Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века - Каспар Хендерсон

Но методы южнокорейских ученых в 2008 г. уже давно не новость. Исследователи начинают создавать животных с абсолютно новыми свойствами. Есть сведения о супермыши, способной на настоящие атлетические подвиги, сопоставимые с покорением человеком высокой горы с разбегу. По непонятным пока причинам супермышь живет дольше обычной, больше занимается сексом и очень агрессивна.

Некоторые будущие творцы жизни и те, кто спонсирует их исследования, наверняка окажутся мудрыми и добрыми людьми. Многие будут работать на государственной службе, на военных, на крупные корпорации, на преступные группы или нескольких заказчиков сразу. Последствия можно вообразить, в том числе и по-настоящему катастрофические, как это делает в своих книгах Маргарет Этвуд или Бог у Дэвида Иглмана, когда обнаруживает, что Мэри Шелли точно разгадала его задумку. Ранние попытки использовать биологические системы в качестве оружия, такие как секретная советская программа 1970–1980 гг., могут оказаться детской игрушкой по сравнению с проектами, которые разрабатываются или планируются в наши дни.

Конечно, достижения биологии будут только частью научного и технологического прогресса. Рей Курцвейл, талантливый инженер и изобретатель, считает, что к 2040 г. искусственный разум и нанотехнологии получат такое развитие, что, если бы ему удалось дожить до этого времени, содержимое его мозга можно было бы превратить в нечто новое: в сверхмощный компьютер, в сделанное на заказ реальное или виртуальное тело или в стайку нанороботов. «Наша небиологическая составляющая (например, компьютерный разум) станет достаточно мощной, чтобы моделировать нашу биологическую часть, – утверждает он. – Это будет континуум, постоянное воспроизведение паттерна».

Высказывание Курцвейла напоминает слова Максима Горького о будущем советской науки, написанные им почти 100 лет назад. «Все превратится в чистую мысль, – мечтал Горький, – и только она будет существовать, воплощая в себе весь разум человечества». Но даже если технология, воображаемая Курцвейлом, когда-нибудь будет получена, его мечты о вечной жизни все-таки основываются на иллюзии или по крайней мере парадоксе. Философ Джон Грей так его сформулировал: «Сценарий бессмертия предполагает, что человечество программирует собственное уничтожение».

Момент, о котором говорит Курцвейл, когда различные технологии объединятся, превратятся в независимый сверхразум и начнут развиваться так быстро, что оставят далеко позади в пыли «человека 1.0», может оказаться всего лишь мечтой. Вполне возможно, что Курцвейл заблуждается относительно технических возможностей в ближайшие десятилетия. Но, несомненно, нас ждут, как говорит популяризатор науки Оливер Мортон, «огромные перемены». Можно с большой долей вероятности предположить, что достижения синтетической биологии и других быстро развивающихся технологий будут по-настоящему революционными. Некоторые инновации станут «инструментами, которые сделают человека человечным». Возможно, ученым удастся синтезировать водоросли, которые можно будет использовать в качестве топлива, или бактерии, которые смогут перерабатывать токсичные отходы. Они могут значительно увеличить продолжительность жизни человека, создать виды животных, лучше приспособленных к изменению климата, а также воссоздать вымершие виды. Ну и, ради развлечения, возможно, удастся воссоздать динозавров с помощью ДНК курицы.

Как бы то ни было, необходимо, чтобы инновации осуществлялись под мудрым руководством, если под мудростью понимать способность признавать ограничения. Развитие данио рерио при всей его сложности следует биологическим, химическим и физическим законам, которые ограничивают рост и жизнедеятельность. Люди как биологические организмы также живут в рамках четко определенных границ. Но технология, экономика и культура вывели нас на новые рубежи бытия. Уровень и скорость потребления человечеством природных ресурсов толкают нас за пределы возможностей планеты.

Философ Ник Бостром сформулировал четыре возможных сценария для будущего человечества: вымирание, повторяющиеся кризисы, плато и постчеловечество. Его варианты имеет смысл рассматривать, подумав о том, какое будущее понравилось бы нам самим. Если, как предупреждает зоолог Уилсон, антропоцен (эра, когда человечество оказывало значительное влияние на экосистемы и геологию Земли) сменяется эпохой эремозоя (веком одиночества, когда в результате человеческой деятельности жизнь на Земле оскудевает), то как можно представлять более успешный сценарий? Можно ли вообразить наступления периода экозоя, который теолог и эколог Томас Берри охарактеризовал как существование человека на Земле без нанесения планете вреда? Или как насчет нооцена – эпохи, в которой человек с помощью технологий станет мудрее, но не будет их рабом, а достигнет «постоянного роста сознания»? Что ж, возможно, однако, правы скептики, утверждающие, что наша беда не в недостатке ума, а в непоколебимой силе глупости, и ни машина, ни разум с этим не справятся.

Какими мы видим в будущем себя, а также других людей или существ, которые придут нам на смену? Дэвид Юм доказывал, что, хотя есть веские основания для пессимизма по поводу глупости и порочности людей, все-таки более великодушный взгляд на природу человека в конечном счете разумнее. Он предупреждал об опасностях, которые таят в себе поверхностные сравнения людей с животными или воображаемыми высшими существами. Оба этих пункта сохраняют силу и сейчас, но в то же время дальнейшие исследования человека и животных в течение 250 лет после смерти Юма позволяют нам делать более обоснованные выводы о том, что общего у нас с другими животными и чем мы отличаемся.