Палачи и казни в истории России и СССР - Владимир Игнатов

В 1956 г., на XX съезде КПСС, в ходе своего доклада о культе личности Сталина Хрущев зачитал письмо Кедрова из тюрьмы: «Из мрачной камеры Лефортовской тюрьмы взываю к вам о помощи. Услышьте крик ужаса, не пройдите мимо, заступитесь, помогите уничтожить кошмар допросов, вскрыть ошибку. Я невинно страдаю. Поверьте. Время покажет. Я не агент-провокатор царской охранки, не шпион, не член антисоветской организации, в чем меня обвиняют, основываясь на клеветнических заявлениях. И никаких других преступлений в отношении Партии и Родины я никогда не совершал. Я незапятнанный ничем старый большевик, честно боровшийся (без малого) 40 лет в рядах Партии на благо и счастье народа…..Теперь мне, 62-летнему старику, следователи угрожают еще более тяжкими и жестокими и унизительными мерами физического воздействия. Они уже не в состоянии осознать своей ошибки и признать незаконность и недопустимость своих поступков в отношении меня. Они ищут оправдания им в изображении меня злейшим, не разоружающимся врагом и настаивая на усилении репрессии. Но пусть знает Партия, что я невиновен и никакими мерами не удастся верного сына Партии, преданного ей до гроба жизни, превратить во врага. Но у меня нет выхода. Я бессилен отвратить от себя надвигающиеся новые, тяжкие удары. Всему, однако, есть предел. Я измотан вконец. Здоровье подорвано, силы и энергия иссякают, развязка приближается. Умереть в советской тюрьме с клеймом презренного предателя и изменника Родины — что может быть страшнее для честного человека. Какой ужас! Беспредельная горечь и боль сжимают судорогой сердце. Нет, нет! Это не случится, не должно случиться, кричу я. И Партия, и Советское правительство, и нарком Л.П. Берия не допустят свершиться той жестокой непоправимой несправедливости. Убежден, что при спокойном, беспристрастном расследовании, без отвратительной ругани, без злобы, без жутких издевательств, необоснованность обвинений будет легко установлена. Я глубоко верю, что, правда и справедливость восторжествуют. Я верю, верю». Интересно бы узнать: а не вспомнил ли перед расстрелом этот верный ленинец о тысячах загубленных им жизней?

Густой кровавый след остался и за свояком Сталина (мужем сестры Надежды Аллилуевой — второй жены Сталина) поляком Станиславом Францевичем Реденсом (1892–1940 гг.). В ВЧК он работал с 1918 г. — следователем, секретарем Президиума ВЧК, и секретарем Дзержинского. В 1919–1924 гг. на руководящей работе в Одесской ГубЧК. После Одессы густой кровавый след за «свояком» остался в Киеве, Харькове, Крыму, Закавказье, Белоруссии, Москве и Московской области и Казахстане, где он занимал руководящие должности в органах ЧК-ОГПУ-НКВД. С июня 1924 до 1926 г. он снова работал помощником председателя и секретарем Президиума ВСНХ СССР у Дзержинского. Реденс был одним из организаторов раскулачивания на Украине, массового террора в Москве и Подмосковье, репрессий в РККА в 1937–1938 гг. Возглавлял Московскую областную «тройку» НКВД и репрессии в Казахстане. Его карьеру прервал «свояк» Сталин. В ноябре 1938 г. Реденс был арестован, 21 января 1940 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к расстрелу и в тот же день расстрелян. На предварительном следствии и в судебном заседании Реденс признал факты применения им необоснованных репрессий в отношении многих советских граждан.

В процессе эволюции к середине 1930-х гг. в органах была выведена особая порода служивых — верных вождю, скованных строжайшей дисциплиной, окрыленных светлой идеей — установления на земле «рая» по советскому образцу. Они считали, что для достижения этой благородной цели абсолютно все средства хороши. Подбирая кадры палачей, вождь и его подручные предпочитали людей необразованных и малограмотных. С ними было спокойнее, особенно на верхних эшелонах власти. Из 46 наркомов внутренних дел и их заместителей лишь 15 учились в вузах, а некоторые ограничились начальным образованием. Из взятых наугад в центральном аппарате НКВД 175 имен уровень образования был указан у 121 чекиста. Из них с высшим образованием оказалось 9, а с начальным — 77 человек. На местах картина совсем удручающая (28: 230).

Практически все руководители центрального аппарата и региональные руководители ЧК-ОГПУ-НКВД начинали свой путь к вершине пирамиды с ее нижних ступеней, с «черновой» работы в ЧК-ОГПУ. Характерной в этом отношении является карьера Виктора Семеновича Абакумова (1908–1954 гг.), который к 1932 г. имел образование 4 класса городского училища и опыт работы в качестве санитара, упаковщика и рабочего на «разных временных и вспомогательных» работах. С 1932 по 1941 г. Абакумов прошел путь от практиканта в ОГПУ Московской области до заместителя наркома внутренних дел СССР и начальника Управления Особых отделов НКВД СССР. С апреля 1943 по 1946 г. генерал-полковник Абакумов — начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ и заместитель народного комиссара обороны, а с 1946 по 1951 г. — министр государственной безопасности СССР. Во время движения по карьерной лестнице с декабря 1938 г. Абакумов работал исполняющим обязанности начальника, а после утверждения в должности с 27 апреля 1939 г. по 1941 г. — начальником управления НКВД по Ростовской области и руководил организацией там массовых репрессий. Обладая большой физической силой, он иногда лично жестоко избивал подследственных (29).

Вождь высоко ценил заслуги своих подручных: хорошие квартиры (в том числе и за счет выселения семей репрессированных), зарплаты в пять — десять раз выше, чем средние по стране, ордена и медали, высокие звания. Лаврентий Берия стал Маршалом Советского Союза и сравнялся в звании с Георгием Жуковым. Генералом армии стал Всеволод Меркулов, ключевая фигура репрессивного аппарата. Звания генерал-полковника вождь удостоил семерых бериевских подручных: Виктора Абакумова, Сергея Круглова, Ивана Серова, Богдана Кобулова, Василия Чернышева, Сергея Гоглидзе и Карпа Павлова. Палач в судейской мантии Василий Ульрих стал генерал-полковником юстиции. Среди пятидесяти генерал-лейтенантов встречаются такие именитые палачи, как Влодзимирский, Гвишиани, Кобулов, Мамулов, Мильштейн, Наседкин, Райхман, Рапава и Судоплатов. Звание генерал-майора заработали убийца Троцкого Наум Эйтингон и главный палач страны Василий Блохин. Высокого звания генерал-лейтенанта вождь удостоил и своего личного повара, товарища детских игр Александра Егнаташвили (30: 346).

Егнаташвили обеспечивал «продовольственную безопасность» вождя. Он отвечал за качество продовольствия и был личным дегустатором Сталина. В окружении вождя Егнаташвили получил прозвище Кролик. Он всегда был рядом со Сталиным, где бы тот ни находился. Кролик отвечал и за большие банкеты в Кремле, которые давались в честь иностранных гостей — например, Риббентропа в 1939 г. или Черчилля в 1942 г., — и частные обеды на сталинских дачах для членов Политбюро. Он и сам участвовал в обедах в узком кругу. Органами НКВД была арестована и расстреляна жена Александра Егнатошвили, немка по происхождению, но Кролик продолжал дегустировать еду диктатора. В подчинении Егнаташвили на одной из сталинских дач работал опытный и проверенный повар, который в свое время обслуживал Распутина и Ленина, а теперь — и Сталина. Это был дед президента Владимира Путина Спиридон Иванович Путин. Баллотируясь в 2000-е гг. в президенты, Путин с гордостью рассказал об этом факте из истории своей семьи, но отметил, что его дед, оставаясь верным чекистом, до последнего не раскрыл ни одной тайны своей выдающейся карьеры.