Звездная дорога - Питер Гамильтон

Оливия-Джей лукаво взглянула на нее.

– Ты с кем-то встречаешься? – выпалила она.

– Не говори глупости. Я от такого ничего бы не получила, эксклюзивность – одно из положений контракта. Только оно и имеет значение.

– Так ты в самом деле встречаешься? – Оливия-Джей чуть не подпрыгивала от возбуждения.

– Нет! Я просто хочу посвятить немного времени себе. Это ведь разумно, верно? Ну хватит уже.

Сначала они отправились в «Бирк-Анвин», к неодобрению Оливии-Джей. Магазин пытался выдать себя за качественный универмаг, но его расположение говорило само за себя: отремонтированная одноэтажная пищевая фабрика, у которой внутри повсюду торчали странные колонны, и их невозможно было замаскировать причудливыми рекламными щитами. Место тоже так себе – посередине Марбёф-авеню, в нескольких кварталах от границы, за которой начинался истинный блеск и лоск Абеллии. Несмотря на все свои амбиции, «Бирк-Анвин» был обречен торговать прошлогодними моделями по разумным ценам для клиентов со средними доходами. Поэтому Оливия-Джей демонстративно вздыхала, пока Анджела тащила её от прилавка к прилавку. В конце концов она нашла то, что искала.

– Да ты шутишь, – сказала Оливия-Джей, когда Анджела попросила ассистента открыть витрину с драгоценностями.

– Нет.

Анджела взяла золотые запонки в форме бананов, покрутила на свету. Такую намеренно безвкусную вещицу мог надеть менеджер низкого ранга, чтобы продемонстрировать независимость от корпоративной машины, – может, их ему купила невеста.

– Возьму, – сказала она продавцу.

– Анджела! – запротестовала Оливия-Джей.

– Я знаю, что делаю, спасибо.

– Ты точно не знаешь. Потому что, если бы знала… Да ладно тебе, давай пойдем в «Тиффани», или «Джерардс», или куда-то ещё. Если бы ты его действительно любила, ты бы пошла.

– Я не люблю, так что обнули счетчик.

Она велела элке заплатить «Бирк-Анвин», используя её собственные деньги, а не общий счет особняка.

– Подарочную упаковку, пожалуйста, – попросила она ассистента.

Ещё три минуты понадобились на то, чтобы обвязать коробочку пурпурной лентой. Она была длинней, чем следовало, ассистент все время поглядывал на нее и Оливию-Джей, пока заворачивал и завязывал.

– Встретимся позже возле «Ягуара», – сказала она обидчивой Оливии, когда они вышли из магазина.

– Типа того.

Анджела позволила девушке забрать первое такси. Она бы не удивилась, реши Оливия-Джей проследить за ней. Когда такси завернуло за угол Марбёф-авеню, элка Анджелы вызвала другое.

– Монтуриоль-бич, – сказала она автопилоту.

Они отъехали от бордюра, испуская микроволновые и лазерные импульсы, которые расшифровывали направляющие кабели дороги и другие автопилоты; транспорт по всей длине улицы изменил скорость и расположение, позволяя её такси встроиться в поток. Анджела заглянула в свою сумку. Вытащила подарочную коробочку, положила на колени и аккуратно распаковала, достала безвкусные запонки. Потом открыла пляжную сумку и нашла черную картонную коробочку размером с ладонь, которую туда бросили, пока Анджела сидела в кафе.

Внутри лежала пара запонок, точно таких же, как те, которые она только что купила, и пара тонких, как паутина, перчаток-грабберов. Она аккуратно вытащила перчатки, помня, что брать их следует за голубую метку на краешке. Они были такими тонкими, что казалось, она держит в руках туман. Когда Анджела их подняла, они заколыхались в потоках воздуха из кондиционера с неторопливостью водорослей. Когда они двигались, их рефракционный блеск рисовал в воздухе призрачные очертания – чуть ли не единственный признак того, что они существовали.

Испугавшись, что они порвутся, она осторожно сунула руку в первую. Переживать не стоило; их молекулярную структуру разработали аккуратно. Когда перчатка была надета, Анджела оторвала голубую метку, запустив процесс адгезии. Перчатка-граббер вплавилась в её кожу. Даже держа руку в десяти сантиметрах от глаз, она никак не могла разглядеть, что перчатка на ней есть. Она потерла щеку. Ощущения как от кожи. Убедившись, что никто не определит наличие перчатки-граббера, не прибегнув к спектроскопическому анализу, Анджела надела вторую. Потом открыла подарочную коробочку от «Бирк-Анвин» и поменяла запонки.

Монтуриоль-бич был маленькой бухтой со скалистыми мысами с обеих сторон, которые выступали далеко в море. В задней части землю занимал жилой комплекс Ибаньес, большое здание из белого бетона и темного стекла с восемью рядами балконов на фасаде и живыми стенами по бокам, образовывавшими замысловатые вертикальные сады. Апартаменты стоили от восьми миллионов еврофранков, включая полное обслуживание машин, и потому здесь угнездились бескомпромиссные холостяки из тех управленцев, которые предоставляли все менеджерские и финансовые услуги и которых настоящий корпоративный большой босс всегда желал иметь в пределах досягаемости.

Такси задержалось у главных ворот – у автопилота не было допуска, чтобы ехать дальше. Элка Анджелы передала управляющему воротами свой идентификационный сертификат, и такси снова покатилось вперёд. Оно остановилось через тридцать секунд возле портика с орлиными крыльями, и Анджела вышла из машины, перед этим засунув запонки из «Бирк-Анвин» между подушками сидений, где их вряд ли найдут раньше, чем через несколько месяцев, если вообще найдут. Голубые метки она проглотила.

Анджела поднялась на лифте на восьмой этаж. На этом уровне было только четыре квартиры, все пентхаусы. Дверь третьего номера узнала её и распахнулась.

Барклай Норт ждал в большой гостиной, с балкона которой открывался вид на пустой пляж. Анджела одарила его лукавой улыбкой.

– Привет, – сказала она хрипловатым голосом.

– И тебе привет. Отлично выглядишь.

– Спасибо.

Она повернулась вокруг своей оси, и короткая тонкая юбка взметнулась. Тем утром Анджела нарядилась специально для Барклая, пусть это и не требовало долгих размышлений или больших усилий: короткая юбка, облегающая белая майка без бюстгальтера, простые шлепанцы; волосы собраны в хвост, увлажняющий крем и никакого макияжа. Чуть более дешёвая версия той одежды, которую Марк-Энтони и Лоанна заставляли её носить в особняке. Они знали, что любит Бартрам, её выбрали за атлетическое телосложение и хорошую форму, и одежда это подчеркивала. И разумеется, что любил один Норт, любили и все остальные. Чтобы это понять, не нужно разбираться в устройстве межпространственных соединений.

Крутанувшись, она оказалась перед Барклаем. Уронила сумку, обняла его, жадно целуя. Барклаю исполнился тридцать один год, и его уже назначили финансовым инспектором городской администрации Абеллии – Бартрам настоял, чтобы этот пост наряду с некоторыми другими оставался в ведении семьи. Возраст означал, что он был из последних Нортов-2, рожденных до Бринкелль. Таких, как он, больше не будет – Бартрам намеревался завершить лечение с полностью функционирующими гонадами. Всем будущим потомкам предстояло быть такими же, как Бринкелль, – от этой перспективы Анджела содрогалась. Барклай сильно завидовал сестре и обижался на нее, что очень упростило все для Анджелы с того момента, как она начала с ним флиртовать.