Метро 2033. Белый барс - Тагир Киреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выгрузившись из узкого туннеля на просторное пространство, я достал ключи, которые аккуратно собрали несколько месяцев назад, и расставил их в том же порядке, в каком когда-то расставлял султан, а до него – предводитель гарибов хан Хафиз.
Шесть сверху, три справа. Поворот.
Восемь сверху, семь слева. Поворот.
Крайний левый снизу. Поворот.
Точно в центре. Поворот.
Я с точностью повторил каждое запомненное движение и повернул последний ключ, ни на что особо не надеясь. Что-то, как и в прошлый раз, защелкало внутри механизма. Завертелись шестеренки, застучали подшипники и заскрежетали пружины. Ровно тринадцать секунд. А затем все опять замерло до тех пор, пока я не услышал рык.
Из темноты десятков извилистых туннелей за мной наблюдало еще большее количество пар голубых глаз. Барсы рассыпались по подземелью, как горсть жемчужин. Кто-то из них вальяжно вытягивался на земле, кто-то старался держаться в стороне, у самых туннелей. И только последний подошел ко мне вплотную. В зубах он держал что-то странное. Когда я спустился на колено и вытащил предмет из его пасти, я узнал в нем амулет, оставленный отцом.
Я понимаю, что должен был обрадоваться этому подарку, но не знал, что с ним делать. Увы, только хан Хафиз знал о необходимых скважинах. А дальше произошло еще кое-что. Барс начал менять свой окрас, как уже делал это прежде. Только на этот раз на его шерсти проступали линии, линии сворачивались в крючки и вились в загогулины, а загогулины обращались в текст, который полз от морды зверя до самого хвоста. Это была арабская вязь, в точности повторявшая татуировку Латики на ее теле. В ней и скрывалась подсказка – значение всех скважин.
Эти звери не переставали меня удивлять. Я вставил амулет в нужное отверстие и повернул его. А затем отошел в сторону, прижав обе руки к лицу. Но ничего не произошло. Я опять что-то сделал не так. Я склонился перед барсом, но тот ничего не ответил. Он и не мог. Черные иероглифы быстро растворились в его белой шкуре.
А затем я услышал женский голос. Это была Эжени. Она отправились за мной, как только узнала, что я здесь. Барс встал и размеренно попятился в ее сторону, словно намекая, что это было единственное, о чем я должен был думать. И я покорился. Я подошел к Эжени, крепко обнял ее, прикоснулся к ее теплым розовым губам и успокоился. Свободной рукой я достал из кармана клочок бумаги и протянул ей. Это было стихотворение, которое я написал на днях:
Хочу дочку с твоими глазами —
С изумрудной россыпью слез.
Любоваться ими часами,
И любить вас обеих всерьез.
Чтоб меня целовали вы пылко,
Обнимали наперебой.
Чтоб в метро, на ковровых подстилках
Мы валялись и с ней и с тобой…
Чтобы каждую ночь просыпаться
От капризов малышек моих,
Вдохновенно в юрту метаться
C ложкой меда на четверых.
Хочу слышать слова о любви
И тонуть в ваших райских глазах.
Я прошу тебя, мне подари
Изумрудные небеса…
Бегло прочитав его, она сама теперь крепко обняла меня, и серебро радости скатилось по ее щеке. А я задал вопрос:
– Ты выйдешь за меня?
Чтобы понять смысл жизни, не нужно быть умным.
Чтобы понять смысл жизни, не нужно быть верующим.
Чтобы понять смысл жизни… нужно просто влюбиться…
Я не знаю, где рождается любовь. Любовь, что из чувств превращается в теплые слова, поцелуи, робкие касания, нежные взгляды. Любовь, что наполняет все тело от пяток до макушки, переливаясь через край сердца. Любовь, способная растянуть улыбку даже на самом грустном лице и превратить любую минуту в чудо. Я точно не уверен, но мне кажется, она рождается в том же месте, где созревают и наши мечты. А если каким-то образом любовь и мечты смешиваются, из этого получается новая маленькая пузатая жизнь. И в тот момент мне не хотелось думать ни о чем. Мне просто очень хотелось, чтобы моя Эжени была рядом. Простое желание простого влюбленного человека, которое в тот момент казалось исполнимым.
Она кротко вздохнула, ее губы шевельнулись и она ответила.
Но я не услышал, потому что поток свежего, чистого серебра обрушился на нас ледяным водопадом. Хрустальные капли вдребезги разбивались о наши тела, а их осколки-брызги разлетались во все стороны. Стоя под льющимся потоком, я с наслаждением наблюдал за тем, как она восторгалась этим. А я восторгался ею. В моей жизни давно уже не было ничего подобного.
Эжени кивнула и засмеялась, подставляя лицо каплям воды, пробуя ее на вкус. И радость протекла через всю мою сущность. Ее платиновые волосы темнели, сливаясь с водой, а глаза блестели сияющими звездами в темном подземелье. Она была прекрасна. И я любил ее. Я прикоснулся к ее губам. Сладкие, бесконечные, они обжигали все вкусовые рецепторы своей чистотой и наполняли меня счастьем. Я ценил каждую секунду, что был рядом. И не важно, сколько мы еще пробудем в этом мире – месяц или тридцать три года, но это будет наша жизнь, которую мы постараемся прожить достойно…
Тагир Акбарсов
Казань. 2033 год
* * *
Схватившись за спортивную кофту лекаря своей обглоданной рукой, изувеченный подтянулся на ней и поднял свое тело. Темные глаза его были свирепы, в них таилась угроза, а на губах заиграла усмешка.
– Где я? Что это за место?
– Это поселение урманов, разбитое в лесу.
– Мы, что, на поверхности?
Лекарь кивнул.
– И как у вас здесь дела?
– Грех жаловаться.
Изувеченный коснулся лица лекаря.
– А ты, я посмотрю, нормальный, не дефектный. У вас здесь все такие?
– Какие, такие?
– Такие, как ты?
– Есть даже лучше, – слукавил лекарь и усмехнулся.
Изувеченный придвинул свое ободранное лицо ближе к лекарю и шепнул:
– То, что ты прочитал мне, – правда. И я знаю, как завладеть источником. Если ты и твои люди мне помогут, обещаю, вам больше ни в чем не придется нуждаться.
Лекарь почесал макушку:
– Почему я должен вам верить?
– Этот чертов пастух отобрал у меня все. Но мои люди еще там. Уверяю, стоит мне появиться, как они тут же последуют за мной.
– Звучит заманчиво, но…
– Никаких «но», мальчик мой! – изувеченный резко потянул лекаря на себя. – Я предлагаю тебе то, от чего не следует отказываться!
– Поймите, султан, я не против. Но я не могу ручаться за своих людей.
Изувеченный хмыкнул: