Роковой рубин - Дебора Смит

Он не хотел, чтобы она знала правду. Он один будет нести этот крест — ради их будущего, — но сначала он должен разобраться с прошлым.

Желание забыть весь мир в объятиях этой стройной, прелестной женщины, которая ждала его, как никакая другая не смогла бы, было острым до боли, так что он едва мог дышать. Но Джейк научился не обращать внимания на боль. Он научился прятать ее под маской спокойной ярости. Самые крутые негодяи в тюрьме боялись его — им казалось, что это дьявольское спокойствие таит в себе неведомую, а потому особенно грозную опасность.

— Ты добилась своего, — тихо сказал он. — Я здесь. Эти сквозь зубы произнесенные слова были для нее как пощечина. Она вглядывалась в его лицо, ища образ человека, которого любила и продолжает любить и который — хотелось ей верить — любит ее, но видела чужие черты — Морщины около рта и вокруг глаз, плечи, обросшие мощными мышцами. И от всего его облика веяло духом непреодолимого угрюмого одиночества.

— В Калифорнии я много зарабатывала; я регулярно платила все налоги за Коув, Шарлотта закончила колледж и теперь учится в самой престижной школе поваров в Лос-Анджелесе. Эти десять лет показали, что я много чего могу. И тебе уже не нужно защищать меня и бороться с моими врагами. Я не приношу несчастья, теперь я это знаю точно. Я сохранила твой дом, я сберегла твой рубин.

Он смотрел все так же угрюмо, и по его лицу ничего нельзя было прочесть.

— Отдай мне его. Больше мне от тебя ничего не нужно, — наконец сказал он.

— Нет. Не отдам, пока ты не придешь в себя.

— Я в долгу перед тобой — за то, что ты сохранила все, что для меня дорого. Я верну долг. А сейчас я хочу домой. В Коув.

* * *

— Он здесь? А где он? А где Сэмми? — театральным шепотом спросила Шарлотта, вылезая из машины и мрачно оглядываясь. На террасе, надвинув на лоб бейсбольную шапочку, сидел Бен. При виде Бена Шарлотта почему-то всегда начинала злиться. Не понимая, в чем дело, злилась еще больше. За последние десять лет она видела его всего несколько раз, но с каждой встречей этот человек все прочнее входил в ее сознание. Слава богу, больше он уже не относится к ней как к ребенку, но теперь стало еще хуже. Кажется, что буквально все в ней вызывает град его критических замечаний.

— Успокойся, — ответил он. — Не хватало нам здесь только твоей задорной скороговорки. — Голос у него был певучий, мягкий, как хорошее виски бурбон. Говорил он, чуть растягивая слова, — произношение, типичное для старинных семейств равнинной части Каролины. — Ты же клялась и божилась, что останешься в Калифорнии, чтобы не отравлять воссоединения Джейка с Сэмми своими циничными выпадами.

Прислонившись спиной к столбику веранды, он сидел, лениво сложив руки и вытянув короткие ноги в брюках цвета хаки и начищенных ботинках, — эдакий щеголь-бездельник. Белая рубашка расстегнута на груди, открывая поросль седеющих темных волос и крошечную золотую звезду Давида на тонкой золотой цепочке. «Так бы и придушила собственными руками», — тяжело вздохнула Шарлотта.

В своем розовом сарафанчике с таким вырезом, что он глаз не мог оторвать от ложбинки между грудями, она остановилась на ступеньках террасы и с вызовом уперла руки в бока.

— Воссоединение, значит? — с отвращением повторила она. — Хорошенькое воссоединение, если и через десять лет он только и может, что обрушить на мою сестру новые обвинения и новое горе. Я утром звонила Сэмми в гостиницу. Ее было страшно слушать. А когда я поняла, что он не позволил ей даже привезти себя домой, я купила билет на самолет до Эшвилла. — Шарлотта обвиняюще указала на Бена пальцем. — Его привез сюда ты, а моя сестра должна была ехать вслед за вами в своей машине, мистер сводник. Черт возьми, когда же ты наконец подобьешь баланс, выставишь окончательный счет и исчезнешь из нашей жизни?

Бен задрал козырек своей бейсбольной шапочки и сердито посмотрел на Шарлотту. Его лицо стало очень серьезным.

— Как бы вдолбить тебе это в голову, повар Райдер? Я друг, понимаешь? Я хочу помочь двум людям, которыми восхищаюсь и о которых забочусь. Людям, которым предстоит преодолеть последствия чертовски долгой разлуки, и никто не обещал, что это будет просто. Я здесь для того, чтобы хотя бы немного подтолкнуть их друг к другу. Это самое большее, что пока можно сделать.

— Десять лет Сэмми жила, как монашка, — рявкнула Шарлотта, чья сдержанность попрежнему оставляла желать лучшего. — Я смотрела, как она пишет Джейку письма, а они возвращаются назад, потому что он не давал себе труда даже прочесть их. Она загнала свою жизнь в такие тесные рамки, что там не было места ни дружбе, ни другим мужчинам, ни отдыху — вообще ничему, что могло бы эту жизнь облегчить. И все потому, что она не хотела легкой жизни для себя, пока Джейк в тюрьме. Саманта просто заключила и себя в тюрьму. — Голос Шарлотты становился все громче. — Но ему наплевать. Он знать ее не желает. Пусть себе страдает, дура набитая.

— Ты же с ним не разговаривала. Ты же не видела, как у него загораются глаза, когда я произношу ее имя. Он ее ни в чем не обвиняет. Но не может мужчина столько лет провести в тюрьме, не закрыв наглухо какую-то часть себя. А когда он возвращается, то это же не кран в ванной — открутил, и все дела.

— Он мог бы проявить хоть каплю понимания, — отмахнулась Шарлотта.

— Подумай, девочка. Ты так горячо к этому относишься, потому что тебя мучают твои собственные страхи. Ты не хотела сюда возвращаться и не хотела пускать сюда Сэмми. Насколько я понимаю, это как-то связано с вашей теткой.

Да, он умел нащупать больное место. У Шарлотты заныл каждый нерв.

— Наша тетка, — тихо сказала она, — сколько я себя помню, все время пыталась прибрать нас к рукам. И если ты воображаешь, что она оставит свои попытки, то ты плохо ее знаешь.

— Что же она, по-твоему, выскочит из дворца губернатора и набросится на своих отбившихся от рук племянниц, как вампир? — Бен покачал головой и прищурился, словно бы представляя себе эту сцену. — Жена губернатора штата, который через два года станет кандидатом в вице-президенты. Мать сенатора штата. Ну да, так она и зарычит на вас, обнажив клыки. Зачем ей из-за какого-то давнего грязного скандальчика привлекать внимание прессы к своему прошлому, к прошлому своих родственников и родственников своего мужа? Ведь армия репортеров тотчас радостно подхватит любую сплетню и станет докапываться до подробностей. Графиня Дракула и ее недостойное племя! Нет, вряд ли.

— Ты даже отдаленно не представляешь себе, что я из-за нее пережила. И не надо мне рассказывать о моих чувствах. Тебе уже под сорок, а жены у тебя все нет. Так что ты — отнюдь не образец эмоциональной зрелости.

— А может быть, мое жизненное предназначение состоит исключительно в том, чтобы раздражать тебя? Похоже, ты именно так и думаешь. Ну и отлично! Я намерен всячески не допускать того, чтобы ты мешала свершиться счастью Сэмми и Джейка своими искренними, но неуместными проклятьями прошлому.

— Я тебя ненавижу!

— От любви до ненависти — один шаг.