Непристойно богатый вампир - Женева Ли

полным ходом. Джулиан остановился под каменной аркой и притянул меня к себе.

― Я хорошо справился? ― спросил он, проводя пальцем в перчатке по моей нижней губе. ― Я немного заржавел, когда дело дошло до ухаживаний.

Я кивнула, мой рот инстинктивно приоткрылся от его прикосновения.

― Твои навыки ухаживания в полном порядке.

― Ты издеваешься надо мной, котёнок?

― Немного, ― призналась я, ухмыляясь. Он опустил голову, и его губы оказались на расстоянии вздоха от поцелуя.

― Можно я тебя поцелую? ― спросил он мягко.

Я моргнула, удивленная его просьбой.

― Это настоящее свидание, ― напомнил он мне, увидев мою реакцию. ― Я ухаживаю за тобой, помнишь?

― Можешь ненадолго отложить это, ― задыхаясь, сказала я.

Он медленно приблизил свои губы к моим с нарочитым почтением, которое покорило меня. Когда поцелуй стал глубже, меня охватила острая боль. Он не торопился, медленно двигал губами, словно смакуя мой вкус. Розовые послеполуденные сумерки уже сменились вечером, когда он наконец отстранился. Джулиан без слов взял меня за руку и повел прочь от волшебного места. Когда мы вышли за пределы Île Cachée и гламур исчез, звуки оживленного города наполнили воздух вокруг нас.

Я вздохнула.

― Я могла бы остаться там навсегда.

― Если бы только у нас было столько времени, ― сказал он. Он больше ничего не сказал, пока мы не добрались до дома.

― Мне надо собираться, ― сказала я со стоном. ― Если бы я была вампиром, мне бы не потребовалось столько времени, чтобы стать красивой.

Он застыл и отвернулся от меня. Я замерла, понимая, как глупо поступила, отпустив это легкомысленное замечание. Через мгновение он повернулся ко мне. Края его глаз потемнели, и было видно, что он восстанавливает контроль. Я ждала упрека за свое неосторожное высказывание, но его не последовало. Вместо этого он окинул мое тело хищным взглядом. Он придвинулся ближе и протянул руку между моих ног. Я резко вдохнула, когда он прижал ладонь к моему клитору.

― Ты можешь ничего не одевать под платье сегодня?

Я кивнула, у меня пересохло во рту от его просьбы.

― Обещаю, ты будешь вознаграждена, котёнок. ― Он отошел, не удостоив меня взглядом, оставив меня гадать, что он собирается делать.

ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ

Джулиан

Дворец Гарнье, более известный как Парижская опера, вырисовывался впереди, возвышаясь над переполненными улицами и транспортом, как маяк. Для большинства людей, приезжающих в Город огней, Эйфелева башня была центром всего мегаполиса. Для вампиров это была Опера. Но сегодня все это не имело значения, потому что я не мог оторвать глаз от женщины, сидящей рядом со мной.

Тея молчала всю поездку. Я держал ее руку, облаченную в бархатную перчатку длиной до локтя, пока мы ждали в очереди машин. Я подозревал, что ее занимала та же мысль, что преследовала меня.

Если бы только я была вампиром, сказала она.

Последние несколько дней я был одержим мыслью о том, что она может быть моей парой. Или, скорее, невозможностью. Теперь я подумал, что причина, по которой я так упорно боролся с этой мыслью, не столько в том, что она человек, сколько в том, что человек означает короткую продолжительность жизни. Я крепче сжал ее руку, словно она могла ускользнуть в любой момент.

Тея оглянулась и улыбнулась, но глаза выдавали, что ее мысли были где-то далеко.

О чем бы она не думала, эти мысли не давали ей покоя.

― О чем ты думаешь, котёнок? ― спросил я, прежде чем она успела спросить меня.

Она перевела на меня нервный взгляд и понизила голос, чтобы Филипп не услышал:

― О том, что все будут пялиться на девственницу.

Как никогда, мне хотелось освободить ее от этого бремени.

― Ты сказала, что они планировали заставить фамильяров забыть об этом.

― Это не значит, что они это сделали, ― заметила она.

― Даже в этом случае, только половина присутствующих будет смотреть.

Она поджала губы, не впечатленная моей логикой. Это не очень успокаивало.

― Еще одно дерьмовое утешение от вампира.

― Еще одно? ― Я приподнял бровь.

― Я позвонила Жаклин, пока собиралась.

― И что она сказала? ― с любопытством спросил я.

― Что они будут пялиться на меня, потому что я сексуальная, ― сказала она совершенно искренне.

― Она не ошиблась. ― Я окинул ее взглядом, позволив своей жажде крови заполнить тьмой мои глаза настолько, чтобы она поняла, что я говорю серьезно. ― Каждый мужчина там захочет трахнуть тебя, а каждая женщина захочет быть тобой.

― Потому что я с тобой? ― Улыбка дрогнула на ее губах, показывая, что я преуспел в своих попытках отвлечь ее.

― Потому что они знают, что ты моя.

Она рассмеялась.

― Ты довольно самоуверен для старика.

― Они будут пялиться не из-за того, кому ты принадлежишь, ― прошептал я ей на ухо. ― А потому, как ты принадлежишь мне.

― Что это значит? ― тихо спросила она.

― Полностью. ― Я поцеловал место под ее ухом, вызвав дрожь. ― Абсолютно. Безоговорочно.

Наклонившись ближе, она провела языком по нижней губе.

― Тогда почему я…

― Мы прибыли, ― прервал ее Филипп.

Я воспользовался этой заминкой и вышел из машины. Я знал, о чем она собирается спросить.

Сейчас было не время обсуждать наши изменчивые отношения или напоминать ей о необходимости ограничить нашу физическую близость. Я не был уверен, как долго еще мы сможем избегать реальности нашей ситуации.

Обойдя машину, я протянул руку и помог Тее выйти из машины. Она приняла ее, добавив:

― Мы еще не закончили обсуждать это.

Но когда мы вошли во Дворец Гарнье, она замолчала. Тея смотрела вокруг расширенными глазами, пытаясь охватить все сразу. На мгновение я увидел это место, в котором бывал тысячу раз, ее глазами. Я восхищался крутой каменной лестницей, фресками над головой, зеркалами, которые, казалось, делали гостей, толпящихся в большом фойе, частью экстравагантной сцены. К сожалению, этот момент резко оборвался, когда на нас набросились. Вампиры, отказавшиеся возвращаться в Штаты, все хотели поздороваться или перекинуться парой слов.

Но в основном они хотели взглянуть на Тею.

Может быть, Сабина все-таки не всем сделала внушение на первом Обряде? Тея бросила на меня панический взгляд, когда к нам стали подходить все новые и новые люди. Должно быть, она думала о том же.

Сквозь толпу прорезался властный голос.