История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц

После этого поражения армия возвратилась в Константинополь, а Гассан-Паша уехал в Алжир. Так кончилась, после четырехмесячных беспрерывных битв, осада Мальты, защита которой составляет одну из блистательнейших страниц в новой истории. Здесь пролилась кровь 20 000 турков и 9 000 христиан. Мальтийский орден, прославивший свое имя этим великим событием, потерял только 260 рыцарей. Говорят, что турки сделали более 60 000 пушечных выстрелов как в город, так и в форт Сент-Эльма.

Эту великую драму увенчало, шесть лет спустя, достопамятное лепантское морское сражение, уничтожившее морскую силу Турции и принудившее африканских пиратов довольствоваться менее заносчивыми замыслами и одними частными грабежами.

Султан константинопольский, узнав о поражении своей армии и о множестве неудач и потерь, пришел в неописуемый гнев и, бросив к ногам депешу, принесшую ему эту весть, воскликнул: «Флаги мои унижаются везде, где нет меня! Бог, давший мне престол, даст и средства к отмщению!»

Но это отмщение не состоялось. Другие политические занятия скоро отвлекли Сулеймана от его планов. Завоевание Венгрии истощало казну его, и смерть поразила его самого в ту минуту, когда армия в глазах его одерживала дорого купленную победу.

Наследник его, Селим, не имел отцовского ума, и турецкие морские разбойники, принужденные к покою необходимостью вознаградить огромные потери, понесенные лучшими войсками Порты перед Мальтою, несколько времени не тревожили Средиземного моря. Между тем Филипп II, король испанский, готовил пиратам новые средства преследованиями, которые начал вдруг против последних мавров, остававшихся в Гранаде и нерешавшихся до тех пор покинуть свою отчизну. Этот государь поднял вдруг самые жестокие гонения и притеснения, пример которых явил конец средних веков.

Мавританское народонаселение отреклось от мусульманской веры и приняло крещение, чтобы избегнуть инквизиции, но оно сохранило свое национальное платье, нравы и язык. Мавры пришли в необходимость расторгать узы семейственные и отказаться от последних воспоминаний об отечестве и религии своей, мужчинам запрещали употребление бань, женщинам – являться публично под покрывалом, тем и другим говорить по-арабски. Наконец, для переполнения меры притеснений, отнимали детей с пятилетнего возраста у родителей и отдавали их насильно на воспитание в христианские школы.

Слишком слабые, чтобы взяться за оружие, испанские мавры отправили тайных агентов в Турцию и варварийские владения, чтобы призвать их к вторжению. Посланные их посетили Фец, Алжир, Константинополь, между тем как в Альпухаррасских горах подготовлялось новое восстание. Но Селим помышлял тогда об овладении Венецией, алжирский губернатор о завоевании Туниса, и маврам, предоставленным самим себе, оставалось вести небольшую войну около двух лет до ноября 1570 года, когда экспедиция под начальством дон Хуана Австрийского, побочного брата Филиппа II, уничтожила последние усилия их. Те, которые избегли смерти, укрылись в Африке, где соединились под знаменами ислама.

Взятие Туниса Алуч-Алием, наместником Гассана-Паши, ознаменовало зиму 1570 года. Но Алуч-Алию, который проник в город только с помощью тайных связей с жителями, не удалась попытка взятия Гулетты, храбро защищаемой испанским капитаном Пекоэнтелем. В следующем июне месяце, он сделал воззвание ко всем пиратам варварийского прибрежья, собрал эскадру и начал разъезжать по Средиземному морю с намерением соединиться на востоке с Пиали-Пашою. Прибыв в сицилийские воды, он встретил конвой в 20 кораблей, нагруженных съестными и воинскими припасами, везомыми в Мальту Сен-Клеманом, начальником орденских галер. Рыцарь этот, недостойный места, им занимаемого, потерялся во время сражения и был взят. Прочим кораблям удалось бежать в беспорядке, и Алуч-Али, отвезши свою добычу в Алжир и исправив поспешно повреждения своих судов, поехал опять к берегам Сицилии и Италии, куда влекла его надежда на добычу. Весной 1571 года он соединился с оттоманским флотом под начальством Пиали-Паши.

Между тем христианские государи, устрашенные грозным положением Турецкой империи, почувствовали необходимость соединиться против этого общего врага. По голосу папы Пия V образовалась священная лига, и двести двенадцать военных кораблей с многочисленным экипажем направились к Греческому архипелагу, чтобы дать всем морским силам мусульман решительную битву.

Двести турецких галер и 60 кораблей пиратов маневрировали под начальством Пиали-Паши, вокруг него толпились отборные предводители мусульман, в числе которых должно назвать Мухаммед-Бея, санджака (губернатора) триполийского и сына страшного морского разбойника Сала-Реиса, Гассана-Пашу, сына Хеир-Эддина, Хар-эль-Хаджи-Али, пирата алжирского и Алуч-Али, прозванного Килиджи или Мечом по причине своего мужества, – он, который считался величайшим моряком, какого видел свет после Хеир-Эддина Барберуссы.

Христианским флотом командовал дон Хуан Австрийский. Генералы беспокоились о результатах опасного дела, в которое пускались. Папский легат старался внушить им слепую уверенность и обещал именем Бога блистательную победу. Оттоманы презирали противников. Два флота искали друг друга, – не для того, чтобы уничтожить один или другой, но чтобы поочередно гоняться за врагом, и никто не ожидал встретить серьезное сопротивление. Они пришли на вид друг друга в воскресенье 7 октября 1571 года при входе в Лепантский залив, на пространстве между Кефалонскими островами и твердой землей. Турки приветствовали противников своих радостными криками, украсили корабли свои флагами и стреляли из пушек в знак того, как пламенно они желают померяться с христианами. С обеих сторон начальники отдали поспешно приказания строиться в боевую линию. Дон Хуан Австрийский стал в центре с галерами папскими, савойскими, венецианскими и генуэзскими. Барбариго начальствовал левым крылом, упиравшимся в твердую землю, а Андреа Дориа развернул правое крыло к морю.

Али-Паша, подражая маневрам христианского флота, стал в центре, окруженный Гассаном-Пашою, Мухаммед-Беем и Сироккою, с кораблями Алжира, Триполи и Александрии, Алуч-Али командовал левым крылом против Дориа.

Дон Хуан Австрийский дал знак к битве, водрузив на своей галере штандарт святой лиги, благословенный и данный папою. Пушечный выстрел с обеих сторон, сделанный в одно время, начал битву, которая вскоре сделалась общей. Гром артиллерии, треск ружейной пальбы, крики сражающихся и густой дым, омрачавший день, внезапно посеяли в эту страшную борьбу кровавое смущение. Со стороны христиан Барбариго имел первые успехи, потопив галеру Сирокко, санджака александрийского. Эта потеря привела в ужас правое крыло турков. Дон Хуан Австрийский в то же время сцепился с адмиральским кораблем, который поражал страшным огнем. Али-Паша был разорван ядром надвое. Испанцы тотчас бросились на абордаж, убили моряков и янычар и заменили императорский флаг Селима штандартом священной лиги. Однако же выигрыш сражения был еще далек; вследствие фальшивого маневра крыло под начальством Дориа потерпело: против него были корабли Алуч-Али. Десять галер Мальтийского ордена были окружены и взяты, и пираты, на минуту победоносные на этом пункте, готовы были разорвать линию христиан, – но дон Хуан приспел на выручку. Алуч-Али, мало заботясь о продолжении битвы, шансы которой становились во вред мусульманскому флоту, прошел, стреляя из всех пушек, через ослабленное препятствие, противопоставляемое ему Дориа, и выбрался в открытое море, благодаря легким бригантинам, не покидая своей добычи, которую отвез в Константинополь. После измены союзника, на которого надеялись всего более, турки совершенно потеряли мужество: ужасное бегство и страшная резня довершили их бедствия. Флот их доставил 300 пушек христианам, которые убили в этот день более 30 000 человек.