Любовь и дым - Дженнифер Блейк

Тут ему удалось сбить ее с ног. Падая, она больно оцарапала бедро о полки. Эдисон придавил ее к полу. Она выронила пульверизатор и пыталась его нащупать, пока Эдисон, став на колени, задирал ее подол. На мгновение, когда он навалился на нее всей тяжестью, она позволила ему запустить руку в ее плоть. Она шарила в поисках распылителя, пока он срывал с нее колготки, и слышала треск нейлона. Тут она нащупала распылитель и ухватила его обеими руками.

Нацелив пульверизатор туда, где, считала она, должно быть его лицо, она нажала кнопку. Эдисон с хриплым криком упал. Она оттолкнула его, высвободив ноги.

Но он уже вскочил и вцепился ей в волосы, словно собираясь снять скальп. В этот момент она нашарила свою сумочку. Запустив в нее руку, схватила маленький пистолет, тот, что ей дал Космо. Вытащив его, она направила его в живот Эдисону и выкрикнула:

— Ни с места!

В этот момент открылась дверь, вспыхнул свет, и на пороге появилась Анна. Она, видимо, сразу поняла ситуацию: Рива в неестественной позе на полу, с задранным подолом и с пистолетом в руке, и готовый броситься на нее Эдисон с лицом, искаженным от бешенства. Почти механически она вошла в кладовую, схватила щетку с металлической рукоятью и с размаху ударила мужа по голове. Гримаса ярости исчезла с лица Эдисона, выражение лица стало бессмысленным. Он покачнулся и упал, как мешок с картошкой.

— Быстро отсюда, пока никто не вошел, — сказала Анна.

Рива уже встала на ноги, засунула пистолет в сумочку и поправила одежду, проверяя ущерб. Он был сравнительно невелик. Сиплым голосом она сказала:

— Спасибо.

— Пожалуйста. Мне это доставило удовольствие. Не поможете ли его отсюда вытащить?

— Конечно. Но что мы скажем…

— Например, что у него было головокружение и нарушение равновесия в результате аварии, но проявилось это только в последнее время. Падая, он ударился головой. Ведь так?

— Ну… да, конечно, — сказала Рива.

Они вытащили его из кладовой. Не успели они прислонить его к стене, как вдали появился человек в халате. Анна тут же, встав на колени, стала хлопать Эдисона по щекам несколько сильнее, чем надо.

— Ах, доктор, — позвала она, — помогите! Мой муж потерял сознание!

Можно понять Маргарет, думала Рива, ночью возвращаясь в машине в Бон Ви. Конечно, ее сестра не пошла в полицию, чтобы не афишировать ту историю с оскорблением со стороны Эдисона, а также из страха: что могут сказать люди? Ей раньше не приходило в голову, что Маргарет просто берегла свою репутацию. Она знала, что и сама не обратилась бы к властям, если бы Эдисон добился своего. Меньше всего ей хотелось иметь дело с полицией.

Поведение Эдисона казалось непостижимым. Почему он уверен в своем праве брать женщин силой? Откуда у него эта наглая уверенность, что все можно? Может, такие женщины, как Маргарет или она сама, не желающие принимать против него мер, и поощрили его самообожание? Во всяком случае, главная причина — какое-то его собственное неумение реально мыслить.

Конечно, она не собиралась детально анализировать его психологию. Он был отвратителен ей из-за страха и боли, которые ей причинил. А об этом долго думать она не любила. Подобные вещи вызывают чувство незащищенности.

То, что он потерпел неудачу, — уже победа. Она страшно рада и благодарна Анне за помощь. И все же Риве хотелось вычеркнуть из памяти те несколько минут в кладовой. Хорошо бы также вычеркнуть и все, что связано с Эдисоном в прошлом. Но этого она сделать не могла. Если бы не было и других причин, достаточно уже того, что в результате появилась на свет Эрин. Хотя не было возможности признать ее своей дочерью, все, что можно, для нее было сделано.

Не только на теле Ривы остались синяки. Ее психика была травмирована. Это его нападение даже больше, чем то покушение, подорвало ее силы. Кажется, вернуть ей равновесие может только та или иная форма мести. Есть люди, которые нашли бы это справедливым. Не ошибка ли — личная месть ради общего блага?

Впрочем, так ли это важно? Эдисон прав: она не может ударить его, не причинив зла себе. Хорошо напускать на себя важность и грозиться. Однако она вовсе не уверена, что может осуществить свои угрозы. Некогда, может, и могла бы, еще когда Ноэль не поцеловал ее. Теперь появилось что-то вроде надежды на счастье. Казалось, они с сыном Космо могут сгладить свои противоречия, взаимонепонимание в прошлом, и, может быть, создать что-то в будущем. Но он не должен знать, что было с ней раньше. Он и так многое принимает, вряд ли проглотит и это. Хуже всего был обман в течение многих лет. Он не из тех, кто легко прощает большую ложь. Это поставило бы под сомнение вообще все, что она говорила и что говорилось о ней. Этого уже не поправишь.

Эрин, сидевшая рядом с Ривой, была неразговорчива. Она рассеянно смотрела в окно, словно встреча с Джошем подавила ее обычно живой нрав. В двадцать четыре года смерть — абстрактное понятие, и видеть ее приближение — всегда тяжелый удар.

Рива не рассказала Эрин об инциденте в кладовой. Она привела себя в порядок, прежде чем присоединиться к остальным: причесалась, проверила, чтобы синяки были прикрыты одеждой, сняла порванные колготки и выбросила в мусорный ящик. Внешних признаков не было. Раз так, не было необходимости тревожить Эрин рассказом о подлости Эдисона. У дочери и своих огорчений хватает. А раз не было обращения в полицию, то и говорить не о чем. Чем меньше людей знает, тем лучше.

— Ты ведь не любишь Джоша?

Рива вздрогнула, услышав этот неожиданный вопрос. Насколько можно было видеть в свете приборного щитка, во взгляде девушки был укор, но и что-то вроде надежды.

— Почему ты так думаешь? — спросила Рива, чтобы выиграть время.

— Ты не захотела взглянуть на него. По крайней мере, он сам так думает. Он говорил об этом перед тем путешествием с отцом.

— Джошу бы не помогло свидание со мной, тем более он и не знал, что я там. И я отношусь к нему вполне нормально.

— А все же ты не хотела, чтобы я была с ним в Колорадо.

— Не вижу особой разницы, насколько он мне нравится. Ведь не ко мне он приходит в гости.

— Пусть так, но он восхищается тобой, твоим отношением к жизни, к обществу, к бизнесу и все такое. Он не понимает, что ты имеешь против него, и это его беспокоит. Он хотел бы тебе нравиться.

Риве и в голову не приходило, что Джош настолько наблюдателен, чтобы замечать оттенки ее отношения к нему. Как легко, оказывается, задеть людей, не замечая этого. Не то чтобы она его не любила, но чувствовала неудобство от его контактов с дочерью и не поощряла этого. Но как все объяснишь, не затрагивая того, о чем никак не хочется говорить?

Осторожно подбирая слова, Рива сказала:

— Джош — достаточно приятный молодой человек, насколько я могу судить.