Над Самарой звонят колокола - Владимир Буртовой

– Так точно, ваше высокоблагородие господин государев атаман! – отчеканил Жилкин и руку вскинул к треуголке. – Единодушны и пребывают в крайнем нетерпении лицезреть ваше высокое благородие.

– Меня лицезреть – не велика радость, не птица заморская, – улыбнулся Арапов, а сам потер руки: удача преподносит ему столь крупный город, где можно собрать пристойное воинство и чинить надзор за полками государевых супротивников. Он подошел к боковой двери, торкнул ее и крикнул кого-то:

– Иван! Подай добровестникам по чарке водки! С морозу-то не лишне будет! – Присмотрелся к коротконогому Анчуркину в заляпанном ватном кафтане, потом на Уключинова перевел пытливый взгляд. Дмитрий и сам без смущения разглядывал атамана и вошедшего с подносом безбородого русоволосого человека, одетого в форму регулярного служивого с сержантскими знаками различия.

– Выпейте за здоровье государя Петра Федоровича, – пригласил атаман самарских нарочных. – Да служите ему честно, принеся присягу не на словах токмо, на ветер брошенных, но и всем сердцем своим восприняв веру в государя-батюшку.

– С великой радостью, батюшка атаман, – приняв чарку, поклонился в пояс Степан Анчуркин. – Отпиши нашему милостивому батюшке, что самарские-то жители все к нему перешли без всякого принуждения и понукания. – Степан выпил, тыльной стороной ладони медленно утер реденькие усы, кинув в рот круглячок подсоленной, в росе будто, редьки, захрустел зубами. – Эх и разгуляется теперь вольная душа, держите только нас!

Дмитрий Уключинов поначалу перекрестился на иконостас, огладил темную курчавую бороду, озорно подмигнул сержанту Звереву, принял чарку и промолвил:

– Отпиши, атаман, Петру Федоровичу, что самарское купечество ради победы его над супротивниками живота не пожалеет и готово последнюю полушку поставить ребром! – выпил, крякнул, положил в рот два искристых кусочка редьки.

Ивашка Жилкин выпил атаманово угощение молча, вскинул к треуголке руку, двумя пальцами коснувшись загнутых полей головного убора, – готов, дескать, исполнять волю государева атамана.

– Не мешкая поезжайте обратно и объявите бургомистру и священникам вашим, чтоб встретили меня и войско государево со крестами и колокольным звоном. Прознает о том батюшка Петр Федорович, весьма рад будет такому случаю, – распорядился Илья Федорович.

Степан Анчуркин, сияя светлыми, широко расставленными глазами, не стерпел-таки, хлопнул себя по коленям и сбалагурил:

– Не у всякого жена Марья – кому бог даст! Не всякому выпадает счастье пить атаманову чарку, а нам довелось!

Хромоногий есаул усмехнулся, положил руку на плечо низкорослого бондаря, повернул его к себе, сказал назидательно, глядя в глаза:

– Больно свято звонишь, самарец, чуть на небе не слышно! Посмотрю, каким в деле окажешься, чтоб после атамановой чарки не довелось бы потчевать тебя атамановыми батогами за леность и пустозвонство.

Анчуркин живо прикусил язык, смекнул: не со скоморохами съехался! Ответил с глубоким поклоном:

– Не посрамлю голову и руки свои, попомни меня, атаман.

Самарские посланцы отбили государеву походному атаману поясные поклоны и поспешили к своим саням ехать обратно с наказом бургомистру и священникам готовить крестный ход для встречи государева воинства и благовестить по такому случаю во все городские колокола.

3

– Поди прочь! Дай проехать! Да боже мой, аль оглохли все! – Ивашка Жилкин, поднявшись во весь рост, правил лошадьми к дому бургомистра. Улица и просторный двор Ивана Халевина были плотно забиты самарскими жителями – прознав об уходе из города коменданта Балахонцева, оказавшись без дела в доме по случаю великого праздника Рождества Христова, многие из них поспешили к бургомистру за новостями и наставлениями, что же теперь делать.

– Поберегись! Жмись к плетню! – вторил Жилкину Дмитрий Уключинов, а перед подворьем Халевина не сдержался и заорал на самарцев, заступивших ворота: – Да что за пчелиный рой здесь склубился! Будто перед соляным амбаром, без присмотра брошенным! Никто вам соль безденежно здесь не выдаст!

Во двор Ивашка Жилкин въехать так и не смог – лошади встали перед стеной человеческих спин. Ивашка разглядел на крыльце бургомистра Халевина, купеческого старосту Бундова, своего родителя и при нем Ивашку Кузнеца. Закричал через людские головы:

– Бывши только что пред очами государева атамана, передаем его повеление: поспешить встречать воинство государя Петра Федоровича хлебом-солью, со крестами и колокольным звоном!

Плотная толпа самарцев притихла, обернулась сотней лиц к барабанщику, ожидая еще каких-то необычных к данному моменту значительных слов. Но Ивашка Жилкин молчал.

– Далеко ли от Самары государев атаман стоит? – спросил Иван Халевин, а сам невесть с какой радости торопливо снял теплую шапку и перекрестился на купола близкого Троицкого собора.

– Войско стоит в Смышляевке, – прокричал Ивашка Жилкин. – Думаю, государев атаман следом за нами и помаршировал к городу, лишь только соизволив допить молоко и дожевать кус хлеба.

Бургомистр Халевин поискал кого-то глазами близ себя, громко позвал:

– Чумаков! Живо метись к протопопу Андрею с наказом священникам выходить с крестами на выгон! А тако ж пусть незамедлительно повелит благовестить во всех церквах по причине прихода к Самаре воинства истинного государя Петра Федоровича!

Из толпы послышался веселый голос Алексея Чумакова:

– По такой причине надобно бы снарядить от магистра доброго коня под бархатной попоной и под красным седлом!

– Не велик барин, пробежишься налегке! – с крыльца прикрикнул строго отставной солдат Иван Жилкин и постращал плетью. – Замешкаешься – велю казакам поддать тебе должной резвости. Ступай!

– Бегу, бегу! – затараторил Алексей Чумаков. – Не гневись, атаманов есаул, быстрее верхового домчусь до собора. То-то рыкнет наш вол на семь окрестных сел!

В толпе зашевелились, с трудом пропуская Чумакова к воротам, и скоро он мимо саней с нарочными, сверкая рыжими, торчащими из-под суконной мурмолки волосами, поскакал по улице, то и дело приостанавливаясь пояснить встречным самарцам, зачем и по чьему повелению бежит он к Троицкому собору.

Бургомистр между тем распорядился, чтобы купеческий староста сходил в калашный ряд и купил каравай для встречи походного атамана Арапова хлебом-солью.

– Да и вас, жители города, прошу поспешать ко встрече государева воинства.

– Когда ж идтить нам? – прокричал чей-то молодой и ликующий голос. – С самой рани ждем, глаза проглядели!

– А вот как священники от собора двинутся, так и все ступайте следом, – пояснил Иван Халевин, тут же повернулся к отставному солдату и что-то тихо сказал ему. Иван Жилкин внимательно посмотрел вдаль, к соборной церкви. Соглашаясь с бургомистром, кивнул головой, поднял правую руку с плетью, громко крикнул, обращаясь к сыну: