Любовь и дым - Дженнифер Блейк

— Я должна попытаться…

— Ты уверена? Даже если удастся его увидеть, то всего на несколько секунд. Судя по всему, он вряд ли сможет разговаривать. Если нужно, мы можем позвонить и узнать о его состоянии.

Рива не считала нужным, чтобы Эрин сейчас была рядом с Эдисоном. Он, конечно, в «больнице, и если у него такое дикое настроение, как описывал Абрахам, то неизвестно, чего от него ожидать. Больше того, если это он, как она подозревала, покушался на нее, то, узнав, что это не вышло, он может попытаться повторить попытку, используя Эрин.

— Нет, мне надо ехать, — настаивала девушка. — Мне надо быть там.

— Думаю, тебе не надо ехать в таком состоянии. Да и лимузин не готов для поездки. — Как ни хотелось Риве, но она не могла запретить дочери ехать. Вряд ли из этого выйдет что-то хорошее.

— Я отвезу ее, — сказал Дуг.

— Правда? — воскликнула Эрин, поворачиваясь к нему в порыве невольной благодарности. — Это здорово! Вы правда хотите?

— Если вы хотите, я готов.

Если Дуг и чувствует какую-то ревность, он ее хорошо скрывает, подумала Рива. Она сказала:

— Я уверена, что у Дуга лучшие намерения, но вряд ли родители Джоша будут рады приходу фоторепортера.

— Так я не откроюсь, оставлю камеру в машине.

— Да какая разница, кто он! — возразила Эрин. — Галланты не будут против, если он будет со мной.

Рива перестала возражать, но неожиданно приняла решение. Если уж Эрин едет, она должна ее защитить. Ноэль говорит, что ей не следует сейчас выходить одной. Но она будет не одна, а с Эрин и Дутом, и сама под зашитой.

— Я тоже еду, — сказала она.

— Не надо бы, — сказала Эрин.

— Да, но мне что там волноваться, что здесь. И я сама бы повела машину и привезла тебя обратно, так что Дугу не пришлось бы ездить дважды.

— Да я не против, — сказал Дуг.

Она слабо улыбнулась ему:

— Я знаю, но я против. Нельзя вас эксплуатировать.

— Ради Бога!

Ее улыбка стала теплее.

— Может быть, в другой раз.

В больницу приехали уже затемно. В отделении интенсивной терапии обычные правила для посетителей как бы не действовали. В холле для посетителей стояли стулья и кресла, кипами лежали старые газеты и журналы, а мусорные корзинки были наполнены пластиковыми стаканчиками и банками из-под напитков. На телефоне уже никто не сидел, но родные и друзья могли вызвать сестру и получить справку о состоянии больных.

Анна Галлант сидела в одиночестве, листая журнал. Увидев их, она бросила его и встала. Эрин подошла и порывисто обняла ее.

— Ну как он?

— Пока держится, — ответила Анна, слабо улыбнувшись.

Рива встретилась глазами с матерью Джоша. Взгляд Анны Галлант был напряженным, ожидающим и немного растерянным. Тут к ней снова обратилась Эрин:

— Как вы думаете, меня туда пустят?

Анна поглядела на часы:

— Внутрь они никого не пускают. Но вы его увидите через стеклянную перегородку, в помещении, куда каждые четыре часа пускают посетителей.

— Все-таки лучше, чем ничего.

— Приготовьтесь. Он… изменился. Бледный, как воск, и бинты — почти на все лицо. Он не открывал глаз и ничего не говорил… после операции. — Анна запнулась. Слезы выступили у нее на глазах, и она стала их рассеянно вытирать.

— Пойдемте вместе? — сказала Эрин.

— Разрешается только одному человеку, на несколько секунд. Идите первая, я потом. Можно подождать у дверей в конце зала, это недолго.

Дуг пошел с Эрин. Рива осталась с Анной. Они уселись, пытаясь отдохнуть на стульях, на которых долгими вечерами сидели до них множество таких же посетителей. Молчание нарушали только звонки и объявления в коридоре.

— Джош и Эрин действительно похожи, — сказала Анна.

Это была проба, хотя и не явная, но попытка контакта. Для Ривы это было облегчением. Не нужно угадывать ее позицию.

— Да, — ответила она. — Прямо как настоящие брат и сестра. Я сожалею… об этом несчастье.

Анна подняла глаза. Выражение боли во взгляде делало ее лет на десять старше.

— Вы что-нибудь об этом знаете?

— Мало что. Я только недавно об этом услышала.

— В самом деле?

— А почему должно быть иначе? — Рива бъша озадачена и посмотрела в глаза собеседнице.

— Знаете, я вам верю.

Дрожь пробежала по телу Анны, и она опустила глаза, глядя на свои руки, которые она, нервничая, то сжимала, то разжимала. На ее щеке Рива заметила след недавнего синяка, частично скрытого макияжем.

— Я думаю, — сказала она, — что это следует объяснить.

— Видите ли… Эдисон… У него есть идея, что вы причастны к катастрофе.

— Что? Я?!

— Тут какая-то темная игра. — Это было сказано механически, без высокого выражения.

Рива напряженно думала над ответом.

— Вот как? И я, он считает, сделала это в воздаяние?

Анна нахмурилась:

— Не совсем вас понимаю. Скорее в отместку.

Разговор подходил к критической точке. Супруга Эдисона явно не знала о нападении на Риву и ее водителя. Рива быстро изложила суть происшествия. В свою очередь, Анна рассказала ей то немногое, что ей было известно о вынужденной посадке недалеко от взлетно-посадочной полосы.

Рива покачала головой:

— И как же я могла это сделать? Наняла электромеханика или подослала наемного убийцу?

— Нет. У него была идея насчет Данта Ромоли.

— Данта?

Рива уставилась на Анну, та не отвела глаз. Наконец Рива сказала:

— А если бы Дант любезно согласился, для кого бы он это сделал: для меня или для вас?

Лицо Анна исказила судорога. Она густо покраснела.

— Я вижу, вы знаете о нас. Я-то думала, что очень осторожна. Вот как бывает с этими делами по углам… Но вопрос действительно серьезный. Мог ли он вообще это сделать?

— А вы не знаете?

Нехорошо она поступила с этой подколкой, подумала Рива. Но удержаться не могла. Не имела права ревновать Данта, и она никогда не выступала против многих самок, занимавших его постель на одну ночь или на выходные. Но другие не представляли угрозы для его отношений с нею, а в случае с Анной Галлант могло быть по-другому.

— Я, честно, не знаю, — сказала Анна. — Правда, я говорила, что лучше буду вдовой, чем запачканной разводом. И еще его отношение к вам… Я поняла, что оно особое. Он никогда об этом мне не говорил, но я знаю, насколько это глубоко и что для него значит…