Женщина-трансформер - Елена Нестерина

Да, а что бы я ещё в Москве, если бы «не»? Да, я бы помимо карьерных потуг пыталась стройнеть, тянула бы лицо во все стороны, вкалывала бы туда что-то, работала бы на то, чтобы всё это удавалось оплатить. Знаю, что особой победы мне одержать не удастся, а значит, придётся страдать и выть – о, моя утраченная свежесть! – горевать о всё тех же упущенных возможностях – и снова пытаться: фитнес, одежда, make-up, позиционирование себя как успешной, молодой, процветающей. В общем, как бешеная белка в колесе. Иначе никак. С неудачниками водиться не любят – чтобы не попасть в их ряды, не заразиться лузерством.

А так – свободной птицей – я буду чувствовать себя лучше. И Глеба ждать. И делать всё остальное, что я себе наметила. Смысл и его воплощение – вот, в принципе, за что надо биться в жизни. Какой у меня теперь смысл? А я нужна. Ни на кого не работая, я приношу (и буду ещё больше приносить) ПОЛЬЗУ. Пусть бытовую, простую, но пользу. Мне это важно. Мне это – смысл. Когда я вижу смысл, меня не остановишь.

Меня ценят – это стимулирует и развивает творческий потенциал. Когда чувствуешь, что можешь и хочешь сделать всего много, радость жизни не оставляет. Правда!

Меня любят. Я это чувствую. Именно те, кого я люблю. Родители, разные люди плюс Глеб. Главное – Глеб. (Про Глеба не буду, не буду.) Что и доставляет человеку самое большое счастье. Никто не смог это убедительно опровергнуть. Все лишь старательно подтверждали – иногда сами того не желая.

А ещё ко всему прочему я ведь летаю, летаю-ю-ю! Всегда, как это вспомню, ору, как дура. И бегаю по комнате резвым мессершмиттом.

Летаю…

Всё, ёк. Уезжаем, закрывается лавочка. Наш путь лежал к моим родителям.

Уже одеваясь на выход, я влезла в свои самые парадные джинсы, в которых не ходила с середины зимы, и обнаружила, что они мне велики! Батюшки! На размер. Да больше – между поясом и моей талией свободно кулак входит. И ляхи – ляхи тоже не в обтяжку! Забыв о том, что мы уезжаем, я перемерила всю свою одежду. Даже заветные бабкины панталоны. Есть! Похудела ведь!!! Болезнь, нервы, регулярные физические упражнения на свежайшем воздухе – полёты, взмахи лопатой, беготня туда-сюда. Что, что заставило мою упрямую тушку сбросить вес? А может, не вес сбросить, а просто жир сжечь – да какая, на хрен, разница, если есть эффект! Велико ведь! Ве-ли-ко-о-о-о!!! Ура-а-а!

И вот тут-то я и поняла, зачем даётся человеку жир. Тот самый жир, который не хотел исчезать ни под давлением тренировок, ни под воздействием диет. Жир нужен женщине для поддержания критического отношения к себе и душевной бодрости. Если не будешь страдать – жиром заплывёт душа. Да, тут же заплывёт – но тогда будет по фигу и жир тела, и несовершенство мира, и другие проблемы. Что лучше?

Оставив и этот вопрос без внятного ответа, я, вся из себя радостная, нарядилась и очень качественно накрасились. Знай наших! Знай стройняшек!

И вынесла своё лёгкое и тщательно обихоженное (в пределах возможного) тело на улицу. Ему хорошо, ему просто волшебно было чувствовать себя личностью. Оно смогло, оно победило. Личность оно, личность – моё милое умное тело.

…Мы стояли с Глебом у машины, ждали, когда все соберутся. Нас планировали «проводить по-людски». Мы и ждали.

Странная какая-то с утра была погода: периодически с разных сторон налетит вдруг ветер, обсыплет дождём из нулевой тучи, разозлит, измочит. Раз – и кончится! А через некоторое время совершенно неожиданно снова бац – и та же история. Ветер, дождь, мокро, зло, противно – и раз, будто ничего не было… Только мы, как дураки, мокрые. Брызнет-брызнет, а нам переодеваться. «Жидовские кучки» – так этот дождь у нас называют, сообщил Глеб. Надо же такое придумать! Ладно, кучки – потому что дождь идёт частями. Но почему жидовские? Затейный у нас народ…

Вот и сейчас, дождь нагло брызгал, а возле нас собрались все: Вера Ивановна, Василий Кузьмич, Антонина Петровна и Мария Алексеевна. Выбежала её собака Милка – хорошая, аккуратная дворняжечка. Кота видно не было, но я заметила, когда мы мимо проходили, как зыркнули его глазёнки из-под крыльца. Пялится, значит, контролирует.

Они прощались с Глебом, как будто он не просто в армию, а на войну уходил.

– Я вернусь же обязательно! – пообещал Глеб – странный парнишка со склонностью к активной хуторской жизни. Трудолюбивый такой. Умненький. Мой.

Ему поверили. Плакали, правда. Обнимали нас, смешные. Крестили. Целовали. Полюбили нас, что ли?

Ну, до свидания, хорошие люди из лесной деревни. Я скоро – пусть пока одна, но к вам приеду! Будем с вами жить-поживать и добра наживать. А почему нет, почему нет-то? Что там побеждает зло? Вот и я про то же.

А мы с Глебом прибыли к моим родителям.

– Это Глеб, мой жених, – сказала я при знакомстве. – Но он в армию уходит.

Мама расплакалась. Да чего же все плачут, когда радоваться надо?! Ну и что, что в армию – жених ведь! Настоящий! Этим бы хоть были довольны. Что, молодой больно? Так я ведь вечная. Что, не похоже?..

Я, конечно, утрирую. Скоро всё устаканилось. Нам с Глебом у моих мамы с папой было хорошо и мирно. Всей семьёй мы играли в лото, объедались (это в основном я и Глеб) – потому что родители старались. От всей своей исстрадавшейся души. Которая у мамы с папой уже давно превратилась в одну. В ту самую, в которую живут. Когда душа в душу.

Мы подали заявление на свадьбу. Торжественно так сходили в загс по месту моей постоянной приписки. В конце июля – такая нам досталась очередь жениться. Я так и не знаю, разрешают ли солдатам вступать в брак. Глеб сказал, что отпросится. Ну и пусть только попробуют его не отпустить! Что у него там будет? Какая-то «учебка», из которой в отпуск не позволяют уходить. Сказал – договорится, значит, договорится. Я была спокойна. Вот ведь странно. Даже не боялась того, что этого самого «договориться» у Глеба может не получиться – и потому свадьба, при всём желании, без Глеба, как без жениха, состояться не сможет.

Да, свадьба. Здесь – пусть она будет здесь. Родню Глеба привезу из Ключей. Ключи, да… Там мне лучше не светиться.

Подруг моих, конечно, закоротит. Но не сейчас, позже. Уже на свадьбе. Я их приглашу, но про Глеба, про армию пока не скажу, пусть будет для них сюрприз. Ага.

А родители мои трепетали. Нет, ничего такого они мне не говорили, не осуждали – да и кто ж меня за такого Глеба осудит! Позавидует – это да. Одобрит. Папа одобрил. А мама… Может, боялась, что он там у себя в армии передумает и меня бросит? Меня – такую нехитрую и недальновидную… Ну так что ж, пусть бросает. Что ж я поделаю? Насильно заставлять не буду. И махать перед носом его нотариально заверенной клятвой тоже. И заставлять составлять эту клятву в письменном виде тем более.

За платьем поеду в Москву. В Москву!!! Пусть оно у меня будет бело-белое, настоящее-пренастоящее! И фата. Длинная, роскошная, нежная. Может быть, я ещё точно не решила, под конец свадьбы (ой, надо выбрать ресторацию где-нибудь на окраине!) я вдруг раз! – обернусь и прямо в фате взмою в небо! Чтобы оно, это небо, оказалось в тот день светлое и ясное. Вот будет красиво. Глебу понравится. И мне, конечно. Про гостей ещё надо прикинуть – стоит понтоваться или не стоит. Подумаю.