История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц

Пушечный выстрел и водружение большого мусульманского знамени были сигналом к штурму. После совершенного безмолвия раздался вдруг страшный шум, турки приходят в движение, бросаются на брешь и до небес воссылают крики «Аллах, Аллах!», заглушаемые стуком оружия, мечей и стонами раненых. Первые, идущие на приступ, те страшные воины, одетые в тигровые шкуры, с лицом, расписанным самым странным образом. Все оружие их – меч и щит. Ничто не останавливает их: ни великость опасности, ни страх смерти, ни отчаянная храбрость христиан – и все падают на проломе. Тридцать рейсов или капитанов разбойничьих кораблей поклялись умереть вместе или войти вместе в город. Уже заняли они вершины стен и, овладев углом бастиона, защищаемого полковником Масом, были готовы победить. Гроссмейстер, следивший из замка Св. Ангела за успехами атаки и удачной обороной, увидел и новую опасность: он приказывает обратить на смелых реисов две пушки большого калибра. Ядра убивают около двадцати смельчаков, остальные в страхе разбегаются. Между тем янычары заняли место первых бойцов – усилия их были так же тщетны. Вооруженные дервиши последовали за ними – но смелость и фанатизм их также не устояли перед твердостью и решимостью христиан. Несколько аркебуз и пушка, тщательно сбереженная для дня приступа, причинили туркам значительные потери. Артиллерия замка Св. Ангела, обстреливавшая рвы, произвела также большие опустошения в рядах неверных[23].

Отбитые на правой стороне, оттоманы бросились на левую, к Мирза-Мушиет. Там они были вне выстрелов замка и в продолжение шести часов производили один из самых упорных и кровавых приступов. Драгут-Реис и Мустафа-Паша дрались здесь лично. Но ни присутствие, ни пример их не могли доставить воинам выигрыша: беспрестанно отражаемые, они потеряли еще два штандарта. В это-то время был убит французский рыцарь де-Медран. Один турецкий предводитель, великолепно одетый, водрузил свое знамя на вершине парапета. Медран напал на него, стеснил, убил его и взял знамя, но прежде чем он успел отойти, несколько выстрелов из траншей повергли его мертвым. Потеря гарнизона состояла в 150 солдатах, опасно раненных, и стольких же убитых, в числе последних считали тридцать рыцарей. Людей, не способных более нести оружие, перенесли в городок и заменили таким же числом свежих воинов, готовых умереть со славой. В форт были доставлены также припасы всякого рода. Возможность сообщений с замком, продолжавшаяся долгое время, немало способствовала продолжительности обороны. Осажденные никогда не терпели недостатка в пище и питье и, по крайней мере, не страдали от этих зол, самых ужасных во время войны. Но наступало время, когда и этот источник должен был иссякнуть.

После описанного усильного и бесполезного штурма турецкие военачальники держали совет. Они решили, что, для успеха, должно прежде всего уничтожить последнюю артиллерию, сохраненную еще христианами. Мустафа-Паша, Драгут-Реис и Сали-Ага отправились для этого в траншеи, чтобы назначить место для сокрушения той стороны стены, огонь которой был так пагубен при атаке. В это самое время ядро из замка Св. Ангела попало в скалу и осколок камня ударил Драгута в правое ухо. Удар был так силен, что пират тотчас упал без чувств, причем у него изо рта и носа полилась кровь. Мустафа хладнокровно закрыл его плащом, чтобы скрыть от войска это печальное происшествие, и продолжал управлять работами. За парапетом были поставлены четыре пушки. Новый вал защищал их справа от огня из замка, новые работы, еще более усиливавшие позицию турков, скоро позволили им подойти закрыто до самых проломов. В то же время удалось подвинуть прочие батареи и аркебузиров на такие выгодные пункты, что они прервали всякое сообщение форта с замком. С тех пор осажденные, оставленные собственным силам, не могли уже ждать ни помощи, ни спасения, судьбой их было – умереть, ибо всякая защита становилась невозможной. Однако же им не суждено было пасть в ближайшей атаке, и прежде уничтожения им должно было одержать еще одну победу. 21 июня турки сделали новый приступ. Они приняли все возможные предосторожности и все, что могло облегчить путь их, было сделано. Но ни искусство осаждающих, ни неожиданность приступа, ни сила нападения, – ничто не удивляет и не может поколебать гордых рыцарей мальтийских. Везде оттоманы встречают яростное сопротивление, выдержанность и упорство сильнее собственных. Едва появляются они на верху бреши, как на месте разрушенных укреплений восстает живая стена, которая приходит в движение, бросается на них, опрокидывает обратно в ров, осыпает свинцом, железом, огнем и теми страшными смоляными кругами, которые, обхватывая вдруг пять или шесть человек, покрывают огнем платье их, руки, лицо и принуждают устремляться к морю, чтобы в нем погасить пожирающее их пламя. Но по телам отраженных и убитых беспрестанно подходят новые враги, между тем как защитники все те же, не отходя от бреши, умирают от изнеможения и ран. Только сверхчеловеческое мужество могло поддерживать их, чувство долга и надежда на Бога даровала им победу. Жар полудня и сознание неудачи заставили наконец турков упасть духом и прекратить штурм.

Самые ужасные потери заплатили за славу, которою покрыли себя храбрые христиане: двести человек было убито, а прочие почти все ранены. Полковники Мас и Миранда были ранены так опасно, что сначала их сочли убитыми, но, почерпая в великости опасности новую силу, они, после первой перевязки, приказали отнести себя назад на стены, чтобы умереть там. Бальи Эгарас, старый, дряхлый, покрытый ранами, но сохраняя все еще твердость героической души, увещевал своих соратников умереть со славой, указывая им на тела, покрывавшие землю, и которых не имели уже сил похоронить. Не смущаясь этим ужасным зрелищем, великодушные воины эти с нетерпением ждали минуты, когда последнее усилие турецкой армии кончит жизнь их, чтобы соединиться в лучшем мире с друзьями, павшими прежде их. Еще одному челноку удалось доставить гроссмейстеру весть об отчаянном положении защитников Сент-Эльма. Жан де-ла-Валетт не мог отказать в помощи, и со всех сторон солдаты и рыцари просили как милости выбрать их. Пять судов с войском, военными и съестными припасами были приготовлены немедленно, но несмотря на все уловки, им невозможно было подъехать к форту. Итак, осажденные потеряли всю надежду и, видя приближение последнего часа, решаясь пасть с оружием в руках, причастились, обнялись на прощанье и возвратились на свои посты, где могли едва укрываться от выстрелов. Около полуночи они развели на углу одного бастиона большой огонь – то было последнее прощание с соратниками в замке Св. Ангела.

На рассвете 23 июня турки, уверенные, что в форте остается весьма незначительное число людей, способных продолжать борьбу, подошли для решительного боя. Они полагали войти без сопротивления – их ожидал яростный бой. Осажденные, убедясь, что им остается одно – жертвовать собой, дорого продают жизнь свою, с презрением к опасностям, увеличивающим силы их, и в продолжение четырех часов оспаривают у турков окровавленные развалины, под которыми поклялись погрести себя. Истощив весь запас пороха до последнего зерна, храбрые воины ищут нового даже на мертвых. На стенах оставалось едва 60 человек, копье и меч оставались единственным их оружием, но они держатся так гордо, решимость их так тверда, что турки, боясь слишком большой потери, прекращают приступ и отступают еще раз. Высокий знак уважения врага храброго к врагу, достойному удивления!