Влюбляться лучше всего под музыку - Елена Соколова

— А он?

— А он тоже чуть не падает. То ли от испуга, то ли от счастья. Я тогда и не знала, что, правда, любовь у них. Потом уже поняла, когда парень каждый день стал ходить к ней в больницу. Цветы таскал, спал в ее палате на стульчике у окна.

— Значит, все хорошо закончилось?

— Ну, видишь ведь, троих детей народили. Ржали они постоянно, стоило им вдвоем оказаться, спать больным не давали. Он ей что-то рассказывает, а она все хихикает. И так нежно, помню, за руку держал. А в глаза как смотрел. У меня даже в душе все переворачивалось. Бывает же…

Поднимаю глаза и вдруг вижу, как на нас надвигается что-то большое, мохнатое и виляющее хвостом из стороны в сторону. Лабрадор! Не успеваю вскрикнуть, лишь прижимаю к себе ребенка и опускаю голову, когда здоровенная псина подходит и утыкается в мою макушку носом.

— Мартин, привет! Привет, дружище! — Смеется Лена Викторовна.

Понимаю, что голову мне не откусили и тихонько выдыхаю. Ну, и дела.

— Предупреждать надо, — боясь поменять позу, говорю я.

— Не бойся, он не укусит.

В это время собака обнюхивает, тщательно вымазывая своими слюнями, мои волосы. Приподнимаюсь и тут же получаю языком в лицо. Ы-ы-ы! Не успеваю убрать кроху из зоны поражения, как пес облизывает и его щечку. Тетя Лена, наконец, решает спасти нас и принимает удар на себя. Она хлопает руками в грудь, и здоровяк прыгает на нее вперед лапами. Боже праведный, они так обнимаются… А с Пашиной мамой довольно весело. Местами неожиданно, но весело точно.

Отодвигаюсь на другой край дивана, чтобы нас с Костиком не пришибло случайно хвостом, бьющим то в одну сторону, то в другую. Смотрю на их ласки и понимаю, что моя Ветка просто личинка собаки по сравнению с этим монстром. А он еще и ребенка лизал. Языком! Это как, вообще? Где-то в Москве, узнав об этом, наверное, крестится Малышева и все сотрудники передачи «Здоровье».

В эту секунду в комнату входит женщина. Девушка! Язык не поворачивается называть ее по-другому. Легкое домашнее платьице, распущенные каштановые волосы длиной аж до самой талии, на лице ни единого грамма косметики, лишь яркий румянец. В одной руке у нее погремушка, в другой смешная девчушка лет двух-трех в ярком платьице и с такими же длиннющими каштановыми как у матери волосами.

Девушка скользит по гостиной взглядом и вдруг останавливается на мне. В эту же секунду мне хочется переложить Костика на любую поверхность и отойти, ведь еще неизвестно, как мамаша отреагирует на то, что ее драгоценного сыночка вручили какой-то незнакомой девчонке. Но светло-зеленые глаза не кажутся злыми, они смотрят заинтересованно, перемещаясь поочередно с меня на тетю Лену и обратно.

— Уже познакомились с Мартином? — На лице незнакомки зажигается яркая улыбка.

Тяну лыбу в ответ. Будет прекрасно, если она сейчас успокоит пса и заберет своего ребенка к себе на руки. Потому что у меня уже передозировка ощущений за целый день. А здесь еще все так пропитано любовью, семейственностью и счастьем, что мне дико хочется, чтобы они меня удочерили.

— Привет, — хохочет Лена Викторовна, вставая с дивана. Подходит, целует в щеку маленькую девчушку, затем ее маму и забирает малышку к себе на руки. — Мила, моя хорошая, как твои дела? Какое мама с папой тебе красивое платьице купили! Нарядное! А что это у тебя в ручках, Мила?

— Кука! — Улыбается девочка, крепко держа в руках пластмассового пупсика.

— А как зовут твою куклу?

— Мася.

— Маша? — Тетя Лена радуется так, будто малая рассказала ей теорему Пифагора. Прижимается к нежной шее малышки лбом и закрывает глаза. — Моя ты хорошая!

А-гу-гу-гу. А-сю-сю-сю. Голова идет кругом. Но, надо признаться, это весело. А еще, моя свекровь — просто супер. Вот честно. С ней почти так же весело, как с Машкой. Повезло Диме, вот моя мама Павлику регулярно бы мозги выпиливала, а эта все время улыбается.

— Не плачет? — Подходит ко мне длинноволосая девушка. Наклоняется над свертком.

— Не-а, — застываю и нервно облизываю губы.

Чувствую себя сапером, который не двигается, боясь, что мина детонирует. Вытягиваю руки, но мамочка не торопится забирать малыша.

— Раз не плачет, держи. — Она вкладывает в руку сына погремушку и отходит.

Одно движение, взмах руки, погремушка ударяется мне в лоб и отлетает на пол. Девушка от всей души смеется, затем говорит:

— Ой, прости. — Поднимает игрушку с пола и опять подает ребенку.

Разве их не полагается стерилизовать? А? В таком случае, думаю, ее не сильно расстроит тот факт, что пес минуту назад целовал ее сына. Перевожу взгляд направо и вижу, что ее дочурка уже висит на шее у собаки и даже пытается карабкаться вверх, как по канату. Глаза расширяются от испуга, но псу, похоже, совершенно по фиг. Он стоит, качаясь от ее веса, и не думает убегать. Высунул язык и терпит. Хотя, если судить по взгляду, возможно даже балдеет.

Веселая семейка!

— Я — Ева. — Девушка протягивает руку и смеется, понимая, что не могу сейчас ее пожать. — А ты… Аня? Да?

Боже праведный! Тетя Лена что, всем успела про подружку своего сына рассказать?

— Аня. Да. — Растерянно киваю головой.

Ну, да. Наверняка, это было что-то вроде: «Прихожу я сегодня домой, включаю свет, а там мой сын, который только-только вчера закончил школу, мой недотрога и одуванчик, развлекается с голой девицей! Он повзрослел, как же я этого не замечала раньше? Что мне теперь делать?». И после сегодняшних новостей у них появится новый повод поговорить обо мне: «Я же думала, что он ничем таким не занимается, а они меня бабушкой сделали! За что? За что?»

Поворачиваюсь к Лене Викторовне. Они с малышкой уже накрывают на стол, раскладывают на скатерти необходимое. Она — тарелки, девчушка — салфетки. Нет, если даже она обсуждала меня в таком свете, имела полное право. Я, и правда, ее чуть с ума тогда не свела.

Пока все вокруг суетятся с посудой и смеются, хожу из угла в угол, покачиваясь, и ловлю себя на том, что разговариваю с мелким. Он о-очень забавный. Теперь я знаю, что такое губки бантиком. Малыш так сладко их складывает (в трубочку) и произносит какие-то смешные звуки, что меня захлестывает непередаваемая нежность.

— Да, он у нас спокойный. — Щебечет Ева, заплетая косы дочери, сидящей теперь за столом на высоком стуле. — Даже удивительно! Ленка круглые сутки орала, будто ее режут, Мила вечно капризничала, ни на секунду их нельзя было оставить, а этому парню всегда хорошо. Весь в отца.

— И сам вылитый Митька, — соглашается тетя Лена, расставляя кружки.

У меня уже урчит в животе. Готова слона съесть. «Да, Костик? Да». И пробник человека в моих руках улыбается. «Нет, ты не пробник. Гляди-ка, ты самый настоящий пацан! Вон, как сильно сучишь ручками и ножками. Богатырь! А улыбка у тебя — просто чудо. Я сражена. Не думала, что беззубые чуваки могут быть такими очаровательными!»