Тень Лучезарного - Сергей Малицкий

Их разместили в одном из торговых рядов. В холодном здании стреляли углями жаровни, пыхтели печи. Обычные лежаки стояли один за другим. Тюфяки, набитые соломой. Войлочные одеяла. Большие баки для воды. И счастье. Всюду счастье и любовь.

– С краешку, – прохрипел доходяга, и когда Брита толкнула его на стоявшую в углу постель, заспешил, булькая кровью: – Я люблю Зелуса, Брита. Очень люблю. Он просил меня, чтобы ты была со мной. Это испытание для твоей любви, Брита. Если ты не побрезгуешь мною, значит, Зелус не зря надеется на тебя. Это любовь, Брита. Любовь!

– Ты точно это знаешь? – присела она рядом с доходягой. В зале было сумрачно, но тепло понемногу наполняло его. Всюду слышался смех. Как же давно она не слышала такого счастливого смеха!

– Точно, – развел руками доходяга. – Ну, посмотри на меня. Разве я могу быть нужен Зелусу просто так? Без любви тут никак. Это испытание. Сегодня для тебя, завтра еще для кого-то. Если Зелус попросит тебя забраться к нему на башню и прыгнуть вниз. Прыгнуть и разбиться… в лепешку. Разве ты не сделаешь этого?

– Я все сделаю для Зелуса! – отчеканила Брита.

– Ну? – он размазал кровь по рукаву. – Я твоя башня, Брита. Я. Это с меня ты должна прыгнуть. И твоя любовь будет доказана. А любовь Зелуса увеличится. В десять раз. Ты будешь еще счастливее, Брита! Счастливее всех их!

– Хорошо, – а ведь доходяга был не так уж и страшен, правда, кровь не переставала идти из его рта, но разве она побрезгует, если Зелус прикажет, что она должна выпить чью-то кровь? Да она глотку раздерет любому! Стоит Зелусу только сказать! Как же она любит Зелуса! – Что я должна сделать? Ты хочешь сойтись со мной?

– Сойтись? – доходяга вдруг засмеялся, как будто знал что-то, чего не знала она, но тут же поправился: – Я так люблю Зелуса, Брита. Я очень хочу сойтись с тобой, Брита, потому что никогда не видел никого прекраснее тебя. Но я не могу следовать своим желаниям. Только желаниям Зелуса. Я так люблю Зелуса. А он хочет одного, чтобы ты поцеловала меня.

– Поцеловала? В губы? – Она не поняла.

– Да, – кивнул доходяга. – Только поцеловала. Это твоя башня, Брита. Испытание твоей любви к Зелусу. Видишь, как выходит. Он не просто любит тебя. Он дает тебе трудное испытание, но не смертельное. Не надо прыгать с башни. Только поцеловать меня. Я так люблю Зелуса. Это твоя башня, Брита.

Она наклонилась над доходягой. Изо рта у него шла кровь, но он был чистый, как все. Она так любит Зелуса. Отчего ее что-то все-таки беспокоит? Этот доходяга – ее башня. Она так любит Зелуса. Зелус испытывает ее. И тоже любит. И будет любить еще больше.

– Послушай, – кровавые пузыри вздувались у него в углах рта. – Только запомни, я съел свою порцию. Твоя порция меня убьет. Но я и так едва жив. Ты все знаешь, все знаешь, все. Ты молодец. Я люблю тебя, Брита. Я и пошел с тобой в Ардуус, потому что люблю тебя. И еще я люблю Зелуса. Да. И Зелус любит нас. И последнее, из меня вряд ли получится тысячный маг или лекарь. Из тебя тоже не получится, но Зелус этого и не требует от тебя. Но ты сможешь взять мое умение. И Зелус будет любить тебя и даже гордиться тобой!

– Какое умение? – она застыла в пяди от его лица. – О чем ты?

– Я люблю Зелуса, – прочти простонал он. – Я отдам тебе умение пожирать магию и умение слышать. Оно вложено в меня Сином. Ты поймешь. То, что вложено, вплетено, можно отдать. Но только перед смертью, я отдам. Я заберу у тебя то, что изменило тебя, и оно к тебе не вернется. Ты сможешь, Брита. Ты сможешь, Брита. Ты сможешь!

У него оказалась крепкая рука. Он вдруг прижал к себе Бриту и впился в ее губы. Не так, как Зелус. Не мягко, не нежно, не сладко, но этот доходяга – ее башня. И она уже летит с этой башни, чтобы разбиться в лепешку. Сейчас, только переплыть эту черноту. Разорвать эту пленку.

…Она пришла в себя через несколько минут. Аменс был мертв. Его лицо посинело. Глаза провалились. Его кровь запеклась на ее и на его губах. Брита выпрямилась, стерла кровь с губ, оглянулась. До нее не было никому дела. Все смеялись, радовались, любили Зелуса. Маленький Аменс лежал мертвым. Анкида опрокидывалась в бездну. Она накрыла Аменса одеялом, поцеловала его в лоб, ушла в другой конец зала, заняла лежак и уснула.

Утром Аменса не было. На следующий день тысячу разместили на Воинской площади. Обучали командам. Потом выдали оружие. Все были счастливы. Еще через день объявили, что завтра ранним утром войско Зелуса идет побеждать врагов Зелуса. И снова все были счастливы, радовались, смеялись, говорили о любви к Зелусу, о мечте умереть ради Зелуса и о том, что Зелус любит каждого из них.

Ночью Брита вышла в отхожее место, выбралась через окно на заснеженную улицу Ардууса и вскоре дошла до зиккурата Единого храма. Охранник на входе спал. Брита перерезала ему глотку, втолкнула внутрь, закрыла двери изнутри, взяла меч и пошла по комнатам, кельям и залам, убивая всех – Кривого, Рябого, Рыжего, Толстого, Беззубого, Вонючего, Одноглазого, пока не осталось никого… Жаль, что ей не встретились ни Энимал, ни Веррес. Потом она выбралась через окно и ушла. А уже ранним утром она выходила из Ардууса вместе с тысячью счастливых воинов и вместе со всеми кричала: «Я люблю Зелуса!»

Как раз в это же время толстяк Веррес выбрался из объятий купленной с вечера девицы, вспомнил, что не проверял с вечера службу в храме, помянул демонов, оделся и поплелся на храмовую площадь. Дверь в храм была закрыта, но не заперта. Веррес снова помянул демонов и пошел к главному залу, морщась от вони, опять что-то разлили в кладовой. Караульный спал в зале богослужений, положив голову на стол. Веррес выругался, толкнул караульного в плечо раз, другой, подхватил лампу на соседнем столе, приподнял пьяницу за волосы и, увидев, что горло караульного перерезано, выронил лампу. Храм единого был охвачен пламенем за секунды.

Лагерь поставили восточнее того места, где был Кирум. Теперь перепаханное, усыпанное камнями мерзлое поле засыпал снег. Оставшиеся от кирумской дружины три тысячи воинов отыскали среди увалов место, где не так давно высилась часовая башня кирумского замка, и разбили свои шатры там. Их костры во мгле горели ближе всех к Фиденте и Утису. Говорили, что Спирант, который был выходцем из древнего каламского рода, хотя и не королевских кровей, целый день ворочал камни, хотел найти хотя бы стрелки от городских часов, но не преуспел в поисках. Теперь с этой стороны реки все было мертво. Но на противоположном берегу высились дома Утиса, и мигающие в них редкие огни оставляли надежду на лучшее. Огни горели и на башнях фидентского и утисского замков. В первом из них осталась с небольшой дружиной королева Арома – мать Фалко и Джокуса Адорири. Во втором – король Салубер и королева Кортекс, чей сын Фелис Адорири стал героем гахской битвы. Уничтожил с двенадцатитысячным отрядом утисских воинов двадцатипятитысячный отряд гахов и потерял всего три тысячи воинов. Три тысячи против двадцати пяти тысяч врага. Три тысячи семей, три тысячи домов, под крышами которых теперь слезам течь и течь. И это только в Утисе. А уж в остальных королевствах…