Золото и тень - Кира Лихт

Персефона выглядела так, словно съела что-то кислое.

– Хороший песик, – сказала я, стараясь говорить как можно непринужденнее. – Такой игривый. – Я выковыряла из кармана оставшиеся семена, вырастила из них цветы и бросила Церберу, который снова запрыгал, точно щенок.

Персефона недовольно поджала губы.

– Миленький фокус. Впрочем, чего еще ожидать от нимфы?

Воспользовавшись возможностью, я спросила:

– Что вам известно о нимфах, Персефона?

Богиня окинула меня недоверчивым взглядом.

– Почему ты спрашиваешь?

Что ж, придется выложить карты на стол. Наверное, Персефона посмеется надо мной, а может, пожалеет – скорее всего, и то и другое – но мне все равно. Мне нужна информация, и я готова обратиться за ней к кому угодно. Даже к богине, которая собиралась скормить меня своему трехголовому псу.

– Потому что мне не у кого больше спросить. Похоже, я – единственная в семье нимфа, что довольно странно, ведь силы переходят по наследству… Так что вы знаете о нимфах?

Персефона посмотрела мимо меня на Цербера – пес катался по разбросанным на полу цветам и довольно поскуливал.

– Однажды в Древнем Риме появилась мода на дрессированных обезьянок. Дамы украшали зверюшек драгоценностями, красиво одевали их, баловали. Обезьянок учили выполнять мелкие поручения – подавать вино во время застолий, подносить хозяйке баночки с косметикой, когда та красится. Иногда они даже показывали трюки, развлекая патрициев. – Персефона посмотрела на меня и растянула пухлые губки в сладкой улыбке. – Примерно такую роль выполняют в нашем обществе нимфы. На вас приятно смотреть, вы прислуживаете нам, оказываете нам различные услуги и иногда удостаиваетесь чести нас развлекать.

Я вздрогнула, словно меня ударили кулаком под дых. Каждое слово было сказано Персефоной лишь с одной целью – причинить мне боль. Унизить. Выставить на посмешище.

Видимо, переживания отразились у меня на лице, и Персефона решила меня добить.

– Интересно, какие «услуги» ты оказываешь Маэлю? – спросила она, в ее устах этот вопрос прозвучал двусмысленно и вульгарно. – Нет, не отвечай, – отмахнулась она. – Это ясно по тому, как ты на него смотришь. Он хотя бы вознаграждает тебя какими-нибудь безделушками?

Неужели она сейчас практически назвала меня проституткой?! Я не без труда подавила в себе праведный гнев. Неужели в этом состоит роль нимф? Неужели мои силы предназначены для того, чтобы развлекать скучающих богов? Не могу поверить! Да и не хочу! Нет, я ни за что в это не поверю!

Персефона явно наслаждалась эффектом, который произвели на меня ее слова.

– Если задаешь вопрос, то будь готова к ответу, – прощебетала она.

«Каждый получает по заслугам, дорогая богиня», – подумала я, твердо вознамерившись сделать все, чтобы Адонис вспомнил Афродиту. Пусть бедный Адонис сбежит от этой Снежной Королевы и воссоединится со своей настоящей возлюбленной! Пусть Персефона получит по заслугам! Месть сладка. Проглотив стыд и гнев, я спросила:

– Можно воспользоваться вашей уборной?

Видимо, Персефоне понравился мой убитый горем вид: она дважды объяснила мне путь. Вежливо поблагодарив, я направилась к дверям. Цербер хотел было пойти со мной, но Персефона резко свистнула, подзывая его к себе.

К счастью, после двух объяснений я смогла запомнить дорогу. Отойдя на приличное расстояние, я оттянула ворот рубашки и погладила Эванджелину. «Все хорошо, малышка. Я позабочусь о тебе», – мысленно произнесла я. Бабочка ткнулась в меня усиками, словно отвечая: «Не волнуйся, я в порядке!» Мне стало спокойнее. Маэль и сегодня не обнаружил никаких следов торговца, поэтому мы решили, что Эванджелина пока побудет у меня. Возможно, со временем Гермес что-нибудь разузнает…

Я чуть было не прошла мимо маленького зимнего сада, но остановилась, заметив внутри какого-то человека. Из приоткрытой двери шел теплый воздух. В синих горшках росли маленькие апельсиновые деревья, где-то пела птица…

Мужчина – нет, скорее юноша – сидел в плетеном кресле. Он оделся так, словно собирался на пляж: синие шорты-бермуды, белая майка, шлепанцы. На коленях – солнцезащитные очки в белой оправе. Он увлеченно читал какой-то журнал и не заметил моего появления. Стоило войти в зимний сад, как меня сладким дурманом окутали запахи апельсина и жасмина. Я сразу почувствовала себя как дома.

Наверное, юноша в кресле – это Адонис. Я попробовала увидеть его истинный облик, но… ничего. Наверное, так Адонис и выглядит, потому что он не бог и не полубог, а смертный, который так и не умер до конца. Это лишний раз доказывает – передо мной не очередной сын Аида, который обвинит меня в том, что я рыскаю по дворцу.

Я направилась к юноше, рассматривая его повнимательнее. Ну чисто модель Кельвина Кляйна с обложки модного журнала! Короткие волосы, резко очерченный подбородок, чувственные, слегка изогнутые губы, изумительно сочетающиеся с острыми чертами лица… Он не в моем вкусе, но многие женщины с радостью бы упали в объятия его мускулистых рук.

– Привет…

Увидев меня, юноша убрал ноги с подлокотника кресла.

– Ты кто? – поинтересовался он, откладывая в сторону журнал и очки, и поднялся. У него на шее болтался кожаный ремешок с подвеской из белого камня, на котором были завязаны узелки.

Я протянула руку и представилась:

– Привет, я Ливия, подруга Маэля. А ты, наверное, Адонис?

Юноша удивленно кивнул.

– Рад знакомству… – Он смотрел на меня так, словно не мог поверить в то, что перед ним живой человек из плоти и крови. – У нас никогда не бывает гостей…

– Я так и подумала.

Ничего удивительного. С такой-то радушной хозяйкой…

Адонис улыбнулся, отчего стал еще привлекательнее. Он не заигрывал со мной, как Энко или как Маэль, от чьей соблазнительной томной улыбки у меня подгибались колени. Нет, Адонис улыбался дружелюбно и открыто.

– Наверное, ты заплутала? Здесь легко заплутать. Куда ты держишь путь? Я с радостью провожу.

Я покачала головой. Сейчас или никогда! На ум пришли обидные слова Персефоны.

– Вообще-то, мне нужен ты.

Синие глаза удивленно расширились.

– Я?

– Я должна передать тебе привет от одной женщины. Она живет в мире людей и очень по тебе скучает.

На лице Адониса отразилось недоумение.

– Но я не знаю никого из мира людей.

Эти слова ранили меня в самое сердце. Адонис и Афродита так сильно друг друга любили! Я читала о них. Но теперь ничего не напоминает Адонису о бывшей возлюбленной…

– Отнюдь, – мягко ответила я. – Она очень тебя любит и хочет, чтобы ты вернулся к ней. Ее зовут… – Я глубоко вздохнула, собираясь с духом и пытаясь не думать о возможных последствиях своего поступка. – Ее зовут Афродита.