Камбэк - Лили Чу

class="p1">Я отказываюсь смотреть социальные сети и вытаскиваю свою задницу из постели, чтобы сварить кофе, и каждый шаг требует от меня полной сосредоточенности. Ополосни кружку. Перебери капсулы в поисках кофе темной обжарки.

Вставь капсулу в кофемашину. Выругайся на отсутствие воды. Долей воды, снова вставь капсулу. Следи за таймером, он покажет, когда вода нагреется.

Не думай ни о чем другом. Только о каждой капле кофе.

Кружку я забираю с собой в душ, где горячая вода льется мне на голову, пока я потягиваю все более жидкий и все более мыльный эспрессо.

Дальше все так, как и должно быть. Я выписываюсь из отеля и расплачиваюсь. Сажусь в такси и еду в Инчхон. Регистрируюсь на рейс. Брожу по красивому аэропорту, бездумно разглядывая номера гейтов и магазины дьюти-фри, уворачиваясь от спешащих пассажиров. День ясный и солнечный, и чистое голубое небо за окнами заставляет меня чувствовать себя маленькой и пришибленной.

В бизнес-зале я первым делом выискиваю глазами Джихуна, потому что именно это и должно произойти, верно? Он ворвется, чтобы признаться мне в любви и искупить свою ошибку, заполняя лаунж цветами и воздушными шарами. Может, он придет не один, а в сопровождении группы. Да, она должна быть непременно, поскольку он в этой чертовой команде, которую ценит превыше всего. И наверняка в этой сцене звучит акустическая гитара.

Но никакой группы нет. Как нет и цветов, за исключением декоративных ивовых веток в вазах. На диванах и в креслах – скучающие бизнесмены, уткнувшиеся в свои девайсы и поправляющие темные костюмы. Вот тогда до меня доходит, что между нами все кончено.

Я иду в туалетную комнату и даю волю слезам.

Правда, ненадолго, потому что у меня остаются кое-какие дела. Возвращаясь с красными и опухшими глазами в зал, я удаляю все данные Джихуна, не чувствуя ничего, когда пальцы окончательно вычеркивают его из моей жизни. Я говорю Хане, что у меня все хорошо, но мне нужно немного пространства. Силы мои исчерпаны.

К счастью, лаунж-зона, причудливо оформленная, располагает всем необходимым, чтобы приятно провести время. Можно побаловать себя аппетитными маленькими пирожными с матча и моти, к услугам гостей и бар. Я убираю телефон в сумку и выпиваю три водки с содовой, прежде чем сажусь в самолет и засыпаю.

45

– Привет, Ари, – голос Алекса звучит удручающе мягко в телефоне, пока я жду свой багаж в Торонто, изнывающая от головной боли, несчастная и с таким пересохшим языком, что могу отстукивать на нем азбуку Морзе. – Есть небольшая проблема.

– Конечно. Я могу взять такси. Приглашение в секретные апартаменты еще актуально?

– Извини, прозвучало двусмысленно. Я здесь. Проблема в том, что я не один.

Я беру пятидолларовую бутылку воды из торгового автомата и делаю глоток, который растворяется во рту, прежде чем попадает в горло. Водка, которой я накачалась в зале ожидания в Инчхоне, стала лишь прелюдией, и за время полета я усилила эффект, но теперь сожалею о решениях, приведших меня к этому моменту, потому что трудно справиться одновременно с опьянением и похмельем.

– Не один?

– Похоже, кто-то сфотографировал тебя в Инчхоне, и местные вычислили рейс. Я вижу… – слышны какие-то невнятные подсчеты, – да, я бы сказал, три съемочные группы и добрых полсотни фанатов.

– Почему? – Запускают конвейерную ленту для багажа, и вываливается первая сумка.

– Ты хочешь, чтобы я пустился в рассказ о культе селебрити и парасоциальных отношениях в современном обществе и о том, как это заменяет чувство единения, которое мы утратили в постиндустриальную эпоху?

– Нет. Они выглядят взбешенными? Хотят разорвать меня на части?

Он задумчиво мычит.

– Скорее, сгорают от любопытства.

– Отлично.

– Ты в порядке? – спрашивает он. – Мне не нравится твой голос.

– Водка.

– Черт, Ари.

– Дай мне передохнуть, Алекс.

– Ты переоделась или все в тех же черных джоггерах и белой рубашке, что были на тебе при вылете?

– Как ты узнал, во что я была одета?

– Социальные сети.

У меня даже нет сил, чтобы ужаснуться.

– Конечно, я не переодевалась. – Триллион часов я просидела на заднице на высоте десяти километров, в полном раздрае, смотрела жуткие фильмы, практически без звука из-за гула двигателей, периодически то ли засыпая, то ли теряя сознание от нервного перенапряжения. Здоровый ли это способ справиться с ситуацией? Понятия не имею.

– Это хорошо, тогда я смогу тебя узнать. Заплети волосы в косу. У тебя есть шляпа?

– Нет.

– Маска?

Я выуживаю из кармана смятую маску.

– Да, и солнцезащитные очки.

– Отлично. Ты видела репортажи, так что представляешь себе, на что это может быть похоже, – говорит он. – Там будут камеры и шум, люди будут выкрикивать твое имя. Э-э, или кое-что другое, и мне нужно, чтобы ты не обращала на это внимания и двигалась уверенно, как ни в чем не бывало.

– Кое-что другое – это что?

– Я не знаю, какую-нибудь нелепую чушь насчет того, чтобы ты оставила Джихуна в покое. – Он вздыхает. – Расслабься. Если они притащились в аэропорт, чтобы поглазеть на тебя, у них, вероятно, тоже неоднозначное отношение к группе.

– Я постараюсь.

– Вот и хорошо. Спускайся по правому пандусу, я стою метрах в трех от минимаркета, в красной шляпе.

Моя первая сумка опускается на карусель.

– Прямо-таки икона стиля.

– Я бы предпочел больше никогда не говорить об этом, но велика вероятность, что ZZTV разместит фото на своей домашней странице примерно через восемь минут.

Мы заканчиваем разговор. Я забираю свои сумки и направляюсь к выходу из зоны прилета. Алекс не обманул. Как только двери распахиваются передо мной, какой-то мужчина окликает меня по имени, и вспыхивает шквал огней. Я не знаю, как Алекс ожидает от меня уверенной походки, но делаю все, что в моих силах, чтобы не спотыкаться, даже несмотря на то, что глаза выскакивают из орбит за темными стеклами очков, а спина сгибается в дугу под тяжестью новой одежды в моих сумках. Женщина кричит: «Джихун любит старри, а не тебя, лузершу». Я машинально поворачиваюсь, чтобы ответить, но рядом со мной раздается голос:

– Давай, девочка. – Я уже выставляю руку для защиты, прежде чем узнаю Алекса в его красной шляпе. – Пойдем, у тебя хорошо получается. Держи голову высоко, вот так.

Он берет мои сумки, продолжая бормотать, как будто уговаривая норовистую лошадь, и ведет меня к машине, где передает багаж женщине и заталкивает меня внутрь. Камеры следуют за нами, и я стараюсь не нырнуть под сиденье.

Он пробегает пальцами по волосам, уродливая шляпа валяется на сиденье рядом с ним.