Афера в Темную ночь - Мария Быстрова

Спустя полчаса, когда резерв окончательно опустел, деструктор отнял пресловутые ремни и настороженно заглянул мне в глаза.

— Ну как?

Паршиво. Очень-очень паршиво. Голова кружилась, на языке появился солоноватый привкус. Как Бланш живет с подобными ощущениями?!

Внезапно я осознала горькую истину — в таком состоянии я вряд ли смогу пройти по стропе с восемнадцатью килограммами дополнительного веса на плечах… Проклятье!

— Приемлемо! — упрямо процедила сквозь зубы. — Теорию уяснила. Давай пробовать.

…Магия не текла, и каждая попытка выжать ее из себя заканчивалась хлюпаньем крови в носу. Для такой чувствительной особы, как я, не терпящей боли, управляться с подобным устройством оказалось делом чрезвычайно мучительным. Собственная придумка более не воодушевляла, не нравилось, как набитый деталями шар раскрывается, будто бутон цветка, как щелкают шестеренки, крутятся винтики, занимают правильное положение три пропеллера, а красные линзы встают в пазы к фонарям. Игрушка была послушной, подчиняясь моей живительной энергии, она воспарила, залетала вокруг. На муху правда она не походила вовсе, скорее на летающего стального паука с ножками и лапками-манипуляторами. Признаю, Фрэнки — не совсем дурак, постарался на славу, но… Я страдала…

Когда Макс попросил меня встать, я едва не повалилась на ковер, потеряла концентрацию, и ему пришлось в прыжке ловить обесточенный прибор, чтобы тот, не приведи предки, не разбился.

Выругавшись, я стерла кровь с губ…

— …..! — поддержал меня матерным словцом деструктор и резко захлопнул чемодан. — Довольно я на это смотрел!

Ну уж нет! Жизненная энергия снова рванула к ловушкам Мухи!

В следующий миг затылок пронзило острой болью, мир схлопнулся, и я рухнула в обморок…

…Очнулась в любимой постельке, на мягкой подушечке. Рядом, в подмышку сопел Макс. Ай ты… грань! Поморщившись, откатилась от него на дальний край кровати и огляделась. Мрак разгонял оранжевый свет уличного фонаря, ложившийся яркими полосами на пол… И почему-то вызывал тревожные ассоциации с… решеткой. Настенные часы показывали второй час ночи. Скинув одеяла, я тихонько встала. Голова не кружилась, ноги не подкашивались, но и резерв не спешил восстанавливаться… По ощущениям магии в нем «плескалась на донышке». На столе лежали шары-мухи, угрожающие мерцающие камнями-накопителями, под ним чемодан с так и не пригодившимися запасными пластинами… Во время своих мучительных попыток приручить игрушки, я не сожгла ни одной, зато они сожгли меня.

Вздохнув, достала свой портсигар и, спрятавшись за шторкой, приоткрыла форточку.

Морозный ветер дунул в лицо, порвав дым. Босые ноги сразу озябли. Сейчас бы в шаль укутаться… но в моем доме не было шалей. Поежившись, обхватила себя руками и поглядела на соседские крыши и дальше, докуда дотягивался взор.

Зима укрыла Дикельтарк пушистым снежным одеялом, как заботливая мать любимое дитя, пожелав безмятежных снов, и город послушно спал. Над ним же, как могучие исполины, высились темные скелеты причальных мачт Воздушной гавани, заслонившие собой половину звездного небосклона, они пульсировали предупреждающими красными фонарями, а блуждающие прожекторы рыскали над городом, освещая серебристым светом стремительно проносившиеся на восток кучевые облака.

Наблюдая за ночной идиллией, нарушаемой лишь глухим лаем собак, я старалась успокоиться, вдыхала и выдыхала горько-сладкий дым, пропитывалась им, выкуривала тревогу, обосновавшуюся в сердце. Тревога не выкуривалась…

За спиной послышалась возня. Макс. Слава предкам, он не проснулся, только крепче завернулся в одеяло… Брр… Нос уже замерз окончательно, пальцы окоченели, но я зажгла вторую сигарету.

Как так, грань? Как я во все это вляпалась, а? Тусклые, едва различимые звезды молчали. И почему это вообще произошло? Ведь… абсолютно все в моей жизни не так, как должно быть! Поморщившись, осторожно выглянула из-за шторки. И мужчина в моей постели не тот, и брат не тот, и Бланш… я не могла помочь ей! Я все делала не так! И на ФЭПе в четверг я не добуду никакие карты балансов, потому что мой план — паршивый. Не справиться мне с летающими артефактами, я снова свалюсь в обморок, и мое тело обнаружит обходящий охранник.

Маяк скользнул лучом по трубам в рабочем квартале. Да, те самые трубы, покрытые мохнатым инеем…

Мысленно выругалась.

И все же, где я ошиблась? Я же умная, просчитала свою жизнь на несколько лет вперед, как партию в рейших. А еще мне несказанно повезло — перетянула на свою сторону мощную фигуру — лорда Кайка, уже решившего наши финансовые проблемы, боготворившего меня и готового поднести на блюдечке и поместье, и ту сладкую жизнь, о которой я так грезила. Партия!

Глубоко затянулась сигаретой, по телу прошел озноб.

Партия сложилась по плану, но выигрыш разочаровал. Кто меня обманул, и почему в яркой обертке не заветной леденец на палочки, а кусок дерьма? А главное как теперь выбраться из всего этого, предки?

С затаенной тоской я понимала — уже никак.

Поздно.

Через много лет один по-своему мудрый человек возразит, заявив, что этой ночью я еще могла передумать, и в последнюю секунду свернуть с незавидной линии судьбы на другую, все исправить, поступив, как подсказывало сердце.

Мир замер, прислушиваясь к моему решению, прожектор перестал рыскать по небу, собаки лаять, и лишь снег так же таинственно мерцал, будто ведал все наперед… Время растянулось, и даже сердце билось реже в невыраженном ожидании важного шага…

Но передумать — означало, расписаться в собственной глупости.

И я была бы не я, если бы так себя предала. И пусть я пожалею… Нет, не «пусть». Я ТОЧНО пожалею о своем выборе. Обязательно. Однажды. Буду ли лежать в обмороке на фабрике, так и не дойдя до инженерной, или опишу историю своих успешных афер потомкам в мемуарах через полвека, шокировав общественность правдой об истоках богатства досточтимой, знаменитой леди Келерой. А может, уже через месяц, где-нибудь в какой-то ведомственной тюрьме после суда, покрывшего позором наш род… Пожалею непременно.

Завтра Макс вынесет чемоданы из моего дома, не позволит рисковать собой. Нельзя допустить подобного. Леди Келерой всегда идет до конца, даже если придется раскаяться.

Реальность незримо подернулась, приняв мое решение. Отчетливо и ясно где-то рядом щелкнули шестеренки мироздания, приводя в движение неведомые судьбоносные механизмы. Луч прожектора снова заскользил по небу, а в отдалении проехал экипаж, скрипя рессорами и сухим снегом под колесами…

Закрыв форточку, сунула окурок в пепельницу и на цыпочках подкралась к чемодану с пластинами, схватила все три Мухи, лебедку, нацепила на голое тело ремни и отправилась на чердак. Там я размотала оборудование, натянула стропу на метровой высоте и разложила перед собой игрушки. Придется сделать невозможное — подружить артефакты с моей магией.

Глубоко вдохнув, потянулась к пластинам разделенным сознание.