Урал грозный - Александр Афанасьевич Золотов

вот и у Листопада жена умерла, есть же все-таки на свете справедливость... Он ужаснулся этой мысли, прогнал ее, постарался забыть...

Но больное самолюбие — а Листопад его не щадил — раздражалось изо дня в день. Организм отказывался бороться с этой болезнью. Силы падали. Уздечкин вышел от Листопада в состоянии мертвенной усталости и нервного оцепенения.

Листопад сказал начальнику соцбыта:

— Съездите в юнгородок, осмотрите дома, представьте смету на ремонт... И не так ремонтировать, чтобы главные дыры заткнуть,— добавил он, засверкав глазами,— а так, как вы бы отремонтировали собственную квартиру!

1945—1947

ПАНФЕРОВ Ф. И.

Панферов Федор Иванович (1896—1960) — русский советский писатель.

Родился в селе Павловке бывшей Саратовской губернии (ныне в Ульяновской области) в бедной крестьянской семье. Учился в семинарии.

После Великой Октябрьской социалистической революции Панферов работал в органах Советской власти, редактировал уездную газету.

Печататься начал с 1918 года. Первые повести — о жизни крестьян после установления в стране Советской власти.

В 1928 году Федор Иванович Панферов вступает в Коммунистическую партию.

Литературное дарование писателя в полной мере развернулось при создании романа «Бруски» (1928—1937). В нем с большой художественной силой показана перестройка деревни, сопровождавшаяся классовой борьбой. В образах Кирилла Ждаркина, Стеши, Степана Огнева воплощены типичные черты крестьян, постепенно освобождающихся от старых взглядов, собственнических инстинктов и вступающих в ряды активных строителей социализма.

В двадцатые годы Панферов редактирует «Крестьянский журнал», а с 1931 года (с перерывами) до конца жизни — журнал «Октябрь». Десятки советских писателей благодарны Федору Ивановичу за оказанную помощь.

«Во всем, что касалось его общественно-литературной работы,— вспоминает жена и друг писателя А. Д. Коптяева,— он был высоким образцом. У него был изумительный дар редактора. Никого не подбивая на свой вкус, он вникал в существо вещи каждого автора. Подбодрить, внушить веру и в то же время разглядеть слабое место в романе ли, в повести ли, суметь показать автору, как написать лучше, сплошь да рядом отдавая идеи и образы из собственного писательского запаса».

Уже через неделю после начала Великой Отечественной войны Панферов выступил в «Литературной газете» с памфлетом «Уничтожать беспощадно!». Вскоре он по командировке «Правды» выезжает на фронт. В начале 1942 года выходит его повесть о войне «Своими глазами», а затем вторая, продолжающая ее,— «Рука отяжелела».

Зимой 1941—1942 годов писатель живет в Миассе, где находится в эвакуации его жена. Посещает заводы, колхозы. Цикл его очерков «Уральцы» публикуется в «Правде».

Позднее, вспоминая о жизни в Миассе, Федор Иванович писал так: «Это для литератора был клад. Приехали рабочие из столицы со своим бытом, вот сюда в городок, где все жили замкнуто, подворотными замками. Этих мелких собственников, типа Звенкина (персонаж романа Панферова «Борьба за мир».— Ред.), требовалось расшевелить, «перековать» и вовлечь в общий рабочий котел...

Условия для жизни на заводе были ужасные: холодные бараки, столовые работали плохо, в трескучие морозы, обернув руки тряпками (варежек не было), рабочие сгружали с платформ заиндевевшие, седые от мороза станки. Порою казалось, вот сейчас бросят все и разбегутся. А эти люди, несмотря ни на что, стали выпускать моторы, вовлекая в это дело замкнутых миассовцев, даже таких, как старик Кононов (также персонаж романа.— Ред.). Освоив моторы, они переоборудовали завод, и я видел, как с Уральских гор сошел первый грузовой автомобиль, а Миасс постепенно, но неизбежно превращался из тихого захолустья в индустриальный город...»

За романы «Борьба за мир» и «В стране поверженных» писатель был удостоен Государственной премии СССР за 1948 и 1949 годы.

Панферов трижды избирался депутатом Верховного Совета СССР.

УРАЛЬЦЫ[25]

Люди бушующего огня

В широкие, открытые ворота дуют страшные, пронизывающие сквозняки. Но вот мы прошли метров десять-пятнадцать, и нас обдало таким жаром, что, кажется, сейчас вспыхнет одежда, облупится лицо. Жар хватает со всех сторон: и снизу, и с боков, а главное — откуда-то сверху. И мы невольно поднимаем глаза. Наверху, почти под переплетами крыши, движется огромный кран. Захватив двумя пальцами раскаленную многотонную болванку, он тащит ее. Звенят предупреждающие звонки. Они звенят повсюду, то тут, то там, нагоняя на свежего человека тревогу. Но люди спокойны. Они ловко и быстро железными крюками переворачивают металл, укладывая его в вагонетки, и отгоняют вагонетки куда-то в сторону.

— Вы что, малость растерялись, друг мой?— засмеялся Николай Александрович и, взяв меня за руку, повел по лесенке.— Это не главное. Главное вот здесь.

Не успели мы еще подняться по лесенке, как на нас пахнуло таким жаром, что глаза невольно зажмурились, а по лицу забегали колючие мурашки. Секунда, две, три. Открываю глаза.

Передо мной — бушующие вулканы. Расплавленный металл кипит там, внутри печей, стенки этих печей будто покрыты ползучим серебром. Он воюет там, этот расплавленный металл. Воюет, как великан, которому мало места, которому нужны просторы. И кажется: сейчас этот великан вырвется на волю и зальет все и всех своим всесжигающим пламенем.

Но люди у печей, вооруженные длинными ломами, в синих очках, потные и обжаренные огнем, широко открывают жерла печей.

— Снимают шлак,— проговорил Николай Александрович.— Вы видите переднего сталевара — это бригадир. На него и падает главный огонь. Смотрите, как они работают. Ни одного слова. Все — на движении. Вон бригадир повернул руку, и все двинулись за этой рукой. Кивок головой влево, и крюк пошел влево.

— Да-а. Это очень красиво,— вырвалось у меня.

— Смотрите, сейчас будут выпускать сталь.

Кран легко поднес огромнейший черный ковш — тонн на шестьдесят стали. И вот в него хлынул металл. Он вырвался как из-под земли, фыркая, разбрасывая во все стороны огневые брызги.

Вскоре мы попали к электропечам. Они стояли в ряд — десять печей. Две печи не работали. Я спросил, почему они бездействуют.

— Не хватает электроэнергии. Урал, видимо, не ждал, что его так тряхнут в этом году. На электроэнергию, на нефть, на