Сегодня – позавчера. Испытание огнем - Виталий Храмов

– Понял, командир, сделаем.

– А этот давай сюда. Как раз подсумки пустые.

– А я и говорю, были бы карманы.

Человеческий организм – система открытая. Если в него что-то вошло, оно должно что-то из него вытолкнуть. Вот и я побежал до кустиков. Хотя и нет времени, но и терпежу нет. Только пристроился, крик:

– Воздух!

Я разразился матами, проклиная Гитлера, Геринга и всё люфтваффе. Одно хорошо – оправился чрезвычайно быстро. Боюсь я бомбёжки. Держа танковый комбез руками (не успевал застегнуться), бежал к машинам, когда со всех сторон понеслись радостные крики:

– Наши! Наши!

Над головой пролетели три странных самолёта с подвешенными на внешней подвеске бомбами и снарядами «Катюш». Для истребителей великоваты, для бомберов – маловаты. На Ил-2 не похожи. «Ил» – он весь такой тяжёло-основательный. А эти как разжиревшие Як-9 или «ЛаГГи», те же обводы, истребительные, один мотор, но со сдвоенной кабиной. Тем не менее не разгаданные мною краснозвёздные самолёты отбомбились и штурманули посёлок и противника около него. Возвращаясь, покачали над нашими головами крыльями. Чем вызвали бурю восторга и салют в небо касок и пилоток.

А вот я расстроился. Сколько времени потерял, обучая личный состав маскировке, а всё напрасно. Они нас увидели, значит, и немец увидит.

– Сворачиваемся быстро! – проорал я, врываясь в штаб. То есть на полянку со штабной бронемашиной. А тут полный комплект всех командиров моего полка. Начштаба собрал совещание.

– Докладывал наверх, – сказал он мне, ткнув пальцем в небо. Всё же устав ему важнее комполка.

– И?

– Не поверили. Воздушную разведку послали. Звено штурмовиков.

– А я-то думаю, что за самолёты… И что? Убедились?

– Да. Летуны подтвердили результаты боя. Но теперь штаб ставит ещё более сложную задачу: перекрыть вот эту спарку железки и грунтовки.

– Ага, от скромности они не умрут. Там как раз парочка панцердивизий прёт.

– Мы же сами туда планировали. И нам обещана поддержка…

– Моральная? Типа Родина вас не забудет?

– В тупике стоит бронепоезд. Морские орудия. Экипаж тоже моряки. Они даже состав свой называют иначе. Транспортёр или элеватор – как-то так. Их связист уже едет к нам.

– Какой калибр?

– Большой. Морские орудия. Сняты с крейсеров. Или с береговых батарей.

– Воздух! Немцы!

– Замаскироваться всем! Огонь только по команде! – проорал я.

Верно я предположил: пара хищно-тощих силуэтов стремительно прорезала высоту на восток – штурмовики догоняли. С земли им, видно, подсказали, что наши штурмовики работали без прикрытия. На нас они не отвлекались, я тоже решил их внимания не привлекать. «Фениксы» могли достать, но на пределе высоты, то есть эффективность почти ноль, а вот «худые» наведут на нас батареи немцев.

Проводили глазами самолёты с крестами, споро стали сворачиваться.

Только соединившись, полк опять распадался. Боевую часть я повёл на север, тылы Гинзбург повёл на восток.

До намеченного места добрались почти без происшествий, так – вспугнули две разведгруппы врага. Уничтожить не получилось – очень резво они ретируются, боя не принимают.

Вышли на намеченные позиции раньше противника, чего я, честно говоря, опасался. Не успеть в смысле. Закрепившегося немца наскоком не возьмешь. Как и нас. И отходить нам было бы уже больно.

По обеим дорогам сплошной рекой текла людская масса, обтекая огромные бомбовые воронки, остовы техники и трупы людей и животных.

– Комиссар! Вот и для тебя нашлась работа. Не всё же штаны марать в тылах. Всех дезертиров остановить, организовать из них пополнение нашей мотопехоты. А это твоя работа! Как? Раком, гля!

Наметили позиции, батареи и пехота стали зарываться в землю. Разведчики разлетелись во все стороны – враг не обязательно подойдёт с запада.

Когда намечал сектора обстрелов в линии огня полка, вернулся Кадет. Летел на своём «Кирасире», как на самолёте.

– Немцы? – запросил по радио.

– Нет пока, но кое-что занятное.

Занятным оказался белобрысый мальчуган с подбитым глазом и облупившимся носом.

– Здесь, в селе, стоят сухими до десятка танков, – докладывал Кадет, показывая на карте.

– Вот почему развилка оказалась свободна, – кивнул я и обратился к мальчугану: – Точно без топлива?

Тот закивал:

– Они последнее сливали для нескольких танков.

– И где эти танки заправленные?

– Обратно ушли.

Ушли ли? Боевое охранение, засада? Видно, Кадет о том же подумал:

– Такой шанс!

– А чем немец занят?

– Пьют! Девок наших насильничают. И мамку-у-у… – Парень вдруг разревелся. – Убили-и-и…

Я услышал скрип своих зубов. Нет, не только своих.

– Кадет!

– Я!

– Шанс небывалый. А не попадём ли мы впросак? Выяснить! Чтоб ясно было, как в полдень!

– Так точно!

– Мельник! Собирай ударную группу! Сам возглавлю. Батарея «Единорогов», «куцые», «Егеря», «Кирасиры», «Сталкер». Огнесмеси побольше. Сжечь! Быстро! На сборы пять минут! Выдвигаемся с переезда.

Спустя пять минут ударный мобильный отряд стартанул с переезда на северо-запад по пыльной грунтовке, уже опустевшей от беженцев. О том, что поток был, свидетельствовали трупы и тысячи следов.

Немцы были в семи километрах. Это если по карте. В реале дольше, конечно. Летели на всех газах. «Куцые» и «Егеря» сразу вырвались вперёд, Забитые, как автобусы в час пик, пехотой, «Единороги» и «Кирасиры» отстали, глотая пыль.

– Есть контакт! – доложил Кадет. – Вижу собаку с метлой и косой. Меня не унюхала.

– Понял тебя, погляди, что за огородами.

– Сделаю.

– Медведь – «куцым», «егерям», нахрапом ломим! Не останавливаться! Блох скидывать на ходу! Крутись как уж, но не останавливайся! Врываемся и жжём! Я прикрою!

Немцев врасплох застать не удалось. Ещё бы, такой столб пыли и рев десятков движков. А для танкистов источник рёва – это не секрет и не загадка. Поэтому первый же Т-70, взлетевший на гребень высоты, споткнулся и развернулся на сбитой гусенице. Экипаж не покинул машину – стали разворачивать башню.

– Сорок седьмой, покинуть машину! – заорал я в радио. Поздно – танк запылал. Уже не вылезут.

Остальные танки перевалили за гребень и скрылись, с «Егерей» посыпались разведчики и бегом сопровождали свои машины.