Вырванное сердце - Алексей Сухаренко

«Гипноз. Наверное, это гипноз. Она может прикинуться кем угодно. Как Вольф Мессинг, который обманул охрану Кремля. Тем более меня обмануть было легче легкого. Я сам сунул голову в эту гильотину».

Словно прочитав его мысли, Она оторвала голову от Настиных тетрадок и пронзительным взглядом посмотрела на Егора. Мужчина почувствовал себя лабораторной мышью и отвёл взгляд. Вскоре дочка выбежала в коридор, и Она подошла к Егору мягкой кошачьей походкой. Как львица, пытающаяся убедиться в благосклонности льва. Обняла его за плечи сзади, скрестив руки у него на груди. Словно тёплый, повязанный на спине свитер.

– Ты как сбежала из тюрьмы? – «сбросил» приятное ощущение со своей спины Грачёв. – Тебе кто помогал в побеге?

– Это допрос, господин капитан? – Женщина отвернулась, отошла к окну, но тут же обернулась к нему с обидой и болью. – Егор, только при Насте не надо это всё выяснять. Я сама скажу тебе, что ты хочешь. Ушла я сама. Никто мне не помогал. Так случайно получилось. Просто повезло.

– Просто повезло? Не верю! – не принимал такой общий ответ бывший оперативник, которому хотелось конкретики.

Женщина помолчала, потом решительно посмотрела на мужчину.

– Ты никогда мне не верил, ни сейчас, ни тогда, два года назад. – Её слова прозвучали для мужчины откровенным издевательством.

– Ты что, решила воспользоваться тем, что я тебе рассказал? – Грачёв, рассвирепев, поднялся, почувствовав желание схватить Её за шкирку и тряхнуть как следует. – Ты наглая мошенница, которая вертится как уж на сковородке. Вся уже изовралась, без стыда и совести.

– Я не вру, – попыталась прервать его женщина. – Я просто другая. Ни как ты, ни как они. – Она кивнула в сторону окна.

– Ты патологическая врунья, – отмахнулся от её слов Грачёв. – Тебе больше нечего делать рядом с моей дочерью.

Женщина ничего не сказала. Только из её глаз начали быстро скатываться слёзы. Они сливались и образовывали две тоненькие «хрустальные» ниточки влаги. Не желая больше оставаться, плачущая женщина выскочила в прихожую и, схватив свою одежду, поспешно выбежала вон. Егор пошёл прикрывать за ней дверь и увидел стоящую в коридоре общежития Настю, мимо которой пробежала её заплаканная мама.

– Мама! Куда?! – еле смог выговорить опешивший ребёнок, хватая ртом воздух, словно забыв от шока, как это надо делать.

Егор начал нести какую-то околесицу про то, что маме срочно нужно к бабушке, которая плохо себя почувствовала, и поэтому Настина мама так сильно расстроилась. Но дочка явно не верила всему этому вздору.

– Как тогда, – заплакала девочка. – Мама опять убежала, как тогда. Она больше не придёт. Это ты во всём виноват!

Её охватила настоящая истерика. Дочка упала на пол в коридоре и стала руками и ногами бить по дощатому настилу, завывая ещё сильнее от боли, которую приносили эти удары. Отец взял дочь на руки и отнёс её в комнату на кровать, потом вернулся закрыть дверь. Ненароком взглянул на полочку для ключей. Там было пусто.

«Ключи от машины! Она что, взяла их?!»

Егор подбежал к окну и, распахнув его настежь, свесился в темноту улицы, выглядывая свою машину. Жигулёнок стоял на том же месте, где он его оставил. Грачёв уже переводил дух, как вдруг машина скакнула с места и без включённых фар, дергаясь из-за непрогретого мотора, стала выезжать из двора. Было видно, что за рулём сидел неопытный водитель.

«Дура!»

Он рванул вниз в надежде, что непрогретая машина в руках неумелого водителя заглохнет и остановит это самоубийство, но тщетно. Машины нигде не было.

«Правду сказала Настя. Всё как тогда. Два года назад».

Дежавю давило на его сознание, причиняя душевную боль, которая грозила перейти в сердечный приступ. Заныло за грудиной, предупреждая о грядущей сердечной боли. Он поспешил домой. Дочь продолжала всхлипывать, уткнувшись лицом в стенку и выставив маленькую цыплячью шейку. Егора захлестнула волна отчаяния.

«Не повезло ей с отцом. Уродуродом. Ни ласки, ни тепла. Всё сухо, по-казённому, словно в детском доме. А теперь во второй раз лишил её матери. Разве она такое сможет простить? Нет! Это останется с ней на всю жизнь».

Раздался телефонный звонок. Страх парализовал Егора. Он боялся подойти к телефону и ответить на звонок. Боялся услышать голос сотрудника дорожно-патрульной службы, оповещающий его об только что произошедшей дорожной аварии.

«Сколько прошло времени? Тогда прошло менее часа. Сейчас всего пятнадцать минут. Не могла же она так быстро… На улице почти нет машин…»

Он взял телефон и посмотрел определитель номера. Телефон показался ему знакомым, и он с внутренним содроганием нажал кнопку.

– Аллё? – раздался голос Владлена Иосифовича Канцибера. – Долго же вы. Я уже хотел вешать трубку.

Оказалось, мужчина, с которым у него на завтра была назначена встреча, позвонил сказать, что завтра поедет к следователю, который вызывает его на допрос.

– Правда, до следователя я заеду домой к своей бывшей жене, – уточнил бывший тренер по конному спорту. – Так что встретиться с вами не смогу. Или для вас это уже неактуально?

– Нет, я очень хочу с вами переговорить, – возразил Грачёв.

– Может, тогда уже у следователя? – предложил Канцибер, уверенный, что говорит с действующим капитаном полиции.

– Давайте пересечёмся с вами в квартире Зинаиды Фёдоровны, мне по времени так было бы удобней, – нашёл выход из затруднительного положения Егор. Договорившись с Канцибером, он вернулся к дочке и долго ещё успокаивал её, убеждая, что мама вернётся и ничего страшного не произошло. Убедить её, впрочем, не удалось, зато удалось успокоить, после чего ребёнок заснул и перенёс всхлипывания и стоны в свой ночной сон.

* * *

«Проведать решил? Нет, что-то здесь не так. У него всегда в поступках была своя выгода, свой резон».

Бывшая олимпийская чемпионка всё никак не могла отойти после повторного звонка из своего прошлого. Ей перезвонил Канцибер и напросился на визит. Она разрешила, а затем озадачилась. Зачем бывшему мужа и тренеру ворошить их прошлое?

«Или в самом деле он только хочет узнать подробности дела, по которому его вызывают? Нет, наверняка он прознал от милиции, что я нашла свою дочь. И теперь хочет навести у меня о ней справки. А что я ему скажу? Что моя дочь не имеет документов, что она не Светлана Грачёва, паспорт на имя которой она предъявила при оформлении моей квартиры. А теперь её обвиняют в мошенничестве, потому что следствие не верит в наше с ней родство. Мне же поступают звонки и угрозы от новых хозяев с требованием немедленно убираться из квартиры. Наверное, он будет рад всё это услышать. Это позволит ему сказать что-нибудь нравоучительное. Опять стать моим тренером, делающим мне выговоры и замечания. Не хочу!!!»

Неприятные мысли прервал звонок в дверь. Женщина испугалась столь позднему визиту.