Сибирская жуть-7 - Андрей Буровский

И потом многие люди заявляли, что видели большую землю, край высокого острова в водах Ледовитого океана. Видели они что-то или все же только «видели»? «Видели» потому, что очень уж хотели увидеть?.. Но в 1886 и 1893 годах такой известный полярный исследователь, как барон Э. Толль, заявлял, что видел своими глазами эту загадочную землю!

В общем — загадка. То, что сейчас в этом районе нет никакой земли, — это факт. Но есть версия, что Земля Санникова состояла из ископаемого льда и исчезла в ходе потепления Арктики. Так это или не так?

Тайна Земли Санникова остается одной из самых непостижимых тайн Сибири, и не зря же про нее В.А. Обручев написал книгу, снимали романтический фильм…

В наше время известно больше 40 находок кусков тел мамонтов, а то и целых мамонтовых туш. Это — те, о которых стало известно ученым. Судьба же большинства таких туш печальна, потому что, как правило, ученые просто не успевают их изучить, эти туши… Ведь мамонты вытаивают из вечной мерзлоты везде — в том числе и в тех местах, где их никто никогда не увидит. Если их увидел местный охотник или рыбак — он должен еще понимать, что о такой находке надо кому-то сообщить. И неизвестно, как быстро сведения о туше мамонта попадут к профессиональным ученым, как быстро они смогут приехать…

Допустим, купцов и промысловиков мало интересовали мерзлые туши мамонтов (на самом деле как раз интересовали, но вполне бескорыстно), но ведь и собирать в тундре мамонтовую кость было делом и физически нелегким, и далеко небезопасным.

Вот шхуна, а то и попросту большая лодка-карбас, на которой ходят под веслами и под парусом, пришла в нужное место — на какой-то приток Лены. Сколько времени у промышленников, чтобы найти как можно больше мамонтовой кости и загрузить судно? Очень мало, потому что это по рекам Европейской России можно плавать в сентябре, а на юге, под Курском или Воронежем, — и в октябре. По рекам Сибири на юге (хотя бы под Красноярском) в сентябре плыть еще можно, хотя и неуютно.

А под Якутском уже в первых числах сентября морозы достигнут 10, а то и 15 градусов ниже нуля. По реке пойдет шуга, хвоя лиственниц пожелтеет и начнет опадать. Все это произойдет быстро, очень быстро! Не будет никакого медленного, романтичного начала осени, когда долго стоит «бабье лето» и по месяцу, по два природа находится в промежуточном состоянии — уже не лето, но еще не зима. Несколько дней — и возвращение в Якутск уже под вопросом, а зимовать в тундре или лесотундре, где искривленные морозом и ветрами деревца все равно не дадут ни древесины для отопления, ни защиты от ветров, — самоубийство.

Выехать из Якутска вряд ли удастся раньше июня, в первых числах сентября надо вернуться… На веслах или под парусом судно вовсе не будет мчаться, как на подводных крыльях, и получается на все про все — от силы месяц или два! Можно, конечно, поступить иначе: забросить с юга по Лене побольше продуктов и организовывать группы, которые будут все лето собирать мамонтовую кость, вырубать ее в вечной мерзлоте.

Но и тогда действовать надо быстро, очень быстро! Тем более, что почва в тундре оттаивает ненадолго, только ко второй половине июля, и оттаивает неглубоко — от силы сантиметров на двадцать. Так что если бивень уходит глубже — его и в августе надо вырубать из скованной морозом земли.

Тот, кто занимался сбором мамонтовой кости, должен был уметь организовывать коллективы — то есть уметь разбираться в людях, понимать мотивы их поступков, определять ценных работников и отсеивать бездельников и тунеядцев.

Должен был уметь организовать саму экспедицию, не упуская никакой малости, не забывая ни фунта крупы, ни дюжины гвоздей нужного размера, ни ведра водки, ни бутылки керосина[].

Должен был знать все виды работ, выполняемых в такой экспедиции, чтобы никто не мог его обмануть или подвести.

И должен был в любую секунду быть готовым к неприятностям самого черного сорта. Вдруг на место, где собирают клыки мамонта, нечистый вынесет беглых каторжников или разбойников? Что, если местное племя сочтет сбор бивней оскорблением своей земли и своих богов? Что, если среди завербованных им людей окажутся типы, склонные к разбою или бунту?

Такой купец был обычно мил и контактен, со всеми был готов пить и ручкаться, но в XVIII — первой половине XIX века непременно носил с собой не только охотничье оружие, но и тульский пистолет за пазухой. Во второй половине XIX века предпочитали уже американские или бельгийские револьверы и клали их не в простонародную пазуху, а в специальный карман внутри шубы. Но в любом случае купец ехал вооруженный, что называется, готовый к неожиданностям, и хорошо, если ехали с ним несколько приказчиков, которым он мог доверять.

Если торговать пушниной, организовывать скупку мехов по мелким факториям и стойбищам, нужны практически те же качества — ведь надо доверять деньги и товары тем, кто будет работать на местах, и если выбрать людей с воровскими наклонностями, никаких начальных капиталов не хватит. И надо самому ездить, проверять, что и как, с группой доверенных людей везти меха в Иркутск… И, право же, эти поездки не отличались скукой и однообразием. Думаю, на основе самых реальных деяний таких вот иркутских купцов, торговавших с северо-востоком Азии или промышлявших там золотом и мамонтовой костью, можно было бы написать не один приключенческий роман. И куда там Куперу с Майн Ридом!

Но это мы пока говорим о торговлишке в бассейне реки Лены, что совсем близко от Иркутска, всего в 2—3 тысячах километров. Все это места, куда из Иркутска можно было обернуться за один-два года. А были ведь и промыслы по берегам Охотского и Берингова морей, и тут до самого места купец рисковал не уложиться за год…

Как ехали купцы до Якутска, я уже рассказывал — выехали из Иркутска в мае, в июле приехали в Якутск, что уже хорошо. А теперь надо еще примерно 800 километров ехать до Охотска или Аяна — портов на Охотском море. Ехать — это, пожалуй, громко сказано, потому что большую часть пути вы будете идти, ведя в поводу вьючного оленя или лошадь, а другой рукой растирая по физиономии кровососов. Если все будет хорошо, то есть если вас не съест медведь, если вы не заблудитесь, не сойдете с ума в безлюдных дебрях, вас не убьют местные жители или русские каторжники (а все это более чем возможно), то к сентябрю вы увидите серые плоские волны, катящиеся от рассвета, набегающие на галечный берег.

В «Соколе Жириновского» как-то говорилось о «бесконечной мудрости волн Великого океана». Не знаю, почувствуете ли вы эту бесконечную мудрость или только бесконечное облегчение… Но, во всяком случае, вы прибыли! Правда, не сделано еще совершенно ничего, а лето уже ушло… И теперь вы можете начать торговлю с местными «охочими людьми» — благо, на этом берегу гвоздь стоит больше, чем шкурка соболя или песца, а за фунт хлебной муки дают бочку красной икры… Ведь икра тут есть у всех, а вывезти ее все равно не на чем. Гвоздь же, муку, ситец на одежду, книги или свечи везут вот так — до реки Лены на телегах, до Якутска — водой, а потом на спине лошади или вьючного оленя.