Последняя черта - Феалин Эдель Тин-Таур

Сам подумал немного, но в результате так и не восхитился, не понял, почему Изи так протянула — «свобо-о-ода».

— Если не введут, ничего не поменяется. Чтобы что-то поменялось, надо что-то сделать. А что мы можем? Только уволиться с работы, перестать приносить бабки, позвать других сделать то же самое... без денег не протянем, вернёмся рано или поздно, всё останется, как было. Нужно что-то покруче. Перебить всех к чертям. Развязать войну. Хер мы чего добьёмся этими митингами.

—  Не будь таким категоричным, — надулась Изи, настойчиво взяла за руку и повела куда-то вглубь дворов, — Почему? Мы можем добиться отмены этого закона, а потом — больше. Они ведь боятся потерять власть, значит будут идти на попятную! Не станут же по детям стрелять, ну правда, это даже для нашего правительства слишком... Там сидят не совсем уж конченные. Понимают — один открытый выстрел и будет пиздец.

— Они боятся потерять власть, — хмуро кивнул Гера. — Поэтому сначала будут запугивать. Потом угрожать. Потом и по детям постреляют. И первые два этапа уже закончились.

Законы войны Гера знал хорошо и не страдал иллюзиями по этому поводу. Но считал, что счастливое будущее стоит ужасающего настоящего.

— Побеждает тот, кто готов пойти ещё дальше, чем нужно для этой победы. Они готовы, и они пойдут.

Изабель вздохнула, впилась коготками ему в руку и простодушно продолжила:

—  Не говори так. Они боятся уже. Ты не представляешь, какой шум поднялся в теневой сети — повылазили все кому не лень, тащат любые новости на сторону света. И не только про Актёра, а свои истории, личные. Люди говорят, Гер! Молодежь в основном, конечно, но говорят! Поэтому они не станут стрелять. Патронов не хватит.

— На нас хватит точно. А у нас даже на них не имеется, — всё равно упирался Герасим. — Говорить проще, пока есть, где и с кем. Но... — он вздохнул, признавая, — ты права, это вдохновляет. Может, кого-то вдохновит и на войну.

—  Да чего ты так уцепился за это слово?! —  всё-таки не выдержала Изи, — Война, война... Да никакая это не война! Мы просто хотим забрать то, что должно! Если война — то прямо сейчас можно переться к мафии, заключать с ними договоры и идти громить города! Не будет никакой войны, успокойся уже.

И фыркнула, отворачиваясь. Как мирный митинг может привести к войне? К насилию, убийствам? Она этого не понимала. Для нее все было просто — да, в высоких креслах сидят уроды, но моральные, с хромосомами всё в порядке. Если люди начнут подниматься — то все сразу, повсеместно и сдерживать такое количество народа будет бесполезно.

— Даже чтобы отобрать у ребёнка лопаточку в песочнице, нужно приложить хоть какие-то усилия. А мы вон чего у вон кого отбирать собираемся... — проворчал Гера миролюбиво, но всё ещё продолжал гнуть своё.

"Баран" — раздраженно пронеслось в голове. Изабель остановилась напротив, снова вскинула подбородок и сложила руки на груди.

—  Герасим, я тебя побью, — произнесла с тяжким вздохом, — Если ты не веришь, то сейчас самое время начать. Потому что ничего уже не остановить... А митингами или нет — это как карта ляжет.

Правда она понятия не имела как будет справляться во втором случае, но настроена была решительно. Не попробуешь — не узнаешь. Хакеры её положения обычно уже сами убирали мешающихся личностей, а она до сих пор просила знакомых, неловко шаркая ножкой. Даже от подобной необходимости ей было противно.

— Верю, — ответил Герасим. Он и правда верил, что у них получится. Просто методы придётся выбрать другие. Ворон скорее всего поймёт это, если не сейчас, то позже, и проблема решится. — Но на «митингами» карте придётся встать ребром.

Изабель всё-таки ткнула его в грудь, шутливо, почти не прилагая усилий. Для профилактики. Прекрасно знала, что Герасим даже не почешется, но самоудовлетвориться хотелось.

—  Все будет нормально, — в который раз сказала хакерша, — Прекрати себя накручивать и вруби, наконец, оптимиста!.. Так, тут где-то был круглосуточный? Я хочу сладкого.

Женщины — существа интересные. Им про сухой рационализм, а они про «накручивать». Ещё и предлагают самого себя убеждать в том, что всё хорошо, хотя это уже совсем не соотносится с действительностью. В этом был особый шарм и пронзительная прелесть.

— Был, ага. Пошли, — Гера снова потянулся к её ладошке, чтобы пойти за руку и по-доброму усмехнулся. — Врубать не умею, лучше попроси кого-нибудь вырубить.

Сегодня все придерживались завета Изабель — утро тогда, когда проснулся. После полудня поднялся один Доктор, да и то по нужде в виде универа, обнял напоследок Ташу, выползшую его провожать и вынырнул в объятия прохлады. Сама Таша вернулась в комнату и сидела, обхватив руками колени.

Остальные ещё спали, изредка пробуждались, тянулись кто к телефонам, кто просто смотрел на часы, решали, что имеют право послать время нахер и отрубались обратно. Кто-то притягивал к себе колени, кто-то — другого человека. Если бы не бессмысленность в Ташином взгляде и отсутствие Дикого, день был бы самым обычным. Актёр всегда уходил ни свет ни заря.

Алиса тоже просыпалась, но даже не пыталась узнать, что там на часах — прижималась сильнее к Ворону, закрывала глаза, хмурилась и проваливалась обратно в беспокойную дремоту. Иногда слабо, почти невесомо вздрагивала в ней.

Солнце не тревожило — давно уже перевалило на другую сторону дома. Тяжёлые шторы не тронутыми висели по краям окна, не препятствуя свету. Тишина спальной комнаты ничем не прерывалась, но в определённый момент Алису всё-таки задолбало подвешенное состояние сонливости. Бросив на вроде как спящего Ворона взгляд, она хотела не слышно, по обыкновению, соскользнуть с кровати и потянуться к джинсам, но не вышло. Потому что быть неслышной у Алисы не получалось категорически. Ворон уже научился различать моменты, когда ей снится что-то плохое, когда просто хочется нежности, а когда планирует куда-то свалить. На третьем этапе он её и перехватил, сгрёб в сонные объятия, быстро сбросил с себя остатки полусна-полудрёмы. Оставалось только ощущение ритмичной пульсации внизу живота, привычно преследующее по утрам.

— Проснулась? — уточнил хрипло.

Призрак была по-утреннему тёплой и пахла собой. Он всегда различал этот запах, иногда казалось, что как собака чуял его в окружающем пространстве — а может, просто желал, чтобы он был там. Отпускать Алису не хотелось сейчас совсем. Хоть когда-то же можно не отпустить?

— Хочу тебя, — прошептал он, находя губами её губы.

— И тебе доброе утро.

Каста только шумно выдохнула через нос, растворяясь в поцелуе. Чуть выгнулась, не пытаясь сопротивляться или отбрыкиваться — иногда хотелось, но для вида. Она тоже хотела и даже не осознавала, насколько до этого момента. Всё происходящее изматывало, забирало последние силы, а после ночной атмосферы умиротворённости, уже после неприятного разговора на кухне, Алиса даже ощущала себя отдохнувшей.