то самое место, откуда пару минут назад мистические силы потащили Настю к двери. Сам Покровский сел в углу, по левую руку от Горгоны, ожидая дальнейших указаний. Был он бледен и как будто немного не в себе. Или даже очень много не в себе.