Врачи. Восхитительные и трагичные истории о том, как низменные страсти, меркантильные помыслы и абсурдные решения великих светил медицины помогли выжить человечеству - Шервин Нуланд

Письмо было датировано 19 октября 1846 года. Тремя днями позже Мортон открыл эру общего наркоза, успешно применив эфир во время операции, которую делал Джон Коллинз Уоррен. В один момент у Уэллса украл награду и тут же предложил ему жалкую второстепенную роль в этой истории неблагодарный протеже, которому он сам изложил свою концепцию безболезненной хирургии. Его отчаяние усугублялось тем, что Мортон увел у него из-под носа не только славу, но и золото, поскольку, как следовало из письма, он уже начал активную маркетинговую кампанию по продаже прав на свое изобретение.

Уэллсу нечего было ответить на уничижительное письмо Мортона, о триумфе которого уже 18 ноября в Бостонском журнале о медицине и хирургии вышла статья одного из коллег Уоррена. Наконец, 7 декабря The Hartford Courant опубликовала новость о признании изобретения Мортона. Уэллс, возмущенный тем, что его бывший ассистент повторил публичную апробацию, 9 декабря начал отчаянную битву за признание своего авторства письмом в редакцию, которое заканчивалось его жалобным заявлением: «Я оставляю общественности решать, кому принадлежит честь этого открытия».

На этом пролог завершен. Все, что было описано до этого момента, служит лишь декорацией для финального драматического акта истории наркоза – успешно проведенной Джоном Коллинзом Уорреном операции с обезболиванием пациента эфиром, выполненным Уильямом Мортоном 16 октября 1846 года.

Трудно оценить всеобщее замешательство, последовавшее за этим событием. Из всех описаний, оставленных нам теми, кто знал Уильяма Мортона, возможно, лучшей его характеристикой является фраза, написанная в двадцатом веке: это был весьма ловкий молодой человек. Трудолюбивый, амбициозный, как в лучшем, так и в худшем смысле этого слова, он не упускал благоприятных возможностей и прекрасно понимал, какие финансовые выгоды может принести открытие. Какое бы благо он ни надеялся принести человечеству, похоже, что им двигали скорее корыстные мотивы, чем любовь к науке. На самом деле, он не был ученым в общепринятом смысле этого слова; он был обыкновенным охотником за сокровищами.

Мортон практиковал в качестве стоматолога в Бостоне, хотя обучение, начатого в 1840 году в балтиморском колледже на факультете стоматологической хирургии, так и не закончил. Но он имел огромное желание расширить свои знания в технических вопросах и прослушал два курса лекций в Массачусетском медицинском колледже, где завел полезные знакомства с несколькими сотрудниками центральной больницы Массачусетса. В частном порядке он брал уроки химии у Чарльза Т. Джексона, в доме которого недолго жил на полном обеспечении. Джексон, уважаемый геолог, был руководителем лаборатории по исследованиям в области аналитической химии.

Мы начинаем следить за событиями жизни Мортона в тот момент, когда он начал свою стоматологическую практику в Бостоне после неудачного сотрудничества с Горацием Уэллсом в Хартфорде в 1842–1843 годах. Именно Мортон помогал в организации провальной демонстрации свойств окиси азота, которую проводил Уэллс с Джоном Коллинзом Уорреном, и был свидетелем не только их неудачи, но и других экспериментов своего партнера. Проводил ли Уэллс, как он позже утверждал, эксперименты с эфиром в присутствии Мортона, точно не установлено.

До 1844 года Мортон активно искал метод облегчить боль при удалении зубов. Он разработал точно подгоняемую по десне пластину, на которой держался искусственный зуб. В долгосрочной перспективе такая конструкция несла в себе преимущества значительного уменьшения зазора между десной и зубным протезом, но для достижения плотной посадки требовалось удаление старых корней и обломков зубов. Этот процесс был настолько болезненным, что пациенты уходили от Мортона к другим стоматологам. Тогда привлеченный к делу об авторстве методики адвокат, решительный и к тому времени знаменитый Ричард Генри Дана – младший заявил несколько лет спустя: «Доктор Мортон по характеру своей ежедневной деятельности имел прямую финансовую заинтересованность в облегчении боли при выполнении операций». По-видимому, Мортон стремился получить права на открытие анестезии как можно скорее и стать единственным бенефициаром всех видов финансового вознаграждения, которые вслед за этим могли последовать. Химик Джексон рассказал Мортону об эфире два важных факта: во-первых, он описал влияние, которое его пары оказывали на веселящихся студентов, а во-вторых, он предположил, что если жидкость нанести непосредственно на десну пациента, то область вокруг зуба, который подлежит удалению, должна потерять чувствительность. Полагаясь на советы Джексона, молодой стоматолог впервые применил этот метод в июле 1844 года и начал обдумывать возможность использования смеси или ее паров для более общего снижения осознанности пациента. Из книги Джонатана Перейры «Элементы фармакологии», написанной в 1839 году, он знал, что вдыхание паров серного эфира вызывает снижение общей чувствительности к боли, похожее на то, что он наблюдал в опытах Уэллса с окисью азота, и он, не известив Джексона, начал выискивать безопасный метод его использования.

Бо́льшую часть лета 1846 года он проводит за экспериментами с золотыми рыбками, гусеницами, насекомыми, червями и даже щенком спаниеля. В конце концов Мортон испытал воздействие паров на двух своих помощниках, но результаты не показались ему ни предсказуемыми, ни удовлетворительными. Всю работу он вел в строжайшей секретности, опасаясь, что его идеей воспользуется кто-то другой. Но скрытность мешала его прогрессу, поскольку он не мог посоветоваться со специалистами. Несмотря на свою дерзость (или, как считали некоторые, безрассудство), сам он был не уверен в собственных научных познаниях и, в конце концов, решил посоветоваться со своим бывшим наставником в химии Джексоном.

Опытный ученый рекомендовал Мортону не использовать коммерческий продукт и ограничиться чистым серным эфиром, чтобы исключить погрешности в результатах. Вероятно, именно Джексон предложил ему попробовать технику ингаляции на пациенте по имени Эбен Фрост, обратившемся в офис Мортона вечером 30 сентября 1846 года. У спящего, не ощущающего боли Фроста успешно удалили зуб, и Мортон немедленно приступил к планированию публичной демонстрации. Поскольку он стремился, чтобы весь мир узнал, что именно ему принадлежит открытие способа обезболивания в хирургии, прагматичный Мортон сначала принял меры предосторожности, проконсультировавшись с руководителем патентного бюро.

Но прежде, чем обсуждать вопросы права, он подстраховался, связавшись с газетой. Хотя Мортон отрицал, что он сам был источником информации, но сложно поверить, что кому-то еще понадобилось публиковать уведомление, появившееся в Бостонском еженедельнике 1 октября 1846 года, на следующий день после операции, сделанной Фросту:

Вчера вечером, как нам сообщил один джентльмен, он был свидетелем операции по удалению больного зуба, при этом пациент не почувствовал ни малейшей боли. Вдохнув препарат, он погрузился в некий вид забытья приблизительно на три четверти минуты, которых оказалось достаточно, чтобы извлечь зуб.

После такой подготовки следующим шагом Мортона было посещение Джона Коллинза Уоррена. В свете неудачного опыта Уоррена с окисью азота дерзкий дантист этим поступком проявлял либо огромную самоуверенность, либо немалое безрассудство, а возможно, и то и другое. Такое поведение, конечно, было вызовом принципам научного подхода, учитывая то, что опыт двадцатисемилетнего стоматолога, удалявшего зубы с использованием эфира в качестве обезболивающего средства, был минимальным, его представления о факторах риска были нулевыми и ему даже не пришло в голову сконструировать аппарат, с помощью которого газ можно было бы подавать реальному пациенту (что касается Фроста, сорокапятисекундная процедура проводилась с помощью пропитанного эфиром носового платка). У Уоррена были все основания отказаться от предложения Мортона использовать эфир во время хирургической операции. Но здесь сыграл свою роль характер Джона Коллинза Уоррена. Педантичный, высококвалифицированный врач с большими амбициями, он научился оперативным техникам у сэра Эшли Купера и барона Гийома Дюпюитрена, величайших европейских хирургов тех дней. Несмотря на свою осторожность и благоразумие, он был также известен своей готовностью пробовать новые методы и первым стал проводить некоторые ортопедические процедуры, в том числе операции защемленной грыжи. Он был вторым профессором хирургии в Гарварде, сменив на этой должности своего отца в 1815 году. Как основатель центральной массачусетской больницы и Американской медицинской ассоциации он был одним из самых уважаемых главных врачей страны в тот момент, когда Мортон обратился к нему.