Пациент всегда мертв - Джонатан Келлерман

— Это стало для нее сюрпризом. Сам факт богатства Сонни она считала нелепостью, он совершенно не умел тратить деньги, не знал, как наслаждаться жизнью.

— Итак, Сонни хорошо относился к Мэри, она — наоборот.

— Вы считаете, что он ее убил?

— С чего это мы должны так считать?

— Бывший муж, безответная любовь. Возможно, он действительно узнал, как на самом деле Мэри к нему относится.

— Мэри когда-нибудь упоминала в разговоре с вами, что их отношения с Сонни приобретают угрожающий характер?

— Нет, но она и не стала бы говорить об этом мне.

— Несмотря на то что вы друзья? Несмотря на ваши интимные отношения?

— Я просто рассказываю, что происходило на самом деле, вот и все.

— А лично вам не кажется, что Сонни мог убить Мэри?

— В данной ситуации я бы всмотрелся в него попристальней.

— Вместо того чтобы всмотреться в себя, — сказал Майло.

Гулл скрипнул зубами:

— Я никого не убивал.

— Сколько у вас в настоящее время пациентов? — спросил я.

Смена темы выбила Гулла из колеи. Он сел ровно, пригладил волосы, покачал головой:

— Я уже говорил, что не могу распространяться о своих пациентах..

— Я не спрашиваю об именах, мне нужно количество.

Гулл взглянул на Мирну Уиммер, но та не обратила на него внимания.

— Вы трахаете их, но не хотите о них говорить? — повысил голос Майло.

— Подождите одну сек…

— Нет, это вы подождите, доктор. — Голос Майло стал похож на рык. — Вы обещали быть откровенным, а это означает, что больше не будет никакого дерьма. Был поставлен вопрос о количестве пациентов, а не о размерах их бюстгальтеров.

Лицо Гулла побелело:

— О'кей, о'кей, дайте подумать… Тридцать восемь часов в неделю с постоянными пациентами… И еще… двадцать семь с теми, кто приходит на сеансы время от времени.

— Те, кто на тюнинг, — сказал Майло.

— Я не держу гараж.

— Значит, всего шестьдесят пять? — уточнил я.

— Это примерная цифра.

— Так или иначе, вы должны помнить их по именам.

— Конечно.

Я вытащил из кармана компьютерную распечатку и развернул ее на колене.

— Вам что-нибудь говорит имя Гэйфорд Вудроу?

— Нет.

— А Джеймс Лерой Крейг?

— Тот же ответ.

— Карл Филип Руссо, Лудовико Монтес, Дэниел Ли Барендо, Шендли Пол, Орландо Джонс?

Гулл покачал головой.

— Ролан Кристоф, Ламар Ройстер Коллинз, Антонио Ортега?

— Да кто все эти люди?

— Пациенты, по которым вы выставили счет "Медикал" за шесть месяцев.

Гулл выглядел ошеломленным:

— Это просто смешно. Во-первых, я не принимаю пациентов "Медикал". Во-вторых, все названные вами люди — мужчины, а мои пациенты почти исключительно женщины… Третье: если бы я кого-то лечил, имя знал бы точно.

— И получили бы за это оплату. — Я взял лист и прочел еще несколько фамилий:

— Акуно Уильяме, Сальвадор Паз, Маттиас Солдовар, Хуан Хорхе Монтоя, Хуан Эдуардо Лунарес, Бейлор Хокинс, Пол Эндрю Макклоски?..

— Я не знаю никого из них. Это какая-то ошибка.

— Никогда не лечили ни одного из перечисленных лиц? Ни разу?

— Ни разу.

— Вообще не принимали пациентов "Медикал"?

— С какой стати? Компенсация просто слезы, а у меня все пациенты при солидных деньгах.

— Тогда для чего вам нужно было суетиться, чтобы получить лицензию "Медикал"?

— Кто говорит, что я ее получал?

Я подошел к нему и показал распечатку:

— Это ваша подпись на ходатайстве о получении статуса провайдера, поставщика психологических услуг?

— Похоже, моя… Да, я мог получить лицензию, но ни разу не воспользовался ей.

— За последние шестнадцать месяцев вы получили от "Медикал" триста тысяч баксов в виде компенсации. Если быть точным, триста сорок три тысячи долларов пятьдесят два цента.

Он попытался выхватить листок, но я быстро убрал его.

— Дайте мне взглянуть на это!

— Значит, вы получили провайдерскую лицензию, но на самом деле не пользовались ею?

Молчание.

— Хорошо, хорошо, — наконец сказал Гулл. — Я ходатайствовал о получении лицензии, так… на всякий случай, чтобы иметь выбор. Но триста тысяч баксов? Вы просто не в себе!

— Выплаты от штата шли на указанный в ходатайстве адрес в Марина-дель-Рее.

— Да у меня нет никаких адресов в Марине! Не помню даже, когда в последний раз ездил туда. Ваше так называемое расследование облажалось. — На его губах медленно расцветала улыбка. — Предлагаю вам дома хорошенько обо всем подумать. Вам обоим.

— Никакой Марины? — продолжал я допытываться. — И никто не устраивал никаких обедов на берегу залива для вас и вашей дамочки?

Гулл повернулся к Уиммер:

— Вы верите всему этому, Мирна? Я только что доказал им, что у них нет вообще никаких оснований… А они не могут это признать… Вы думаете, что я… Жалоба за оскорбление…

Уиммер не реагировала.

Я пошуршал распечаткой:

— Значит, ни одно из этих имен ничего вам не говорит?

— Ни одно.

— А вот это название — "Стражи справедливости"?

Гулл перестал улыбаться. Одна рука инстинктивно взлетела вверх и, схватившись за верхнюю губу, стала ее вертеть. Он был словно ребенок, играющий с резиновой маской.

Печальной маской.

— Вам это название известно?

— Ну и дела, — сказал он.

Гулл указал на графин с водой, который стоял на столе у Мирны Уиммер:

— Думаю, мне нужно немного этого.

Уиммер метнула в его сторону холодную усмешку.

Гулл встал и налил себе стакан воды. Выпил его, не отходя от стола, налил еще.

— Мне нужно все расставить по своим местам.

— Давайте, — сказал я. — Если график миссис Уиммер позволяет.

— О, никаких проблем.

— Да, я подал заявку на провайдерскую лицензию, но только по настоянию Мэри и Элбина. Они оба проявляли большой интерес к социальным вопросам. Одна из тем, которыми они занимались, была реабилитация бывших преступников.