Принуждение к контакту - Денис Бурмистров

– Да, – выдавил Руслан. – Только там же… Там то, что сбило наш вертолет!

– В этот раз я… оно не побеспокоит, – уверил Илья. – А теперь ступай, я не смогу долго… Силы уходят.

– А ты?! – Руслан чуть не плакал. – А как же ты!

– Не беспокойся…

– Я за тобой вернусь!

– Не нужно, Рус, – тепло улыбнулся Ткачев. – Я боюсь, что мы больше не увидимся.

– Илья…

– Прощай, Руслан. Ты был настоящим другом.

Громов судорожно вздохнул, сжимая до белых костяшек кулаки, проглотил горький комок. Посмотрел в грустные глаза Ильи и понял, что это действительно конец их истории. Плечи пилота опустились, он сгорбился, будто устал нести тяжелый груз.

– Прощай, Илья, – еле слышно сказал Руслан. – Я сделаю, что обещал.

* * *

Возле вешек, отражающихся белым в свете прожектора, стояли и махали вертолету руками люди в костюмах защиты. За их спинами, в кювете, мертвой гусеницей лежала «калоша» в два вагона.

– Смотри, вон там! – воскликнул Гончаров, потрясенно указывая на людей. – Кто это?

Руслан лишь тихо охнул, но сдержался от комментариев, расстегнул ремень.

– Пойду, калитку открою. Мы же будем садиться?

– Да, конечно! Это же наши, институтские! «Калоша», по ходу, накрылась, – и повернул лицо к вылезающему в пассажирский отсек Руслану. – Как ты догадался, что возвращаться надо этой дорогой?

– Случайность, – буркнул Громов, откинул занавеску и перелез в полукруглое чрево вертолета.

Хватаясь за свисающие с потолка петли, он добрался до бокового люка. Крикнул Гончарову:

– Свет давай!

Надавил на тугую ручку и толкнул дверь в сторону. Створка скользнула по направляющим, в салон ворвался клекот турбин и шум ветра, лицо обдало ночной прохладой.

Рассеянный свет, льющийся из салона, выхватывал из темноты голую землю, мокрую и слякотную, покрытую следами ребристых подошв. Не успел вертолет приземлиться, как в дверном проеме возник долговязый мужчина с густой седовласой шевелюрой и откинутым на спину защитным шлемом. Лицо его излучало неподдельную радость:

– Я так рад вас видеть! Как вы узнали так быстро? А у нас тут авария случилась, не пойму из-за чего, – он наклонился, заглядывая за вертолет, властно скомандовал:

– Эй, Лебедев, Шаркози! Тащите аппаратуру! Быстрее, пока гроза не пришла!

Появились другие участники группы, они приветливо махали Громову, передавая серебристые металлические ящички, коробки с реактивами и кейсы для сбора проб. Руслан механически принимал вещи и распихивал по углам, под лавки. Сам старался не смотреть на людей, боялся, что не выдержит и заорет, хватаясь за голову. Потому что такого не могло быть!

Наконец, ученым была дана команда оставить что не успели вытащить и грузиться в вертолет. Они друг за другом загружались в отсек, смеясь и похлопывая встречающего их Руслана по плечу. Тот лишь скалился, вместо улыбки, да каждый раз вздрагивал, когда его касалась очередная рука.

Последней залезала девушка, хрупкая и невысокого роста. Посторонился, давая ей пройти, спрятал глаза, когда та попыталась заглянуть в лицо.

Больше не говоря ни слова, он захлопнул дверь и поспешно ретировался в кабину. Гончаров уже поднимал машину, торопливо набирая скорость. Хмыкнул, бросив взгляд на садящегося в кресло Громова.

– Чего-то ты бледный, Рус, как одеяло. Нормально все?

– Да, да. Полетели домой.

– Уже… эх, расскажи кому, не поверят! Вертолет угнали, ночью над Зоной летали! Целую группу спасли! Нас за это теперь не то что ругать, наградить должны! А, как считаешь, Рус?

Громов отстраненно кивнул, глядя в сторону. Михаил чуть убавил пыл, смущенно кашлянул.

– Жаль, конечно, что Ильюху не нашли. Но завтра еще раз попробуем, да?

Руслан ничего не ответил, прикрыл глаза и устало откинулся в кресле.

– Ничего, Рус, скоро отдохнешь, потерпи, – успокоил его Гончаров. – А гроза-то, смотри, так и висит над Маяком, до нас не дотянулась. Словно держит кто, да?

С шелестом отъехала в сторону разделяющая салон и кабину занавеска, на плечо Руслана легла легкая женская рука с тонкими пальцами.

– Руслан, я так рада тебя видеть!

– Я тебя тоже, Полина, – ответил Громов, не открывая глаз.

Место и время вне системы координат

Судьбы похожи на хитроумное полотно, они как разноцветные нитки сходятся, свиваются и вновь расходятся, чтобы, быть может, больше никогда не соприкоснуться. Иные нити обрывались, иные путались так сильно, что превращались в одно целое.

А бывают нити, которые выпадают из общего рисунка. Если их не вправить обратно, не вплести, не направить, то они так и останутся вне времени, вне жизни.

Гуреев открыл глаза и понял, что не дышит. Более того, он понял, что не обладает ни телом, ни ногами, ни руками. Его словно вообще не было в материальном мире, будто бы он и был тем самым взглядом, бесплотным обозревателем, невидимым наблюдателем, который никак не может сдвинуться с места. А перед глазами, которых, скорее всего, тоже не было, крутилось разноцветное нечто, огромное и неживое.

Василий отстраненно попытался вспомнить, что же с ним произошло, и у него это получилось. В памяти, одна за одной, появлялись картинки, демонстрирующие хронологию событий.

Вот Гуреев пытается убить незнакомого сталкера, вышедшего к их лагерю возле узкоколейной железной дороги. Но тот активизирует артефакт, и мир превращается в размытое пятно, полное паники и страха. Потом погоня по лесу, охотничий азарт и желание убивать. И плата за самоуверенность – пистолет-пулемет, в прицеле которого только что мелькнула спина сталкера, рывком засасывает в ловушку, в затаившуюся «комариную плешь», где моментально плющит, ровняя в блин плоть и металл. Вспомнил, как, прокусив губу от боли, пытался избавиться от собственной руки, за которую его ухватил и тащил к себе проклятый гравиконцентрат. Как кромсал кожу и мясо ножом, ломая вороненым лезвием лучевые кости.

Вспомнил, как Сан Саныч с Ватсоном оставили его охранять рюкзаки, а сами ушли и больше не вернулись. Не дождавшись друзей, Василий спрятал груз и вещи, притопив их в болоте, а сам пошел мстить.

Вспомнил, как на него напал шатун, как ломал и рвал, а потом сбросил в ловушку, которая предстала перед Гуреевым мгновенно выросшим в размерах и поглотившим его мир черным пятном.

А потом не было ничего. И только сейчас он, по какой-то причине, вновь обрел способность видеть и мыслить. Ожил, если можно так сказать. Вернулся из мертвых.

Или вернули?

– Здравствуй, Василий, – раздался совсем рядом тихий мужской голос, и Гуреев почему-то сразу же представил себе худого мужчину с неопрятной бородой, одетого в драный костюм институтского работника. Он был где-то рядом и нигде конкретно. Как туман, который вокруг.