Гиперборей - Юрий Никитин

Из-за поворота выметнулись всадники. Впереди нессязакованный в доспехи воин. В руке чуть колыхалось тяжелое копье, нацеленноеперед собой. За ним мчались тяжело вооруженные воины. Дорога наполниласьгрохотом. Сквозь облако пыли мелькали блестящие щиты, шлемы, доспехи, слышныбыли конский храп и лязг железа.

Пещерник вдруг сдернул с пояса нож. Рудый пугливо ухватилего за локоть:

— Сдурел?

— Не эти... Там отстали двое. Надо взять их коней.

Рудый поспешно выхватил свой швыряльный нож, изготовился.Отряд пронесся мимо, от пыли почти ничего не было видно, затем из-за поворотавыехали еще двое — вооруженные до зубов, со щитами за спинами, в тяжелыхдоспехах. Рудый покосился на пещерника, с силой метнул нож, тут же бросился надорогу, выхватил саблю.

Оба всадника шатались в седлах, но один с великим трудомвытащил из ножен меч, замахнулся на Рудого. Под ухом всадника чуть ниже краяшлема торчала рукоять ножа. Рудый резко отразил удар, и всадник тут же мешкомсвалился ему под ноги. Рудый ухватил испуганного коня за повод, струйка кровиосталась на гриве, другой рукой Рудый пытался высвободить ногу убитого —запутался в стремени каблуком и шпорой. Конь встал на дыбы, ржал в страхе. Заспиной Рудый слышал смутный шум, ржание — кое-как освободился от убитого,вскочил в седло и поспешно повернул коня.

На дороге было уже два коня, пещерник торопливо снимал стретьего убитого колчан со стрелами. На плече пещерника кровоточила ссадина.Рудый крикнул удивленно и встревоженно:

— Откуда этот взялся?

— Отстал дальше всех, — ответил пещерник сдосадой. — Я его даже не услышал. Прятался в пыли, как пес от мухи.

Рудый посмотрел на его крутые плечи, сказал с укоризной:

— Пещера делает людей жестокими?.. Нам надо было всегодва коня. Не пойду в пещерники.

Сзади послышался топот. Из кустов проломились на дорогуРюрик и Асмунд. В руках блестели обнаженные мечи. Рюрик закричал еще издали:

— Что-то случилось?.. Мы услышали крик...

— Это лошади кричали! — гаркнул Рудый. — Нехотели, дуры, чтобы их ловили чужие. А третья несла для святого отца лук сострелами. Пришлось и ее остановить.

Олег надел перевязь с луком через плечо, вскочил на коня:

— Поспешим! Нас давно ждут в Новгороде.

Он пустил коня в галоп. Русичи переглянулись, пришпориликоней. Рудый пробормотал под нос, но Асмунд услышал:

— А по дороге между делом возьмем на копье замокТвердислава, перебьем его дружину, освободим Умилу с наследником... Пещерникрехнулся, это ясно, в пещере все может случиться, но где успел рехнуться я?

Олег несся впереди, за ним держались Рюрик и Асмунд. Рудый,как обычно, пас задних, но едва дорога стала шире, он пришпорил коня, догналкнязя и тихонько спросил, кивая на пещерника:

— Он в самом деле занимается служением богам?

— Разве не видно? — огрызнулся Рюрик.

Глаза князя не отрывались от дороги, он выглядел измученными злым. Кровоподтеки и ссадины делали его красивое мужественное лицо ужасным.

— Еще как видно, — ответил Рудый с готовностью. —Каков его бог, если у него такие служители? Чем он им угождает, а?

— Молитвами, — рявкнул Рюрик, — разве невидно? Он даже оружия не берет в руки. А когда берет, то очень неохотно.

— Это я заметил, — заверил Рудый. — Еще какзаметил!

— Неисповедимы пути богов, — сказал Асмундблагочестиво.

Дорога начала подниматься, на том берегу речки заблестеликрыши домов. Олег остановил коня, быстро осматривая местность. ГородищеТвердынь было простейшего мысового типа, как обычно строят все северныеславяне, независимо от племени. На возвышенном месте, при слиянии двух рек, снапольной стороны вздымается высокий вал, перед ним тянется глубокий и довольноширокий ров, наполненный водой из реки. Постройки располагаются в два ряда покругу, а середина остается незастроенной. Площадь, майдан, купа — в разныхкраях зовется по-разному, но служит везде для общего схода.

Это городище тоже обычное, с той лишь разницей, что домастояли в три ряда, а на краю майдана вздымался терем, видимо, князя урюпинцевТвердислава. Рядом с теремом к небу поднималась четырехугольная башня,сложенная из темных бревен. Терем перерастает в замок: пятиповерховый, изкондового дуба, окна-бойницы, убранные толстыми гратами. Башня под статьтерему: узкие окна, закрытые ставнями, несокрушимые стены, да и по размерамбашня мало чем отличается от княжеской твердыни. Серые бревенчатые стены теремаи башни стоят одна напротив другой, как стены ущелья, обе смотрят прищуреннымибойницами с толстыми железными решетками.

Вокруг терема и башни тянется высокая стена, сложенная изкамня, бревен, обожженной глины. Ворота не разглядеть, а терем Твердислава ибашня, равная терему по вместимости, явно стали убежищем для всех урюпинцев вслучае беды — бревна ворот скреплены железными скобками, за первыми воротамиесть другие, покрепче, а на стене над воротами виднеется помост, просевший подтяжелыми камнями. На четырех углах деревянные башенки для стражи, по стенепроложены доски, чтобы можно было ходить поверх стены.

Олег пустил коня вперед, предупредил:

— Запомните, вы — тертичи. Это дальнее племя, но сурюпинцами дружит.

Рюрик и Асмунд кивнули молча, Рудый пробормотал:

— Кем я только не был... Пещерником только осталось.

— Въедем в городище, — объяснил Олег, —остановимся на постоялом дворе. Ты пировал, а князь и Асмунд падают с коней отголода.

Рудый обиделся:

— Пировал?.. Там всего было полкабанчика. Да и тохудой, заморенный! Вот, помню, у нас на Рюгене... Или у нас в Пруссии... Илидаже у нас на Дунае... Пусть даже у нас в Багдаде...

Городище встретило их настороженной тишиной. Дома выгляделибитыми ветрами и грозами, выдержавшими суровые зимы, готовыми выдержать ещебессчетные шторма, налеты лихих соседей. Дома и хаты тянулись приземистые,широкие, с низкими кровлями, словно пригибались от постоянного урагана. Олегпосмотрел по сторонам, повернул в проулок. Рудый вытаращил глаза, поспешнопустил коня следом — пещерник раньше него почуял корчму?

Улица была пустая, вечер уже вступил в свои права, но смех ивеселые вопли слышались еще за три дома. Возле корчмы стояли десятка дваоседланных коней, подводы. Ворота были распахнуты настежь, на крыльце корчмысидело двое пьяных мужиков. Обнявшись, орали непристойную песню.

Привязав коней, Олег и русичи взбежали по ступенькам. Рудыйпривстал на цыпочки, заглянул через плечо пещерника в распахнутые двери. Голосего дрогнул:

— Вообще-то я перекусил... А пива еще не восхотелось.