Последний Завет - Филипп Ле Руа

Хай, мисс Эф Би Ай!

Ты все сети плетешь,

Где ж твой улов?

Как твоя миссия, мисс?

Смотри, не проколись…

Он щелкнул по струнам, чмокнул Кейт в губы, раздавил в пепельнице свой косяк и прильнул к ней. Они перекатились через диван и упали на ковер. Спина эскимоски то выгибалась, то прогибалась, следуя волной за движениями его члена. Наконец он оросил ее матовые ягодицы и встал, качаясь от любви. Поплелся на подгибающихся ногах на кухню утолить жажду. Кейт перевернулась на спину и, лежа на полу, потянулась. Жизнь приобретала неожиданную и заманчивую перспективу как раз в тот момент, когда горизонты ее карьеры совсем занесло пургой. Она забросила расследование ради кайфа с лабухом. Был ли во всем этом какой-то смысл? А разве обязательно, чтобы был? Натан Лав наверняка дал бы ответ, позаимствованный у какого-нибудь великого учителя дзен. Брэд же отвечал на все с помощью своей гитары и поэзии рока. Кейт не увлекалась ни буддизмом, ни музыкой. Противостоять действительности ей удавалось лишь с помощью рассудка. А рассудок диктовал ей, что в преступлении всегда есть смысл и что ей дали образование, взяли на работу и платят как раз зато, чтобы она разобралась в его механизме. Адский грохот металлических децибел заставил ее вздрогнуть.

Мэрилин Мэнсон, «Rock is dead».[24]

Музыка, способная разбудить мертвецов и обдолбанных вусмерть. Брэд уменьшил звук и принес своей музе холодной воды. А забрав из ее рук стакан, залюбовался отпечатками их губ, слившимися воедино на прозрачности стекла.

– Вещественное доказательство нашей любви, – объявил он.

– А твой хрен цвета кофе с молоком ты как улику не рассматриваешь? – прервала она его элегический полет.

– Это не одно и то же, – сказал он, растратив красивые слова.

– Понятно. Выпить из одного стакана – это страсть, а подставить свою задницу – всего лишь перепихон. Так, что ли?

– Нет, нет…

– Буду откровенной: содомия, по крайней мере для меня, это в первый раз. И то лишь ради тебя. Не скажу, что это не доставило мне удовольствия, но вначале я согласилась повернуться только потому, что это был ты. Зато стаканом, на котором сейчас отпечаток моих губ, пользовалось немало моих коллег…

– Куда ты клонишь?

Стоящий перед ней с возбужденным членом Брэд был раздосадован. Насладившись его реакцией, Кейт добавила:

– В перепихоне нет ничего грязного. Наоборот, он делает людей счастливыми.

– Эй, детка, да что с тобой?

– Извини, я пытаюсь сказать, что люблю тебя, но никак не могу подобрать слова…

– Я тоже тебя люблю, Кейт.

Он лег на нее, обнял, уткнулся головой меж грудей и отбил несколько тактов на ее бедрах, пропев:

Я согласилась повернуться

Лишь потому, что это был ты…

– Эй, это же мое!

– Выплачу тебе гонорар. Вот, держи аванс!

Он зазмеился по ней, дополз до губ и выдал задаток. Звонок ее сотового телефона в третий раз остался без ответа. Сообщение пополнило голосовую почту.

– Если не ответишь, твои федералы начнут беспокоиться.

– Скажешь тоже, им на меня начхать. В любом случае я тут занята делом. Обрабатываю одного подозрительного типа.

Он притворно отшатнулся, словно воспринял это всерьез. Она закинула ноги ему на спину, притянула к себе и поцеловала, чтобы развеять сомнение на его лице.

– Мне надо в Джуно, Брэд.

– Когда?

– Сейчас.

– Это для твоего расследования?

– Да. Надо допросить губернатора Аляски.

– Терри Крейна? Всего-навсего?

– Я уже договорилась о встрече.

– И чего ты от него хочешь?

– Малость порастрясти ему жирок.

– Что?

Он встал, порылся в пачке «Мальборо», казавшейся пустой, и выудил оттуда мятую сигарету. Закурил, не распрямляя, и сел на диван.

– Ты случайно не пытаешься переплюнуть Лава по количеству врагов? Тоже на фетву нарываешься, что ли?

– Почему ты так говоришь? Думаешь, Крейн связан со всем этим?

– Нет, но ты сама не знаешь, во что ввязываешься. Ничего не имею против гнилых политиканов, но уж если выбирать, предпочитаю уголовников.

Она вспомнила фото в кабинете Прескотта, где тот красовался рядом с Крейном. Если немного повезет, оба мошенника окажутся членами «США-2». Стоит только метить повыше, и в конце концов отыщется что-нибудь серьезное. По крайней мере, она увидит, откуда ждать кучи дерьма, обещанной Уэйнтраубом. Но Брэд прав. Это рискованно.

– Ты просто трусишь, – сказала она по глупости.

– Ну да, как бы с тобой чего-нибудь не случилось. Ты мне дорога. И я не хочу, чтобы ты повторила судьбу Татьяны.

Кейт по-прежнему лежала на полу, глядя в потолок. Брэд любовался ее черной гривой, раскосыми глазами, выступающими скулами, поджарым телом. Совершенно особая пластика, завораживающая, почти неземная. Каждый раз, как она вот так позировала перед ним, у него возникало желание написать песню. Его следующий альбом будет набит намеками. Она подползла к нему, думая, как уберечь его от пламени, которое собирается раздуть, когда ее мобильный телефон снова запищал. На экранчике аппарата появилось сообщение:

Wanted Nathan Love[25]

2 000 000 $

Nathan-Love.com

Летя в Ниццу на борту рейса номер 348 авиакомпании «Иберия», Натан мысленно прокручивал сделанную Боуманом видеозапись. По словам отца Альмеды, это был всего лишь спектакль, а он являлся одним из актеров. По крайней мере, до тех пор, пока не кончилась его роль. Поскольку во второй части Шомон был вполне жив. И довольно внятно говорил. Где же заканчивался вымысел и начиналась реальность? Натан решил, что надо заново просмотреть кассету.

Теперь его мысли занимали другие персонажи, причастные к этому делу.

Во-первых, Педро Гарсиа, монах, словно сошедший с рекламы сыра. Он явно жаждет какого-то действия, дабы испытать свой картезианский дух, несколько закосневший на спокойной церковной должности. Чтобы проникнуть в Ватикан, явно потребуется его помощь.

Затем Коченок. Как он воспринял решение Карлы? Не он ли тайно последовал за ними на Аляску? Возможно, нападение, из-за которого Натан едва не погиб за полярным кругом, тоже подстроено им?

А главное, сама Карла. Она удерживает его в этом мире, как ядро, прикованное к ноге каторжника. Впрочем, довольно красивое ядро. Весьма притягательное. Натан попытался разобраться в своих чувствах к ней. Биохимические процессы, запущенные в нем Карлой, перевернули вверх дном все его существо. Гарсиа прав, это любовь. Монах-то оказался прозорливцем. К тому же готовым поставить этот дар на службу истине, ради своего друга Альмеды.