Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века - Каспар Хендерсон

Давайте для примера возьмем уникальное животное, по крайней мере одним своим свойством очень похожее на нас, – галапагосского пингвина. Этот удивительный вид обитает в жарком климате архипелага островов, расположенных почти непосредственно на экваторе. Так уж случилось, что прохладные воды течения Гумбольдта занесли сюда предков этого пингвина с холодного южного края Земли в поисках рыбы. И пингвины обосновались здесь и прекрасно себя чувствовали, пока не появились люди и не поставили их на грань вымирания. Понаблюдайте за этими пингвинами в воде – пока еще есть такая возможность, – и станет очевидно, что им доставляет удовольствие нырять и плавать на мелководье у скал. Они плавают ради развлечения и чтобы стать более искусными рыболовами. И признать это – не значит проявить глупый антропоморфизм, это значит – признать реальность.

Итак, в этом мы с ними похожи: игра необходима для хорошего самочувствия как пингвина, так и человека, и для обоих справедливо уравнение: игра = радость + познание. (Для человека игра становится первым шагом на пути к практической мудрости, которую Аристотель считал основой добродетели.) Эмбрионы данио рерио, безусловно, слишком юны для того, чтобы играть. И, конечно, они не обладают таким разумом, как пингвины или люди. Но мы можем наблюдать за ними и изучать их, пребывая в игривом настроении в полном смысле этого слова: получая удовольствие от узнавания наших общих черт (на генетическом уровне у нас очень много общего) и наших отличий.

Многие ученые, занимающиеся исследованием клетки, с радостью делятся своим волнением. Обладатель Нобелевской премии за работы в области генетики и биологии клетки Пол Нерс с восторгом пишет о возможностях каждой клетки: «В клетке в пределах нескольких микрометров происходит одновременно множество химических реакций. Это совершенно невероятно и удивительно!» Гюнтер Блобел, еще один нобелевский лауреат, говорит: «Объем того, что мы еще не знаем о клетке, просто поражает». Чем больше мы узнаем, тем более уместно применить к клетке слова Карла Сагана о космосе: в ней есть «великолепие и сложный красивый порядок, выходящий за пределы фантазий наших предков».

Описываемые Нерсом процессы довольно сложно представить, не имея представления о биологии клетки. Но ситуация начинает меняться: новые технологии, например анимация молекулярной биологии, сделали эти процессы наглядными и более понятными для неспециалистов. Конечно, такая анимация – всего лишь схема. Пока мы не можем непосредственно наблюдать за тем, что происходит в клетке из-за ее микроскопических размеров{60}. А вот сложный процесс взаимодействия клеток при формировании эмбриона данио рерио мы наблюдать можем.

«Можно найти веские доказательства того, что мы не существуем, – писал Льюис Томас в 1974 г. в своем эссе «Жизни клетки» (The Lives of a Cell). – Нами пользуются все, кто захочет, нас арендуют, в нас поселяются». Мы не существуем независимо, а являемся частью более сложной сети. Но в той мере, в какой мы все-таки есть, нужно признать, что данио рерио пусть и находится на гораздо более низкой ступени умственного развития, но это наш товарищ по земному бытию и товарищ вполне добронравный. Наблюдая совершенный процесс развития эмбриона, неизбежность и надежность каждого последующего этапа этого развития, мы можем поразмышлять о происходящем чуде и задуматься о том, каким это чудо может быть еще. Как и данио рерио, мы находимся посередине: между маленькой клеткой (и ее частями) и бескрайним миром вокруг; между началом жизни и ее будущим.

Льюис Томас писал об аналогичной роли человека в экологии Земли:

Карл Вёзе тоже советует, чтобы по мере того, как совершенствуется наша способность понимать природу, мы стремились прежде всего не конструировать природу, а прислушиваться к ее гармонии. Мы должны научиться, по словам вольтеровского Кандида, возделывать свой сад. Внимание к природе бытия и существам вокруг нас, постоянная готовность к открытиям помогут нам найти новую форму молитвы для тех, кто освободился от старых заблуждений.

Эта книга – попытка лучше понять жизнь и живых существ. Если мне удалось сделать небольшой шаг в этом направлении, я признателен тем, благодаря чьим мыслям и взглядам я многое для себя открыл. В первую очередь я обязан научному методу – а это, по словам Ричарда Фейнмана, лучший способ не обманывать себя. Но при всех наших озарениях и методах мы, люди, плохо понимаем, какой мир мы сегодня создаем. В некоторых отношениях наши лучшие карты и представления о будущем могут оказаться в итоге чуть точнее средневековых карт.

В последней главе я ссылался на известную фразу Кандида: «Мы должны возделывать свой сад». Но что за сад мы возделываем в эпоху антропоцена и какие животные будут в нем обитать? Что ждет нас в будущем? Когда мы это узнаем? Настоящий садовник хочет предвидеть будущее «по крайней мере на добрые одиннадцать сотен лет», по шутливому выражению Карела Чапека, «чтобы понять, проверить и почувствовать, что на самом деле принадлежит ему».

Некоторые вещи можно предположить достаточно уверенно. Человечество будет продолжать оказывать огромное воздействие на систему Земли. Парниковые газы в атмосфере, вызванные деятельностью человека, вероятно, предотвратят ледниковый период, который в противном случае начался бы в следующие 48 000 лет. Если ситуация коренным образом не изменится, мы не допустим и те ледниковые периоды, которые могли бы случиться в следующие полмиллиона лет. В краткосрочной перспективе нас ожидает немало трудностей, если мы не научимся рационально использовать природные ресурсы, сдерживать загрязнение и предотвращать риски и конфликты, а также устранять их последствия. Вместе с тем изобретательность человека и способности к инновациям представляются безграничными.

Фрагмент карты мира Mappa Mundi в Херефордском соборе, около 1300 г.

Когда речь идет о мало-мальски надежных прогнозах на будущее, все эти факторы оказываются не более чем чернильными пятнами теста Роршаха – интерпретировать их можно как душе угодно (почти). Если сложность системы Земля – человек, подразумевает ее непознаваемость, тогда нам нужно, по словам сторонников трансгуманизма, «реабилитировать смирение». Только тогда мы сможем услышать не только те голоса, которые хотим услышать. Как в истории Эдипа, трагедия происходит тогда, когда мы отказываемся слушать.