Верность виконтессы. На службе Ее Величества - Софи Нордье

- Его самого.

Жан был уверен, что Зосим назубок знает биографию своего собрата по несчастью; надо как-нибудь попросить его рассказать необычную историю жизни этого Василия Лакапина. Но не сейчас. Сейчас необходимо подумать о виконте д'Авранше.

Сегодня утром вернулся гонец-лазутчик из Франции - именно поэтому Жана разбудили на рассвете. Он сам так приказал. Гонец подтвердил слова виконта. Действительно, тот был послан королевой Бланкой в Левант для поиска и покупки ценных христианских реликвий. К тому же лазутчик императора раскопал подоплеку столь необычной поездки: виконт усердной службой ее величеству нажил себе могущественных врагов и предпочел уехать подальше, чтобы избежать их мести. Что ж, теперь понятно, почему д'Авранш слоняется по Леванту. С виконтессой он расстался в Иерусалиме, объяснив это желанием супруги провести зиму в обители кармелиток.

Жан проверять не стал: кармелитки так кармелитки. Может, супруги просто повздорили и решили отдохнуть друг от друга. Его это не касается. В главном виконт не обманул, а значит, теперь ему можно доверять без оглядки.

Хотя куда уж больше? Жан ухмыльнулся. Габриэлю почти сразу поручили обучать личную гвардию Бодуэна! И виконт с блеском продемонстрировал, на что способен. Всего за несколько месяцев из расхлябанного войска, куда входили авантюристы из разных земель, привлеченные громким званием - «личный телохранитель константинопольского императора», - виконт сумел создать дееспособный отряд тяжеловооруженных всадников с железной дисциплиной. Недавно во время очередного похода Жан лично увидел их в деле.

С полмесяца назад де Бриенн вместе со своим отрядом отправился в недельный рейд на запад от Константинополя. Подобные вылазки, устраиваемые им время от времени, были необходимы для того, чтобы лучше оценить ситуацию на границе. Разведка разведкой, но собственным глазам он доверял больше. В этот рейд напросился Бодуэн. Жан согласился: восемнадцатилетнему юноше пора вникать в оборонные дела государства. Понятно, что вместе с Бодуэном отправилась его личная гвардия под командованием Габриэля.

Рейд прошел мирно, они уже возвращались, когда к ним на взмыленной лошади подлетел какой-то грек и слезно попросил помощи. На большой караван, принадлежавший сразу нескольким константинопольским купцам, в том числе и ему, напали болгары. Незаконно, исподтишка! Пошлины за проход каравана через болгарские земли были заплачены сполна. Где напали? Уже на самой границе, вон за тем лесистым холмом. Караван огромный, но в нем нет предметов роскоши, грабить особо нечего - налегке не унесешь, - поэтому болгары, разозлившись, попросту все уничтожат.

В глазах Бодуэна блеснул удалой задор, и он с воодушевлением уточнил:

- Большой отряд на вас напал?

- Очень большой. Сотен пять, не меньше.

- Что за товар? - совершенно равнодушно спросил Жан, так, на всякий случай.

Он уже принял решение не ввязываться в не нужную ему схватку.

Их войско насчитывало менее четырех сотен. Жертвовать собой ради благополучия ромейских купцов Жан не хотел, а главное, его собственный отряд, в котором он был полностью уверен, состоял всего из пяти дюжин воинов, остальные - личная гвардия Бодуэна - были непредсказуемы.

Купец не заметил отстраненного взгляда императора и, все еще надеясь на спасение, начал перечислять:

- Наш караван везет товары, необходимые для простых горожан: сукно, гончарные изделия, кожу, медь, металлические заготовки для хозяйственной утвари, деревянные обухи и черенки. Всего сразу и не вспомнишь.

Уже не слушая его, Жан отдал приказ двигаться дальше к Константинополю, и купец уныло повесил голову. Бодуэн тоже был разочарован, но возразить грозному де Бриенну не посмел. И тут к Жану почти вплотную подъехал Габриэль:

- Сир, я не понаслышке знаю, что происходит, когда нападают на караван. Сам охранял караваны много лет.

Жан в изумлении выгнул брови дугой, но Габриэль предупредил его вопрос:

- Расскажу об этом позже. Сейчас же уверяю: если грабеж обоза уже начался, - купец в подтверждение энергично закивал, - то мы легко справимся с разбойниками.

- Но это не разбойники, а хорошо обученные болгарские воины, - возразил Жан, крайне удивленный напористостью виконта.

- Сейчас они обычные грабители, никак не ожидающие удара в спину. Решайтесь, мессир, дорого каждое мгновение. Мои люди справятся.

Габриэль так и сказал тогда: не «гвардейцы императора», а «мои люди». Столь нахальное заявление подзадорило Жана. Он с любопытством ждал развязки.

- Ну что ж, виконт, командуйте. Но если вы потерпите поражение и останетесь живы, пощады от меня не ждите.

- Договорились.

Оба поняли: сегодня главная проверка Габриэля. И он с честью ее выдержал.

Прекрасно вышколенный отряд под его умелым командованием сработал безукоризненно.

Гвардейцы дрались бесстрашно, при этом ни один не ввязался в бравурную показательную схватку и не пустился без команды в погоню. Все, включая Бодуэна, беспрекословно исполняли приказы виконта, который непостижимым образом держал всех под контролем. При этом скользкий от крови меч Габриэля мелькал в самых тяжелых стычках. В конце концов караван отбили, большинство болгарских воинов полегло рядом с телегами, кого-то пленили и лишь жалкие остатки напавших смогли бежать.

За многие годы поражений наконец-то пусть маленькая, но победа, окрылившая франков в Константинополе.

Воспоминания об этом вызвали на лице Жана довольную улыбку. Он потянулся, расправляя плечи, и удовлетворенно крякнул. Зосим зашевелился, видно встал с подоконника, готовый исполнить любую команду. Император махнул ему рукой, мол, сиди, все в порядке, и продолжил размышлять.

Приятно, что он не ошибся в Габриэле, оценив его с первого взгляда еще тогда, в ноябре. В тот день де Бриенн в сопровождении свиты вышел из храма Святых Апостолов и вдруг его дерзко остановил незнакомый рыцарь, слегка поклонился и представился без всяких сложных церемоний, так популярных в Константинополе и ненавистных свободолюбивым франкам[121] Жан даже испытал легкую ностальгию по родной Шампани и Франции, где рождаются такие, не склонные к угодничеству, рыцари. Но это в глубине души. Внешне император выглядел недовольным и грозно посмотрел на наглеца, посмевшего столь самоуверенно нарушить придворный этикет. Будучи очень высоким, де Бриенн привык смотреть на всех сверху вниз, но сейчас его глаза неожиданно оказались вровень с глазами рослого виконта. Жан знал силу своего пронизывающего взгляда, с легкостью ломающего любой встречный взор. Обычно люди тут же пугливо опускали веки, а кто послабее - и голову. Но взгляд Габриэля остался твердым. Виконт продолжал прямо смотреть ему в глаза, пока сам император не рассмеялся и не предложил новичку тут же присоединиться к его свите, пообещав, что, как только освободится, немедленно побеседует с ним.