Влюбленная в демона - Филис Кристина Каст

- Да. Ты сделаешь то, что должна. Но ни изгнание, ни смерть не могут разрушить мою любовь к тебе. Не забывай, что на всем этом лежит рука Эпоны, Эльфейм. Я решил доверять Богине, как делала это моя мать.

- Не думаю, что моя вера сильна так же, как твоя, - покачала головой Эльфейм.

- Неужели, сердце мое? - недоверчиво улыбнулся Лохлан. - Богиня коснулась тебя еще до твоего рождения. Может быть, тебе просто нужно доверять себе, чтобы слышать ее голос.

Эльфейм подняла его руку и прижалась щекой к теплой ладони.

- Ты уверен в том, что не такой мудрый, как Дананн?

- Вполне.

Он погладил ее по лицу. Она наклонилась и нежно поцеловала его. Лохлан бессознательно расправил крылья и тут же застонал от боли. Эльфейм быстро отпрянула от него, ее лицо омрачилось тревогой. Она потянулась, чтобы дотронуться до раненого крыла, но тут же остановилась, боясь, что ее прикосновение вызовет лишь новую боль.

- Крыло заживет, - измученным голосом сказал Лохлан, пытаясь успокоить жену. - Я не выжил бы в Пустоши, если бы был хрупким. Меня не так-то легко сломать.

- Но это твое крыло, - проговорила она.

- Оно заживет, - повторил он. - Не бойся дотрагиваться до меня.

Эль осторожно прижалась к нему, но грохот множества копыт тут же заставил ее отпрянуть. С колотящимся сердцем она встала, чтобы встретить Кухулина и мрачные новости, которые он принес с собой.

Когда брат въехал во внутренний двор, она почти не узнала его. Он был забрызган кровью и грязью, как и золотистая шерсть Бригид, которая вошла вслед за ним. Но дело было не только в том, что облик Кухулина изменился от сражения и усталости. Его лицо превратилось в маску незнакомца. Вслед за воином и охотницей в замок вошли люди и кентавры, сопровождавшие их. Эльфейм узнала нескольких мужчин, жителей Лотх Тора. В Большом зале кто-то закричал, и ожидающий клан заполнил внутренний двор.

В свете факела Кухулин остановил коня и спешился, держась абсолютно прямо. Потом он отвязал от седла толстую длинную веревку. Эльфейм затаила дыхание, видя, как вздулись мощные мускулы на руках брата, пока он шел к ней, ведя за собой кого-то. Шумный выдох Эльфейм потерялся в общих возгласах изумления, которые заполнили внутренний двор, когда на свет, спотыкаясь, вышли крылатые фигуры. Она услышала, как за ее спиной Лохлан пытался подняться на ноги, но не могла оторвать глаз от пленников, захваченных братом.

Их было четверо: трое мужчин и одна женщина. Руки фоморианцев были связаны перед собой. Веревка, опутывающая их запястья, захлестывалась петлей вокруг шеи каждого, прежде чем соединиться со следующим пленником. Таким образом, если кто-то из них падал и волочился по земле вслед за лошадью Кухулина, то увлекал за собой остальных. Из многочисленных ссадин сочилась кровь, вместе с грязью покрывавшая пленников с ног до головы, но самые ужасные раны были не на телах. Эльфейм затошнило, у нее остановилось дыхание, когда она увидела кровавые клочья, в которые превратились их гордые крылья. Фактически от них остались только кости. То, что раньше являлось свидетельством силы, подаренной темной кровью отцов, стало лоскутками изорванной плоти.

Эль поняла, что их уже нельзя вылечить, и от осознания этого у нее заболело сердце.

- Они оказались там, где он сказал, - проговорил Кухулин незнакомым голосом. - Их было нелегко схватить, но преступники обычно от нас не уходят.

Он снова грубо рванул веревку. Фоморианец, который был к нему ближе всех - очевидно, близнец этого пленника, - потерял равновесие и упал на колени, заставляя остальных мучительно изогнуться.

Загремела цепь Лохлана. Он вышел вперед, насколько позволяли металлические узы.

- Они уже побеждены. Тебе не надо больше их мучить.

Кухулин повернулся к нему, его глаза сверкали от ярости.

- Они убили Бренну!

- Нет. Это сделала я.

Все взоры обратились к крылатой женщине. На ее теле оказалось меньше всего ран, даже крылья не были так изорваны, как у мужчин. Заговорив, она выпрямила спину и попыталась прижать поврежденные крылья к телу, отбросила назад серебристые волосы и высокомерно оглядела зал глазами цвета льда. Эльфейм подумала, что пленница отличается какой-то страшной красотой, которая горит в ней подобно опасному бледному пламени.

- Молчи, Фаллон, - прошипел высокий белокурый мужчина, привязанный к ней.

Словно не слыша его, она взглянула в глаза Лохлана.

- Время молчания прошло, не так ли, вождь?

- Фаллон, зачем?…

Эльфейм коснулась руки Лохлана, прервав его реплику, и красивое лицо Фаллон исказилось в уродливой усмешке.

- Все верно, Лохлан. Не говори, пока она не позволит. Как и раньше, ты всего лишь кукла этой богини с копытами.

Эльфейм почувствовала, как в ней вспыхнул гаев, и голосом, таким же ледяным, как ненависть в глазах женщины, проговорила:

- Потрудись правильно обращаться ко мне. Я веду за собой клан Маккаллан. Твоя судьба - в моих руках.

Смех крылатой женщины был жестоким, без капли веселья, и у Эльфейм не осталось никаких сомнений в том, что перед ней сумасшедшая.

- Моя давно умершая мать из племени людей была бы рада. Я наконец-то поняла, что такое ирония. Моя судьба действительно находится в твоих руках, Богиня. Вот только до сегодняшнего дня именно ты должна была стать жертвой, которая исполнила бы эту судьбу.

- Довольно, Фаллон!

Лохлану пришлось напрячь все силы, чтобы перекричать разъярившихся членов клана. Если кто-то войдет в замок Маккаллан и станет угрожать предводительнице, то этот наглец обязательно ответит за это.

Эльфейм подняла руку, чтобы добиться тишины. Она подошла к Фаллон, и Кухулин передвинулся так, чтобы оказаться возле нее. Как только они приблизились к крылатой женщине, мужчина, привязанный к ней, зашевелился. Эльфейм не обращала внимания ни на звон туго натянутых цепей Лохлана, ни на яростный гнев брата. Она полностью сосредоточилась на Фаллон.

- Объяснись, - потребовала Избранная.

Фаллон вздернула подбородок.

- Спроси у своего возлюбленного, что послужило истинной причиной тому, что он прокрался в Партолону и нашел тебя. Не только то, что ты ему снилась с самого твоего рождения. Дело совершенно в другом. - Ее глаза стали хитрыми. - Возможно, ты уже догадываешься об этом.

В толпе снова послышался сердитый ропот, и Эльфейм вынуждена была поднять руку, чтобы все замолчали.

- Ты сама призналась в том, что кровь невинной женщины - на твоих руках, а теперь стоишь в самом сердце моего замка, изрыгаешь полуправду и загадки.

Гнев бился в теле Эльфейм. Он наполнил ее, изменился и превратился в справедливую ярость, которая покалывала кожу, взметнула волосы и потрескивала вокруг плеч.